Автор |
Тема: степная демонология. (Прочитано 2230 раз) |
|
gobi
Гость
|
Здравствуйте. Вопрос узкоспециальный: я пишу книгу и хотелось бы узнать побольше о демонологии степняков. Место - любое, т.к книга скорее постмодернистская и место действие показано условно: Империя, Степь, Город. Если кого-нибудь заинтересую, то не откажусь от гласности и пришлю то, что пока написано (20 печатных страниц).
|
|
 Зарегистрирован |
|
|
|
gobi
Гость
|
Вот что написал. Ногами больно не бить. Согласен, возможно и неидеально.
СТУПЕНИ
ДЕКАДЕНТСКИЙ ФАРС В 4 ГЛАВАХ С ЭПИЛОГОМ
Дивный край недостижим, как прежде.
И Я, как прежде, только я…
Ф.К. Сологуб
Глава 1
Не Рим, не Троя, а всего лишь
Холодное сырое утро
В провинциальном городе, который
Испуганным котёнком свернулся
На краю Империи.
А.Никонов
Луч по-осеннему холодного солнца прорезал хрустальный воздух. Он прошёл через оконные ставни, закрытые на ночь, и ударил в глаза.
Была та пора, когда осень входит в свои права, а Город, стоящий в Степи, готовится к холодам. Ещё не подмораживало по ночам, а потому в воздухе витал запах полыни, чернобыльника, болиголова и иного разнотравья. Этот запах нава-ливался на человека как хищник и забивал все мысли своим дурманом. Он въе¬дался во всё, что находилось в Городе. Казалось, что все предметы имели его пе¬чать, они были покрыты им как ржой.
Люди боялись выходить на улицы, понимая, что в домах дышится легче, но не могли из-за этого нарушать свои привычки. Многие против своей воли были на улице и обсуждали местные новости, страдая в то же время от дурмана. Он был как кислота: запах въедался в тело, в мозг, мышцы, нервные окончания. И не было от него спасения.
Запах степных трав накрыл Город, как туман, и, как туман, он был почти ося¬заем...
...Город был построен давно. Он разрастался вокруг шахт по добыче угля, а дата его основания уходит во тьму веков. Он находился в самом глухом месте, на се¬веро-востоке Империи; сюда редко доходили новости из Столицы – Город был почти автономен. Он жил тем самым укладом, которым жили здесь степные ко¬чевники испокон ве¬ков, даже несмотря на ветку железной дороги и – верх индуст¬риализма – циклопи¬ческий вокзал-станцию.
Краны работали круглые сутки, но люди к ним привыкли и не замечали шума работы даже по ночам, когда
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
КУсочек очень даже неплох.
Тоолько перед выложением в Сеть переносы отключайте, а? Мешает очень.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
gobi
Гость
|
Mea culpa. Виноват, позавчера вылетел интернет, сегодня полный текст.
Глава 1
Не Рим, не Троя, а всего лишь
Холодное сырое утро
В провинциальном городе, который
Испуганным котёнком свернулся
На краю Империи.
А.Никонов
Луч по-осеннему холодного солнца прорезал хрустальный воздух. Он прошёл через оконные ставни, закрытые на ночь, и ударил в глаза.
Была та пора, когда осень входит в свои права, а Город, стоящий в Степи, готовится к холодам. Ещё не подмораживало по ночам, а потому в воздухе витал запах полыни, чернобыльника, болиголова и иного разнотравья. Этот запах наваливался на человека как хищник и забивал все мысли своим дурманом. Он въедался во всё, что находилось в Городе. Казалось, что все предметы имели его печать, они были покрыты им как ржой.
Люди боялись выходить на улицы, понимая, что в домах дышится легче, но не могли из-за этого нарушать свои привычки. Многие против своей воли были на улице и обсуждали местные новости, страдая в то же время от дурмана. Он был как кислота: запах въедался в тело, в мозг, мышцы, нервные окончания. И не было от него спасения.
Запах степных трав накрыл Город, как туман, и, как туман, он был почти осязаем...
...Город был построен давно. Он разрастался вокруг шахт по добыче угля, а дата его основания уходит во тьму веков. Он находился в самом глухом месте, на северо-востоке Империи; сюда редко доходили новости из Столицы – Город был почти автономен. Он жил тем самым укладом, которым жили здесь степные кочевники испокон веков, даже несмотря на ветку железной дороги и – верх индустриализма – циклопический вокзал-станцию.
Краны работали круглые сутки, но люди к ним привыкли и не замечали шума работы даже по ночам, когда вся Степь, погружённая в себя, безмолвствовала.
И только иногда ночью люди просыпались, обуреваемые тоской и дурным предчувствием, услышав сиплый свист поезда. Он был полон скорби о чём-то утраченном навсегда, очень важном, но потерянном и забытом. И они ещё долго лежали без сна в своих смятых кроватях, а родственники укоризненно смотрели на них поутру, сонных и печальных.
Город жил своей жизнью, которая могла показаться чужестранцу странной и, возможно, даже безумной...
...Город, находясь далеко от центра Империи, являлся местом ссылки лиц, нахождение которых в Столице было предосудительно и возмутительно. Кроме того, в этот глухой край прибывали отчаявшиеся найти правду и справедливость в Столице. Они надеялись найти её в Городе, но через некоторое время понимали, что это невозможно и тут. Город понемногу приоткрывал завесу таинственности перед каждым, при этом сначала создавалась иллюзия той самой «правды и справедливости», которая через некоторое время рушилась как карточный домик. В Городе доживали свой век ранее известные мыслители и философы, скульпторы и архитекторы, живописцы и поэты Империи. Сюда редко наведывалась Святая Инквизиция и ещё реже – именитые гости, которым здесь делать было нечего. Зато тех, которые поднялись над толпой, но в силу каких бы то ни было обстоятельств оказавшихся среди серой массы, в Городе было много. Их открытиями пользовались другие, а имена создателей, которые теперь проводили свои бессонные ночи в компании с бутылкой абсента, забывались, как забываются детские страхи.
Это был дикий край; сирый предрассветный туман со Степи скрывал его тайны от посторонних глаз…
…Город разросся на гиблом месте: невдалеке река Горюн, сливаясь со своими притоками, превращалась в огромное болото. Оно имело нездоровый вид – вода там застаивалась и приобретала гнилой оттенок. Потом эта вода текла через Город и попадала в канализацию, однако по счастливой случайности эпидемий в Городе не было. Пока.
Весной болото разливалось, затопляло маленькие островки, но осенью вновь мельчало, так как в это время дожди не шли. Оно подсыхало, и на поверхности появлялись бугорки, покрытые дёрном. Они располагались в ровные ряды, и от этого всё болото напоминало кладбище. Его побаивались и обходили стороной: были слухи, что осенью по ночам здесь что-то происходит, а некоторые говорили, будто бы видели скитальцев, завёрнутых в тёмные балахоны и бредущих туда холодными октябрьскими ночами, когда лишь крик бекаса прорезал мёртвую тишину.
Тот, кто в первый раз попадал на болото ранним утром, был неизменно поражён дикой, болезненной красотой этого края. Жалкие клочки земли, выступавшие из гнилой воды и обдуваемые пронзительным осенним ветром, напоминали первозданную Землю, а наблюдатель казался себе властителем всего вокруг него. А вокруг были всё те же островки, гнилостный туман и вечность. Вечность и одиночество. Одиночество и тоска.
Но иногда тишину промозглого, пасмурного утра на болоте прорезал жуткий вопль, переходящий в заунывный стон. Он проходил так же стремительно, как и начинался, так что слышавшие его и не знали, был ли этот стон на самом деле или это лишь плод их воображения, отравленного степным дурманом.
Гнилостный туман поднимался по утрам и иногда доходил до Города. И тогда всё останавливалось; было лишь уныние и скорбь по утрате чего-то важного.
Городу приходилось мириться с тем, что он стоял рядом с обширным болотом, но этот шаткий мир был признанием собственного поражения…
…Город обступала со всех сторон Степь. Она была до горизонта, и весь мир был ей, одной огромной Степью, поглотившей всё, что только было. Однако она не являлась огромным пустым пространством, как это могло показаться сначала невнимательному наблюдателю.
В Степи жили кочевники. Их жилища-шатры иногда можно было видеть прямо у стен Города, а ночью человеку, прибывающему сюда на поезде, были видны сотни костров, рассыпанных по бескрайней Степи.
И у кочевников была своя религия: мифы уходили своими корнями в далёкое тёмное прошлое, символы забывались, оставалась лишь вера…да река Горюн. Она уныло несла свои гнилые воды под свинцовым осенним небом, будто большая вена, выталкивающая отравленную кровь прочь от гигантского сердца – этого средоточия одиночества – Города.
Древние мифы степняков были грубы и жестоки, как и все истории, вырванные у времени из тьмы веков. Они хранили отпечаток вечного страха перед неизвестным. В мифах рассказывалось о демоне Бочхоре, выходящем из земли и в земле же исчезающем, о ведьме Карагырнак, насылающую засуху, мор и пожары, о загадочном Эрлихе, блуждающему по Степи, невидимому взору, но видящему всех, и о многих других.
Но эти мифы, даже самые фантастические и необъяснимые здравому рассудку горожанина – хотя он и признает их, побывав хоть раз в Степи, - даже они не могли предвидеть невероятного. Не надо было блуждать по Степи в поисках духов и ведьм, они были гораздо ближе…
…В Городе жили Мы.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
gobi
Гость
|
Прислать дальше?
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
|
Главная
Помощь
Поиск
Участники
Вход
Регистрация
Ответить
Уведомлять
Послать Тему
Печатать
Цитировать
Править
Удалить
