Альвдис Н.Н. Рутиэн
Гость
|
http://www.livejournal.com/users/ivanov_petrov/107870.html?style=mine#cu tid1 В последнее время попались в руки тома Георгия Петровича Щедровицкого, - их выпустили довольно много. Я давно его не читал, с самого начала 80-х гг., и теперь читаю, конечно, совсем иначе. Теперь мне менее интересны собственно интеллектуальные навороты, и гораздо сильнее занимает вопрос о личности автора. Мышление и душевное устройство людей изменялось на протяжении веков, и даже не столь давно, в самом начале Нового времени, в Средние века, а уж тем более в Античности люди мыслили и чувствовали несколько иначе, чем сегодня. В Средние века была достигнута высшая точка развития того, то можно считать «рассудочным мышлением», чистой функцией интеллекта. До того эта способность шла на подъём, сейчас она постепенно деградирует – как всегда в подобных случаях, различить деградацию мешает омассовление. В Средние века потрясающий подъем мышление переживало у сравнительно немногих людей, а большинство еще жили в том, что было характерным для предыдущей эпохи; теперь же, в наше время, происходит развитие иных черт личности, и как явление культуры интеллект становится менее значимым, но зато массовость «умных» возрастает. После этого расцвета интеллектуального мышления в Средние века, с приходом Нового времени стало развиваться совсем иное качество. Стало особенно заметно то, что называют «личностью»; Я стало с особенной силой проявляться в человеческой душе, и наиболее важной чертой мышления стало самоосознание. Появились люди с очень острым ощущением себя, что раньше, в прежние века встречалось редко и не составляло доминирующего направления. Такое качество свойственно нашему времени – чисто интеллектуальные задачи стали доступны многим; по сравнению с тем, что было достигнуто в Средние века, интеллект стал слабее, но в то же время «внимание» истории повернулось внутри человека к другому качеству – самоосознанию. Соединение удивительной силы мышления с неразвитым Я было уместно тогда, а в современности это смотрится анахронизмом. Щедровицкий запоздал; он пришел в наше время со структурой души, более похожей на душу человека Средних веков. Он чрезвычайно остро ощущал протекание независимых от него и от любого другого человека процессов мышления, «струение» чистого интеллекта и объективных мыслей. И с другой стороны, для него было чуждо острое ощущение «Я» и внимание к самости. В результате сложилась удивительная картина его статей и семинарских занятий: материал культуры ХХ века, современная методологическая техника, и владеет этим человек, который пришел из прошлого, который устроен так, как сейчас люди не устроены. Один из схоластов, ведущий «методологический кружок»; схоласт-второгодник, отставший от времени. Щ. опровергает множество банальностей самим собой, фактом того, что он был. Расхожие штампы вроде «мы ничего не можем сделать», один человек не сдвинет социум… За год не сдвинет и за жизнь едва наметит движение, но впереди – сотни лет. Друзья и враги, ученики и те, на кого оказал влияние, учат своих учеников, и со временем все большая часть мыслительной деятельности в русской культуре становится преобразованной в соответствии с тем, что давал Щедровицкий. Рефлектировать развитие познания в Новом времени взялся человек, лично не знавший, что такое «рефлексия». Другое банальное – болтуны ничего не могут, не плодотворны, следует быть «практическими». То, что делали «практики» в 1960, 70-х годах – почти забылось, растворилось, прошло без следа, хоть и с осадком – а вот семинаровод и «болтун» оказался более чем продуктивен и практичен. Всё чаще видно в последние годы: вот рассказывают об университете нового типа – сделали ученики Щедровицкого; вот встречаю похвалу такому-то направлению – а в нем узнаваемо просвечивают идеи Щ. Лично мне очень не нравится то направление мысли, которое развивал Щедровицкий. Несвоевременное соединение силы мышления с ослабленным Я породило не очень душеполезный союз… То, что не страшно одному времени – ну, скажем, детскому, - то может быть крайне опасно более взрослому человеку. Опасности безличного мышления для Средневековья были минимальны, и они же едва ли не максимальны для нашего времени. Характерными чертами мысли Щедровицкого был крайний схематизм, мышление даже не в числах, а в схемах; другая черта – очень неприятная разновидность материализма. Материализм, часто обругиваемый, является чрезвычайно достойным мировоззрением, когда он применяется уместно. Неприятным в материализме будет неуместность; Щ. выстраивал мышление о мышлении таким образом, что нечто, по своей природе не связанное с материей, встраивалось в нее, таковы его «схемы деятельности». Сам будучи не способен ощутить задачи развития Я именно для современного человека, Щ. разрабатывал – с его точки зрения, абсолютно логично – новые типы группового мышления; мысль, которую он развивал, была не свойственна какому-то одному человеку, она являлась произведением только множества голов вместе, так что мышление переставало быть человеческим и становилось групповым. В отличие от многих, Щ. не просто мечтал и фантазировал о таком мышлении – он его делал. И прекрасно понимал, что делает. Цитаты …Становится возможной перестройка самих познавательных процедур: конструирование отделяется от измерения и начинает осуществляться само по себе… Вместе с этой перестройкой познавательных процедур конструкция-модель теряет свою исходную связь с объектом, осуществлявшуюся раньше за счет процедур измерения, отрывается от объекта и становится чистой конструкцией, развертываемой на основе аксиоматических правил конструирования (которые при другом повороте и в других связях осознания могут рассматриваться также как гипотезы). Одновременно происходит превращение познавательной деятельности в чисто конструктивную деятельность. Последняя… существовала первоначально в качестве аспекта, или стороны, процедур измерения, но теперь она оформляется в самостоятельную деятельность, замыкается в себе и даже «окукливается», как бы «съедая» познавательную деятельность изнутри. …У нас в Москве регулярно идут очень живые семинары… Когда какой-нибудь новый человек попадает на эти семинары, то у него голова идет кругом и начинается тахикардия, ибо он никак не может разобраться, почему развернулась та или иная дискуссия, в чем суть возникающих при этом оппозиций… Ясно, что тот смысл, в котором мы живем в ходе этих дискуссий, и то содержание, которое получается в ходе этой работы, определяется в первую очередь формами организации этого… «коллективного мышления»… … Интеллект по определению своему существует как бы между людьми, есть объединяющая и организующая их структура, и лишь вторичным образом он отражается в каждом отдельном человеке… Нельзя рассматривать отдельного человека в качестве источника интеллекта… и даже носителем интеллекта отдельный человек является лишь факультативно… Интеллект не является и не может быть природным образованием, это – общественное, социальное явление… и в силу одного этого она явно является искусственной. Мой личный интеллект…есть уже вторичное образование – результат так называемой интериоризации того, что возникает в коммуникации. …Осознание того, что я чего-то не могу, выступало как стимул для делания, для тренировки. … Но не для переноса в личностный план. Никогда это не было основанием для атрибутирования…В этом смысле точка зрения искусственного, или технического, была мне… прирожденной... Поэтому действуя, совершая какие-то поступки, принимая на себя ответственность какую-то, я, будучи очень активным, никогда не фиксировал этого обстоятельства в самоосознании, не обращал эту активность на самого себя… Меня никогда не интересовал вопрос, как меня воспринимают другие, что другие по моему поводу думают. Я действовал, и у меня был свой мир. Меня вообще не интересовал вопрос, что я сам несу и как. Больше того, сейчас мне так трудно обсуждать этот круг вопросов, поскольку я, может быть, впервые обращаюсь к себе лично. Этого никогда прежде не было. (последняя цитата – из автобиографической книги «Я всегда был идеалистом», предыдущие – из тома «Мышление. Понимание. Рефлексия»).
|