Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
http://www.arsasiatica.com/books/1135618262014/ku4era.htm
С. Кучера
СТАНОВЛЕНИЕ ТРАДИЦИИ КОЛЛЕКТИВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ И НАКАЗАНИЯ В КИТАЕ
Принципы морали применяются для
заботливого управления Срединным
государством. Строгие наказания применяются для
устрашения варварских племен.
(«Цзо чжуань»)
Приведенный эпиграф 1 по своему философскому содержанию соотносится с известной цитатой из «Шан шу»: «Люди [племени] мяо управлялись при помощи наказаний, а не [путем] применения духовного начала. [Они] ввели пять [видов] жестоких наказаний (син), называемых законом (фа)»2. При чтении этих строк может создаться впечатление, что нехуасяские племена3 отличались дикостью и жестокостью и поэтому их вожди или же подчинившие их китайские правители могли управлять ими только посредством жестоких наказаний, тогда как в собственно китайских государствах порядок и спокойствие обеспечивались этическими установлениями. Между тем источники рисуют иную картину действительного положения вещей в древнекитайских государствах4.
Самым ранним сводом китайских законов, сохранившимся до наших дней, является «Тан люй шу-и», составление которого на основе «Тан люй» Фан Юань-лина было завершено Чжансунь У-дзи в 653 г. Известно, однако, что писаные законы существовали и в значительно более раннее время. Под 536 г. до н. э. хроника «Цзо-чжуань» сообщает: «В 3-й луне жители [государства] Чжэн отлили [треножник дин] с текстом законов»6. Несколько подробнее описан другой такой случай, происшедший в 513 г. до н. э.: «Зимой цзиньские [сановники] Чжао Ян и Сюнь Инь7, возглавив войско, обнесли [крепостной] стеной Жубинь8. Затем [с жителей] Цзинь был собран налог железом в размере 1 гу9 для отливки треножника [с текстом] законов. [На нем] был записан текст законов, составленных Фань Сюань-цзы» 10. К сожалению, эти, а возможно и другие, законы в настоящее время неизвестны ни в своей первоначальной форме, ни в передаче других источников. Это, естественно, очень затрудняет исследование проблем древнекитайского права и судопроизводства. Тем не менее имеющиеся отрывочные сведения позволяют сделать некоторые выводы, в особенности относительно того, что условно можно бы назвать судебно-полицейской практикой.
Частным, однако не лишенным интереса фактом является различие в правовом мышлении китайцев и некоторых европейских народов, нашедшее отражение и в терминологии. Если, например, в латыни «jus a justitia appellatum est», а в русском языке «право, справедливость и правда» происходят от общего корня, то в основе всей юридической системы древнего Китая лежало понятие син. Этот термин выступает и в системе пяти видов наказаний — у син, и в системе наград и наказаний — шан син, одного из главных рычагов, приводивших в действие (в теории и на практике) государственную машину. Иероглиф син означает «наказание за преступление»11 и принадлежит к группе син-шэнЛ2. Он состоит из двух частей: фонемы «цзин» и семантемы «нож». И это не случайно: нож часто был орудием осуществления наказания, поскольку система у син охватывала клеймение, отрезание носа, отрубание одной или обеих ног (ступней), кастрацию и смертную казнь13. Поэтому без особого утрирования нож можно считать символом древнекитайского закона в его и теоретическом и практическом выражении.
Сущность древнекитайской философии правопорядка и государственного устройства лучше всего передает следующая фраза из «Шан шу»: «Совершивший преступление наказывается смертной казнью, проявивший добродетель награждается за его достоинства»14. Исследование второй части этого изречения не входит в задачу настоящей статьи, что же касается первой, то нет сомнения в том, что смертная казнь была достаточно будничным явлением в древнем, да и в средневековом Китае. Многочисленные данные источников 'позволили бы даже поставить тезис о том, что смертная казнь была главным и самым распространенным видом наказания, если бы не тот факт, что неюридический характер этих источников заставляет предполагать фиксацию ими лишь важных событий, к которым относится наказание смертью, при игнорировании более мелких происшествий (отрезание носа и т.. п.), если они не относились к какому-нибудь крупному лицу. Данным обстоятельством и отсутствием собственно юридической литературы — факт, сам по себе весьма знаменательный, говорящий о недостаточном развитии правового мышления древних китайцев,— очевидно, объясняется наличие наибольшего количества материалов о самом тяжелом наказании, хотя теоретически оно предусматривалось всего лишь для 200 преступлений, тогда как, например, кастрацией каралось 300 видов преступлений, а клеймением — целая тысяча 15. Однако, с другой стороны, обстоятельства, сопутствующие сообщениям о применении — реальном или возможном—смертной казни, показывают, что она, по-видимому, действительно была излюбленным наказанием, щедро применяемом правящими кругами в самых разнообразных случаях.
Смертной казнью каралось, например, групповое пьянство: «[Если] кто-то донесет [тебе] и скажет: собираются сборищем ("и] выпивают, ты не растеряйся, схвати их всех и приведи {в столицу государства] Чжоу, [где] я их казню» 16. Преднамеренность или рецидив даже незначительного преступления тоже приводили к применению высшей меры наказания: «Ван 17 сказал: „Ах, Фэн, [применяй] меры наказания осмотрительно и с пониманием. [Если] человек совершает [даже] небольшое преступление не по ошибке, а преднамеренно18, по собственной воле не соблюдает законов, нарушает твои правила, [то, хотя] его преступление небольшое, ты не можешь не казнить [его]"»19. Нарушители закона, в особенности если они были чиновниками, поведение которых не соответствовало установленнному общественно-политическому порядку, отвечали за это своей жизнью: «(Тот, кто] не соблюдает закона, [подвергается] высшему наказанию, тем более [оно применяется] к сай шу-цзы-20, наставляющим людей, к чжэн жэням, стоящим во главе [государственных ведомств]21, и сверх того к сяо чэням22, обладающим [соответствующими] полномочиями, если [они] распространяют иные, [чем положено, теории], стремятся к [тому, чтобы] народ [их] восхвалял, не думают [о моих наставлениях], не применяют [моих законов], причиняют страдания своему правителю. Именно это ведет к преступлениям и возмущает меня. [Чтобы] положить [этому] конец, ты действуй быстро, исходя из справедливости моих [законов], и всех их казни»23. Таких текстов довольно много, нет необходимости приводить их все, поскольку и так вырисовывается достаточно ясная картина. Поэтому обратим внимание на отрывок из «Чжоу ли», в котором содержатся некоторые новые и интересные элементы.
В разделе, посвященном описанию полицейско-судебного аппарата чжоуского государства, возглавляемого главным судьей, имеется статья об обязанностях чиновников чжан лу24. Они «ведали смертными казнями разбойников и лазутчиков, которых [публично] четвертовали [обнаженными]. Всех, кто убил [кого-либо из] своих родственников, сжигали на костре; [всех], кто убил Гкого-либо из] родственников вана, казнили четвертованием»25. В этом отрывке обращает на себя внимание особо жестокое возмездие за убийство родственников. Совершивших такое преступление ждало более мучительное наказание, чем даже убийц родственников вана и лазутчиков, т. е. антигосударственных преступников. Очевидно, это являлось отражением весомости и значимости родовой системы и кровнородственных отношений в тогдашнем Китае, и поэтому закон брал родственников под особую защиту26. При этом понятие «родственники» охватывало очень широкий круг лиц — всех, по кому носился любой из видов траура: сы-фу и нэп или у-фу и нэй, т. е. от прапрадеда (и более отдаленных родственников) и до внуков по женской линии; кроме того, в эту категорию входили родичи по боковой линии: дети братьев и сестер отца и матери, родители жены и т. д.
Приведенные материалы при всем различии их содержания и происхождения имеют одну общую черту — условно-теоретический характер. В них поясняется или устанавливается, что может или должно произойти, если будет совершено преступление, за что преступник будет наказан смертью и в какой форме. Возникает вопрос: как выглядела действительность? Как часто и при каких обстоятельствах применялась смертная казнь?
Многочисленные случаи применения смертной казни, описанные в источниках и относящиеся к разным китайским государствам, свидетельствуют о том, что в правовом мышлении хуася отсутствовали многие самые основные идеи римского, а затем европейского права, как, например, nullum crimen sine lege (нет преступления без закона, т. е. то является преступлением, что как таковое определено законом). Существовал только lex regia (королевский закон), и то главным образом как jus gladii (право меча). Поэтому лишение человека жизни по повелению правителя или от имени крупного сановника, в особенности если для этого имелись хотя бы малейшие предпосылки, воспринималось древними китайцами как явление нормальное и вполне законное. Характерно, например, сообщение апокрифического текста «Чжу-шу цзинь-нянь», в котором произвольное решение судьбы человека приписано Великому Юю, личность и правление коего считаются образцовыми в китайской традиции: «Весной 8-го года [своего правления Юй] собрал чжухоу в Гуйцзи27. [Опоздавшего на эту встречу главу] рода Фанфэн [Юй] казнил»28.
О полнейшем произволе свидетельствуют не только материалы легендарного характера, но и сообщения хронистов: «Жители Чу схватили посланца [государства] Чэнь Гань Чжэн-ши и казнили его»29. Обстоятельства этого происшествия 'были следующие: в 534 г. до н. э. умер правитель государства Чэнь — Ай-гун и на престол вступил Хуй-гун. Чэньский сановник (дафу) Гань Чжэн-ши был направлен в Чу, чтобы сообщить о смене государя. Он не совершил никакого преступления и тем не менее был казнен в результате ложного обвинения30.
Если в данном случае существовала еще какая-то, пусть ложная, точка опоры, то Хань Фэй-цзы описал казнь человека, стремившегося помочь правосудию: «В Чу жил некий Чжи Гун31. Его отец украл овцу, о чем [Чжи Гун] сообщил чиновнику. Первый министр {линъинь) приказал (казнить его (Чжи Гуна. —С. К.), так как [хотя он и] был честным по отношению к правителю, но лицемерным по отношению к отцу. [Чжи Гун] был осужден и казнен» 32. С моральной точки зрения поступок Чжи Гуна можно оценить по-разному, однако несомненно, что в его действиях не было состава преступления.
При таком подходе к юридической практике не удивляют сообщения «Цзо чжуани» о том, что в 653 г. до н. э. «летом в [государстве] Чжэн, воспользовавшись клеветой Юань Тао-ту, казнили [дафу] Шэнь Хоу, чтобы ублажить ([государство] Ци» 33, или что в 621 г. до н. э. «в [государстве] Цзинь казнили дафу Ян Чу-фу» под предлогом, что он «вмешивался [в дела других] чиновников» 34.
Такого рода сообщений в источниках, особенно в хрониках «Чунь-цю» и «Цзо чжуань», довольно много, и нет надобности приводить их все. Однако некоторые из них заслуживают внимания, так как показывают специфические черты юридического мышления хуасясцев. «Чунь-цю» информирует, что в 576 г. до н. э. «в [государстве] Сун казнили дафу Шаня»35. В данном случае виновность казненного и правомерность самого наказания не вызывают сомнений: пользуясь «слабостью правящего дома, Дан Цзэ (т. е. Шань. — С. К.) убил сына гуна Фэя»36, Интересным представляется, однако, основание наказания: Шань «восстал против своего рода»37. Для хрониста, а по-видимому и для тогдашних людей, более существенным, чем факт убийства человека, было то обстоятельство, что своими действиям Шань нарушил родовые устои, выступив против своего рода, и это было более тяжелым преступлением, чем само убийство.
Весьма своеобразное равенство перед законом рисует следующий отрывок, датированный 528 ,г. до н. э.: «Ши Цзин-бо38 отправился {в качестве свата] в Чу. Шу-юй39 был его помощником |[и заменял его на время отсутствия]. Син-хоу и Юн-цзы40 спорили из-за земли. Юн-цзы подарил свою дочь Шу-юю, чтобы добиться [выгодного для себя] решения. В день вынесения судебного решения Шу-юй обидел41 Син-хоу, который убил Шу-юя и Юн-цзы во дворце [(правителя]. Хань Сюань-цзы42 горевал об этом. Шу-сян43 сказал: „[Все эти] три негодяя [совершили] одинаковые преступления. Прошу казнить оставшегося в живых (т, е. Син-хоу. — С. К.) и опозорить ' мертвых". „Как же .это так?" — спросил Сюань-цзы. В ответ [Шу-сян] сказал: „[Яншэ] Фу продал [свое] решение, Юн-цзы купил его, [заплатив] своей дочерью, Син-хоу, не будучи [судебным] чиновникам, вторгся в его [права]. За подарок продать справедливость государства, разорвать родственнее отношения, чтобы купить выгодное решение, не будучи сы кои, узурпировать [право] казни—это одинаковые преступления'4. Син-хоу, услышав об этом, бежал, и тогда применили [закон] к роду Син-хоу44, а тела Шу-юя и Юн-цзы были выставлены на рынке» 45. Здесь следует обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, убийство двух людей рассматривается одинаково с дачей и принятием взятки, хотя неравноценность этих преступлений, казалось бы, должна быть очевидной, особенно такому образованному человеку, как Шу-сян. При этом возможное объяснение его оценки страхом наказания по причине его родственных связей с Яншэ Фу вряд ли обоснованно, так как идентичный подход проявили и другие лица, участвовавшие в данном деле, а также хронисты и их комментаторы. Во-вторых, объяснение Шу-сяном преступления Юн-цзы — разрыв родственных отношений — перекликается с приведенным выше толкованием преступления Шаня — выступление против своего рода. В обоих случаях существенным считался не действительный состав преступления, а нарушение родовой системы, ее морали и роли в жизни индивидуума.
Может быть, оборотной стороной этой морали и была широко применявшаяся в древнем, а затем по традиции и в средневековом Китае система коллективной ответственности за совершенное — фактически или лишь по мнению властей—преступление. В то же время она несомненно являлась логическим продолжением, во-первых, такого положения, при котором смертная казнь использовалась очень часто не только, и может быть даже не столько, как метод наказания, а как метод устрашения, захвата имущества казненного и т. п. И, во-вторых, коллективное наказание в период своего становления было и следствием недифференцированное™ пенитенциарной системы, при которой одинаково наказывались смертью пьянство и попытка поднять мятеж46, чрезмерная роскошь и получение взятки от других государств 47 и многие другие деяния48.
Психологическое восприятие коллективного характера наказания при отсутствии научно-правового мышления как бы заменяло теоретические предпосылки или концепцию закона и ставило проблему наказания на практическую почву. Основы коллективной ответственности в сознании людей и в практике применения наказаний несомненно восходят к далекому прошлому хуася. Об этом свидетельствуют, например, материалы «Шу цзина». Так, обращение к армии перед сражением под Гань49 Ци, сын Юя, унаследовавший в III тысячелетии до н. э. его престол, закончил следующими словами: «[Те, кто] выполнит [мои] приказы, получат награду в [храме моих] предков. [Те, кто] не выполнит [моих] приказов, будут казнены на [алтаре] земли: я порабощу50 [ваши] семьи, а вас [самих] обезглавлю»51.
Тан, основатель династии Шан-Инь, стремясь обеспечить прочную поддержку народа в борьбе против последнего правителя династии Ся, жестокого тирана Цзе, обратился к соплеменникам с аналогичной речью, в которой, между прочим, обещал им награды за оказание помощи. Свое выступление он закончил так: «[Если] вы не послушаетесь [моих] слов, то я порабощу [ваши] семьи, а вас обезглавлю и никому не будет пощады» 52.
Угрозу истребления членов семьи использовал и Пань-гэн (XIV в. до н. э.), правитель династии Шан-Инь, чтобы ликвидировать недовольство народа, вызванное иереселением в новый центр — Инь. Пань-гэн предупредил, что тем, кто отнесется без уважения к его приказам или попытается поднять бунт, он «отрежет носы и полностью истребит их, не оставив [в живых их] потомства» 53.
Такой подход к наказанию смертью восприняла династия. Чжоу. Например, Бо-цинь54, желая обеспечить себе прочную поддержку жителей полученного им удела в Лу в борьбе с враждебными племенами, также обещал награды за хорошую службу и строгое наказание за ослушание. При этом последний элемент довлеет в его речи. Это строгое наказание — у юй сан (букв, «наказание без остатка») предполагало репрессии и по отношению к членам семьи — родителям, жене и детям, братьям и сестрам55. Для приведенных выше материалов о коллективных наказаниях характерны два обстоятельства. Во-первых, они имеют потенциальный характер: наказание обещается, однако неизвестно, могло ли оно быть приведено и приводилось ли в исполнение. Во-вторых, за исключением Пань-гэна, остальные примеры связаны с военными действиями и, следовательно, с особыми условиями. Поэтому необходимо выяснить, применялся ли такой вид наказания по отношению к гражданским лицам и в повседневной обстановке.
В «Цзо чжуани» под 632 г. до н. э. отмечается: «Некто обвинил Юань-сюаня56 перед вэйским хоу57, сказав: „[Юань-сюань стремится] возвести на престол Шу-у"58. Его (Юань-сюаня.— С. К.) сын Цзюе состоял в свите [Чэн-}гуна, и [Чэн-]гун велел казнить его»59. Как видно, здесь за преступление отца жизнью поплатился сын. О другом эпизоде, относящемся к 575 г. до н. э., сообщает «Чунь-цю»: «В девятой луне цзиньцы арестовали Цзи-сунь Хан-фу и поместили его в Тяоцю» 60. К этому событию «Гун-ян чжуань» дает следующий комментарий юридического характера: «{Если] подданный-чиновник совершил преступление, [следует] арестовать его правителя; [если] сын совершил преступление, [следует] арестовать его отца»61. На практике это правило действовало в обоих направлениях, так как в данном случае Цзи-сунь Хан-фу отвечал за поведение своего правителя, который отказал Цзинь в военной помощи так же, как в предыдущем примере Цзюе отвечал за своего отца. В 531 г. до н. э. «правитель Чу спрятал солдат в засаде и устроил прием для правителя '[государства] Цай в Шэнь62. [Когда тот] опьянел, схватил его... и казнил. [Вместе с ним] наказал 70 человек его сановников (аш)»63. Правитель Цая — Лин-хоу (542—531) по имени Бань был наказан за то, что в 543 \г. до н. э. убил своего отца Цзин-хоу (591—543), который вступил в связь с женой Баня, происходившей из Чу64. Чиновники же понесли наказание за то, что были верными подданными отцеубийцы. В утерянной книге «Фа цзин», автором которой будто бы был Ли Куй, советник вэйского Вэнь-хоу (424— 387), содержалось такое положение: «[Если] первый министр получит золото (т. е. возьмет взятку. — С. С.), его подчиненные будут наказаны»65.
Приведенные материалы, охватывающие период с VII по IV в., позволяют дать определенный ответ на поставленные вопросы. Однако из-за некоторой разрозненности источников и довольно больших промежутков времени, разделяющих отдельные сообщения, рисуемая ими картина не является достаточно полной, последовательной и систематизированной. Восполняют ее материалы, в которых устойчивые и повторяющиеся термины довольно точно классифицируют круг людей, на которых распространялось наказание. Этими терминами являются ме цзя, или ме ши («уничтожить семъю»), ме цзу, или просто цзу («уничтожить род») и сань цзу («истребить три поколения»). Возможно, что существовали еще более тотальные формы наказания в виде и цзю цзу («истребить девять поколений») 66 и и сян («истребить весь округ») 67. Последнее наказание, если оно вообще имело место, то только в государстве Вэй, но отсутствие соответствующих материалов не дает возможности рассмотреть эту часть проблемы более детально.
Приведем примеры ликвидации семьи или рода. В 546 г. до н. э. в государстве Ци возникли разногласия в семье первого министра Цуй Чжу. Распря привела к тому, что его сыновья Чэн и Цян убили младшего брата своей мачехи, второй жены Цуй Чжу, и ее сына от первого брака. Раздосадованный Цуй Чжу пожаловался своему другу и подчиненному Цин Фэну. Тот решил наказать виновных. Посланные им люди «уничтожили [всю] семью Цуя, убили Чэна и Цяна и забрали все домашнее [имущество]. Жена [Цуй Чжу] повесилась». Когда Цуй Чжу, вернувшись домой, увидел, «что [ему] негде преклонить голову (букв. ,,некуда возвратиться" », он тоже повесился68. А ведь Цуй Чжу был первым министром!
В 538 г. до н. э. Цин Фэн, сменивший Цуй Чжу н,а посту первого министра, сам стал объектом действия этого закона. В результате (провала мятежа, в котором он принимал участие, Цин Фэн бежал в Лу, а затем в У69, но по обвинению в убийстве правителя70 и участии в мятеже он был схвачен и казнен, а «его род полностью уничтожен (цзин ме ци цзу)»71.
Оба случая произошли в Ци 72. Однако этот вид наказания применялся не только там. В 515 г. до н. э. в результате ложного обвинения был казнен один из чу-ских сановников, Си Ван, и «полностью были истреблены его род и челядь», причем, по свидетельству хрониста, Си Ван «был честен [в служении правителю] и миролюбив, и народ любил его»73. Такой вид наказания применялся также в государствах Цзинь74, Вэй75, Цинь76 и др.
Что касается наказания и сань цзу, то, по-видимому, оно применялось первоначально в более ограниченном географическом районе. Согласно «Ши цзи», «в 20-м году [правления циньского Вэнь-гуна] впервые было [определено] преступление, {наказуемое истреблением] сань цзу» 77. Аналогичное сообщение встречается в «Чжу-шу цзи-нянь»; «в 25-м году [правления чжоуского Пин-вана] в Цинь впервые было применено наказание цзу» 78. Через полвека, в 695 г. до н. э., один из хронистов описал конкретный случай применения такого наказания: «В 3-м году [правления У-гуна] были казнены Сань-фу и другие и истреблены [их] сань цзу за то, что они убили [прежнего правителя Цинь] Чу-гуна»79.
В период Чжань-го (V—III вв.) наказание трех поколений, хотя может быть и не в форме их истребления, существовало, по-видимому, также и в Чу80.
Среди комментаторов относительно понятия сань цзу существуют разногласия. Жу Чунь (ок. 221—265 гг.) считает, что сань цзу означает «род отца, род матери и род жены»81, т. е. три рода, не объединенных кровными узами и связанных с родом преступника только через двух женщин — его мать и жену. Эта интерпретация представляется недостаточно обоснованной, так как женщина после замужества становилась членом семьи мужа и ее связи с собственным родом значительно ослабевали. Поэтому трудно (Представить, чтобы, с точки зрения тогдашних людей, было оправдано такое суровое наказание столь слабо взаимосвязанных коллективов. Затруднения вызывала бы и реализация наказания, ибо эти роды могли жить в разных, порою довольно отдаленных, районах. Наконец, это было бы небезопасно для самого правителя, так как три таких рода вмеcтe с их клиентелой могли обладать достаточно внушительной силой, чтобы в случае игры ва-банк поставить под угрозу его положение и жизнь. Поэтому пояснение Чжан Яня (III в.), что сань цзу — это «родители, братья, жена и дети»82, т. е. три поколения: преступника, его родителей и детей, можно считать более логичным, и оно взято за основу данного выше перевода83.
Дальнейшее развитие система наказания трех поколений получила в государстве Цинь при Шан Яне (ум. в 338 г. до н. э.). Он «объединил законы о совместной ответственности [за преступления] и установил наказание [в виде] истребления трех [поколений]»84. Поскольку такое наказание было известно в Цинь уже раньше, то, по-видимому, Шан Ян придал ему официальный статус. Нововведения Шан Яна были рассчитаны на создание и укрепление централизованной, тоталитарной и деспотической власти монарха, а поэтому упоминаемое наказание распространялось прежде всего на чиновников, которые, будучи наделены определенными полномочиями, в большей степени могли ущемлять прерогативы государя, чем простой народ. «Если среди чиновников,—говорилось в „Шан-цзюнь шу", — которые обязаны соблюдать закон и нести служебные обязанности, найдутся невыполняющие царские законы, им не избежать смертной казни, [более того, наложенное на них] наказание распространяется на три {категории их] родственников»85. Насколько широко понималось выражение «нести служебные обязанности», показывает пример Фан Суя, которому угрожало такое наказание за то, что его протеже не справился с возложенной на него задачей86. Отметим, что и сам Шан Ян пал жертвой собственных законов. В 338 г. до н. э. умер его покровитель Сяо-гун, наследник которого не терпел Шан Яна. Попытка последнего спастись бегством не увенчалась успехом, он был казнен, а его семья уничтожена87.
Однако в политической и правовой программе Шан Яна принцип коллективной ответственности, не ограниченной рамками лишь и сань цзу, являлся не просто продолжением более древней традиции. Он подвергся существенным изменениям, приобретя новое содержание, масштабы и значение. Дело в том, что в период Чжань-го по сравнению с эпохой Чунь-цю (VIII—V вв.) произошло определенное ослабление родовых связей в жизни и психологии людей. В некоторых государствах проводились мероприятия, стимулировавшие этот процесс. В частности, У Ци (ум. в 381 г. до н. э), первый министр Чу, в последние годы своей жизни провел ряд реформ: удалил от двора дальних родственников вана, упразднил некоторые должности, ограничил право наследования третьим поколением, переселил "часть знати на пустующие земли88.
Такие же цели преследовали и реформы (356 г. до н. э.) Шан Яна. Он постановил: «Те из народа, кто, имея [в семье] двух и более мужчин, не разделил [с ними хозяйства], платят двойной налог. Имеющий воинские заслуги получает от правителя ранг знатности в соответствии с [установленным] порядком... [Члены] знатных домов, не имеющие воинских заслуг, рассматриваются как не имеющие права быть внесенными в списки знати»89. Необходимость раздела семейного достояния ослабляла экономические связи внутри знатных родов, а получение рангов знатности в зависимости от военных заслуг меняло социальный состав знати. Все это не могло не затронуть родовой системы.
К тому же принцип коллективной ответственности, носивший прежде всего семейно-родовой характер, уже не удовлетворял новых потребностей централизованной власти. Он слишком слабо содействовал ее укреплению, был недостаточно общим и повсеместным, а главное-не способствовал предотвращению преступлений, поскольку не снабжал властей постоянным потоком информации о поведении людей. И тогда Шан Ян ввел систему круговой поруки, которая по существу дожила до сегодняшнего дня. Он «приказал разделить народ на десяти- и пяти[дворки] для взаимного наблюдения и взаимной ответственности [за преступления]. Тот, кто не донесет о преступнике, будет разрублен пополам; тот, кто донесет о преступнике, будет награжден так же, как отрубивший голову врага (т. е. получит ранг знатности.— С. К.); тот, кто спрячет преступника, будет наказан так же, как сдавшийся врагу (т. е. он сам будет казнен, а его семья порабощена. — С. К.)»90. Приказом Шан Яна завершался длительный путь становления принципа коллективной ответственности и коллективного наказания в китайском праве и окончательного его утверждения не только де-факто, но и де-юре. Этим постановлением доносительство возводилось в ранг государственной доблести, и ему, а также коллективной пенитенциарной системе придавался тоталитарный и повсеместный характер. В рамках своей десятисемейной группы все должны были следить друг за другом, доносить на всех и отвечать за всех и за все. Таким образом обеспечивался постоянный и полный контроль за людьми в каждый момент их жизни. При этом армия осведомителей ничего не стоила правительству, ибо она не оплачивалась, а награды получала в основном за счет пострадавших.
Принцип коллективной ответственности, разработанный в ту эпоху, в дальнейшем лег в основу всего китайского правопорядка, включая законодательство маньчжурской династии. Следует, однако, отметить некоторые новые моменты. Сопоставление уголовных кодексов средних веков с материалами, относящимися к древности, позволяет выявить, что по мере развития китайского общества в целом и детализации правовых предписаний происходит законодательная фиксация этого принципа и круга лиц, которые должны были нести коллективную ответственность. Ясно определяется, что ответственность перед законом ложится на людей, связанных кровными, территориальными и административными узами, т. е. на родственников, соседей, глав учреждений — за своих подчиненных, местных властей — за события на подведомственной им территории и т. п. В то же время в результате дифференциации правовых установлений, создания и более точной разработки законодательных норм, усложнения юридической практики меняются также формы коллективного наказания. Происходит его разграничение, оно начинает охватывать практически все виды наказаний, а не только смертную казнь (и порабощение членов семьи), как это было в период Чжоу — Цинь.
Проиллюстрируем это лишь двумя примерами, достаточно разными и показательными для средневекового периода и отмеченных выше изменений. Одна из статей танского законодательства гласит: «Бунт и преступление против государя наказываются отсечением головы. Отцы и сыновья [преступников] старше 16 лет [подлежат казни] через удушение. [Сыновья], не достигшие 15 лет, а также матери, дочери, жены, наложницы, деды, внуки, братья, сестры и их зависимые (буцюй), имущество, земли и жилища конфискуются в казну. Мужчины, достигшие 80 лет, а также страдающие тяжкими недугами, женщины, достигшие 60 лет, а также являющиеся инвалидами, освобождаются от наказания. Дяди и племянники ссылаются за 3000 ли независимо от того, были ли они внесены в списки населения вместе |[с семьей преступника]»91. Здесь речь идет о совместной ответственности людей, связанных кровнородственными узами.
Второй пример показывает применение коллективного наказания в совсем другой сфере человеческой деятельности и по отношению к лицам, соединенным иными узами. В «Своде законов династии Мин» в статье «О необработке земли» говорится: «Староста ли наказывается 20 ударами плети, если на подведомственной ему территории 'беспричинно не обработана Vio внесенной в реестры, обложенной налогами и повинностями пахотной земли или же земли, отведенной под тутовые деревья и коноплю. За каждую последующую 1/10 (необработанной земли] наказание усиливается на одну степень, но не может быть больше 80 ударов палки. Уездные чиновники наказываются на одну степень легче. Причем сначала наказывается начальник уезда, а затем его помощники. Владелец земли наказывается 20 ударами плети, если он не обработает определенное количество принадлежащей ему пахотной земли или земли, отведенной под тутовые деревья и коноплю. [За необработку] каждой последующей 1/ь наказание увеличивается на одну степень. Все налоги, следуемые за прошедшее время, взыскиваются в казну» 92.
Приведенные примеры показывают действие принципа коллективной ответственности на протяжении длительного отрезка времени и пo отношению к разным преступлениям и лицам. При этом следует отметить, что таких постановлений значительно больше и их можно найти и в законах других династий.
Анализ приведенных выше материалов об индивидуальном и групповом наказаниях свидетельствует, что: применение этих кар не определялось нормами закона, а зависело только от воли отдавшего приказ о наказании или даже от его исполнителей. Ни одно постановление не разъясняло, в каких случаях прибегать к индивидуальной каре, а в каких — к коллективной, а также какая степень коллективности наказания должна быть использована. Этой общей картины не меняет предположение, что, возможно, некоторые принципы вынесения смертного приговора имелись в «Фа цзине», так как данный свод законов был создан лишь на рубеже V— IV вв., а сфера его действия ограничивалась в основном государством Вэй и позднее частично Цинь.
Источники, как правило, не сообщают о судебном разбирательстве дела, из чего можно заключить, что оно нередко вообще отсутствовало или имело крайне простую форму, возможно ограничиваясь констатацией, что данное преступление фактически было совершено.
Действительный состав преступления не только не обусловливал степени наказания, но чаще всего вообще не имел существенного значения при определении наказания.
Отсутствовало также точное определение понятия «преступник». Это являлось conditio sine qua поп коллективного наказания, так как в противном случае нельзя было бы подвергать репрессиям фактически ни в чем не повинных людей.
И последнее обстоятельство. В цитируемых источниках чаще всего встречаются названия двух государств — Цинь и Чу. Напрашивается вывод, что их окраинное по-ложение, проникновение на их территории разнородных этнических элементов и вследствие этого ускоренное размывание родовых связей и более ограниченное присутствие определенных сдерживающих начал, которые все-таки имелись в китайской культуре, 'были причинами этого явления.
В свете приведенных материалов очень интересной представляется проблема классовости 'пенитенциарной системы. Классовость существует тут как бы наоборот: следовало бы ожидать, что строгость наказания и несправедливость будут расти по мере того, как встает вопрос о классах и социальных прослойках, находящихся все ниже и ниже на социальной лестнице. В то же время послабления со стороны закона, различные привилегии, снисходительность будут увеличиваться с повышением социального статуса обвиняемого. Между тем засвидетельствованные в источниках случаи применения крайних мер наказания — ме ши, ме цзу, и синь цзу— относятся преимущественно к представителям древнекитайской аристократии и даже к ее верхним слоям. Возможно, отчасти это обусловлено характером источников и социальным положением их авторов, однако скорей всего истоки этой юридической аномалии следует искать в специфике исторического развития Китая. Такое коллективное наказание было возможно только в условиях, когда «на всем берегу, что кругом омывают моря, повсюду на этой земле только слуги царя»93, т. е. когда все жители каждого китайского государства независимо от их социального (положения должны были подчиняться, по крайней мере теоретически, воле правителя, который единолично распоряжался их жизнью и смертью94.
Террор по отношению к знати и чиновникам более эффективно служил цели устрашения всего народа и упрочения положения правительства. По-видимому, не случайно, что именно в государстве Цинь, где эти формы наказания достигли апогея, была создана самая сильная власть монарха. И наконец, применение таких крайних наказаний не было только 'проявлением жестокости правителей и политического строя, хотя и этот элемент здесь присутствовал. Более важным фактором являлись политические или экономические выгоды, которые мог получить (правитель или кто-нибудь из его приближенных от истребления какого-то рода. А это прежде всего было возможно только по отношению к знатным лицам. Поэтому отсутствие упоминаний о подобных казнях крестьян или ремесленников, не говоря уже о рабах, кажется не случайным или вызванным невниманием авторов источников и хронистов, а скорее всего отражает действительное положение вещей.
1 См.: «Чунь-цю Цзо-чжуань чжэн-и» («Летопись весны и осени с хроникой господина Цзо и филологическими пояснениями»), серия «Ши сань цзин чжу-шу», т. 28, Пекин — Шанхай, 1957, стр.624; 25-й год Си-гуна (635 г. до н. э.). Далее все ссылки на классические книги, за исключением некоторых, даются по - этому изданию с указанием лишь тома и страницы.
2 !«Шан шу» («Книга истории»), т. 4, стр. 709. Данное сообщение по традиции датируется примерно XXIII в. до н. э. и является одной из версий легендарного характера об истоках китайского права, согласно которой система пяти наказаний (у син) была заимствована у ллемеи 'мяо. Она представляла собой суть и основу всего раннего периода становления китайского права.
3 Термином хуася древнекитайские источники обозначают собственно китайский этнос, т. е. те элементы, которые заложили основы китайской национальности, цивилизации и культуры; нехуася— иноплеменное окружение хуасясцев, впоследствии частично ассимилированное ими.
4 Так как в настоящей статье исследуется только становление традиции коллективной ответственности, то ее рамки ограничены древностью. Отдельные экскурсы в более поздние, периоды имеют своей целью показать лишь некоторые тенденции развития китайского уголовного законодательства и его результаты.
5 Чжэн, одно из древнекитайских государств, находилось на территории нынешней провинции Шэньси в районе современного уезда Хуасянь. См.: «Чжунго гу-цзинь димин да цыдянь» («Большой словарь китайских древних и современных географических названий»), Шанхай, 1935, стр. 1201 (далее — «Димин да цыдянь»).
6 «Цзо чжуань» («Хроника господина Цзо»), т. 31, стр. 1744.
7 Государство Цзинь было расположено к северу от нынешнего Тайюаня в провинции Шаньси. См.: «Димин да цыдянь», стр. 703. Сюнь Инь и Чжао Ян — высокие сановники и полководцы этой страны. См.: «Чжунго жэньмин да цыдянь» («Большой китайский биографический словарь»), [б. м.], 1940, стр. 840 и 1417 (далее — «Жэньмин да цыдянь»).
8 Местность, находившаяся в районе теперешнего уезда Сун-сянь современной провинции Хэнань, была захвачена цзиньцами у племен лухунь. См.: «Димин да цыдяиь», стр. 869.
9 Древнекитайская мера веса и объема.
10 «Цзо чжуань», т. 32, стр. 2154. Фань Сюань-цзы — цзиньский ученый и художник. См.: «Жэньмин да цыдянь», стр. 710. По свидетельству источников, эти законы были составлены на основе материалов, собранных им в районе И. Соответствующий иероглиф ом.: «Китайско-русский словарь» под ред. И. М. Ошанина, М., 1959, № 5235. Поскольку тот же иероглиф применялся для обозначения
нехуасяских племен и, то это сообщение ввело в заблуждение некоторых синологов, решивших, что китайцы заимствовали свои законы у этих племен. См., например: «Очерки истории Китая», М., 1959, стр. 46—47, сн. 26. Между тем И — это часть домена чжоуско-го вана, захваченная государством Цзинь, вероятно, в 678 г. до н. э. и лежавшая в самом центре тогдашнего Китая. См.: Цзо чжуань», т. 27, стр. 379—380; т. 28, стр. 741 (в обоих случаях текст и комментарий Ду Юя); см. также «Димин да цыдянь», стр. 300.
11 «Шо вэнь цзе цзы чжэнь-бэнь» («Подлинный текст толкового словаря иероглифов»), серия «Сы бу бэй-яо», т. 3, Шанхай, 1936, цз. 56, стр. 2а (далее —«Шо вэнь»); ср.: R. В. В 1 a k n e у, A Course in the Analysis of Chinese Characters, Shanghai, 1935, стр. 172.
12 Китайские иероглифы по своей конструкции и употреблению подразделяются на шесть категорий: сян-син, чжи-ши, хуй-и, син-шэн, чжуан-чжу, и цзя-цзе. Подробнее см.: L. Wieger, Chinese Characters, Hsien-hsien, 1927, стр. 10—11.
13 См.: «Шан шу», т. 4, стр. 719—720. Чжэн Сюань (127—200) писал: «[Чжан лу] обезглавливали (преступников] при помощи топора... и умерщвляли [их] при помощи ножа». См.: «Чжоу ли Чжэн чжу» («Ритуал династии Чжоу с комментарием Чжэи Сюаня»), [б. м.], 1934, цз. 9, стр. 23а (далее — «Чжоу ли»). Подробнее о чжан лу см. сн. 24 настоящей статьи.
14 «Шан шу», т. 3, стр. 310.
15 См.: «Шан шу», т. 4, стр. 720. Учитывая любовь китайцев к круглым числам, приведенные цифры следует принимать cum gra-no salis, однако других материалов нет, а эти данные «Шу цзина» повторяются и в других классических книгах. См., например: «Сяо цзин» («Канон сыновней почтительности»), т. 37, стр. 111.
16 «Шан шу», т. 4, стр. 503. Цитата взята из главы «Предписание об употреблении алкоголя» («Цзю гао») — одной из самых достоверных глав «Шан шу». Описываемые события относятся к XII—XI вв. Можно полагать, что, как и во многих других главах, эту речь произносит Чжоу-гун (Дань) в период своего регентства при чжоуском Чэн-ване (1115—1079), обращаясь к своему младшему брату Фэну, известному также под именем Кан-шу, впоследствии ставшему главным судьей (сы коу) чжоуского государства. См.: «Жэньмин да цыдянь», стр. 919. Однако строгость обещанного наказания, по-видимому, вызывала сомнения комментаторов, и поэтому Кун Ань-го, известный ученый и исследователь «Шан шу» (II—I вв.), пояснял: «Я (Дань.— С. К) из них выберу тех, чье преступление [особенно] тяжело, и казню их». Такая интерпретация данного текста не является невозможной, тем более что в предыдущей главе «Предписания [для] Кан![-шу]» («Кан гао») Фэну неоднократно даются советы осмотрительно применять наказания и, в частности, ставится в пример Вэнь-ван (XII в. до н. э.), который «был осторожен [в применении] наказаний» («Шан шу», т. 4, стр. 481). Но и сам текст цитаты, и другие материалы не исключают такой интерпретации данного отрывка, согласно которой смертной казни подвергались все участники попойки.
17 Существуют две точки" зрения относительно того, какой ван имеется в виду: У ((М22—«1116) или Чэн (1115—1079). Для настоящего анализа этот вопрос не имеет первостепенного значения, поэтому достаточно отметить, что традиционная версия о Чэн-ване представляется лучше аргументированной.
1* Некоторые комментаторы дают следующую интерпретацию: «постоянно», «в течение всей своей жизни».
19 «Шан шу», т. 4, стр. 485.
20 Шу-цзы, или чжу-цзы,— чиновники в ранге ся дафу, ведав^ шие обучением детей чжоуской аристократии в пределах домена чжоуского вана. См.: Сунь И-ж а н, Чжоу ли чжэн-и (Ритуал династии Чжоу с филологическими пояснениями), т. 17, Шанхай, 1933, стр. 43 и ел. (далее — «Чжоу ли чжэн-и»). Вай шу-цзы выполняли те же функции в других районах и государствах древнего Китая. Возможно, однако, что в данном отрывке «Шан шу» этот термин имеет более широкое содержание и означает вообще людей, занимавшихся обучением народа.
21 Цитируемый отрывок принадлежит к тем частям памятника, которое при их несомненной достоверности вызывают тем не менее филологические споры и с трудом поддаются интерпретации и переводу. Ограничимся лишь самыми необходимыми комментариями. В данном случае перевод затрудняется и тем, что непонятно, почему перечисляются именно эти чиновничьи должности, и к тому же в такой странной последовательности, и почему не используется термин бай гуань, или бай гун (100 чиновников, т. е. все чиновники), который встречается в других местах «Шан шу». См., например: т. 3, стр. 137; т. 4, стр. 480. Данных вопросов не разрешает и комментарий. Учитывая эти трудности, мы предполагаем, что под термином чжэн жэнь следует понимать у чжэн — возглавляющие пять (-все) государственных ведомств, о которых говорится в «Цзо чжуани» (т. 27, стр. 170) и «Ли цзи» («Записи об обрядах», т. 19, стр. 186). На этом предположении и построен перевод.
22 Сяо чэни — чиновники в ранге шан ши, ведавшие исполнением мелких поручений, временных заданий и т. п. (см.: «Чжоу ли чжэн-и», т. 17, стр. 67). Более поздние комментарии к «Го юю» («Повествования о государствах») поясняют, что сяо чэни — это евнухи, которые следили за выполнением женщинами, работавшими во дворце, приказов правителя, контролировали их работу и т. д. См.: «Го юй», серия «Го-сюе цзи-бэнь цун-шу», Шанхай, 1958, стр. 102.
23 «Шан шу», т. 4, стр. 489—490.
24 Этот термин можно перевести как «ведающие казнями». Вероятно, они были чем-то большим, чем просто старшими палачами, так как эти посты занимали представители аристократии, хотя и самого низкого ранга — ся ши.
25 «Чжоу ли», цз. 9, стр. 23а.
26 Эта юридическая традиция сохранялась в период всего средневековья и даже при династии Цин (1644—1911). Намерение совершить убийство кровного родственника и тем более его осуществление влекли за собой самые суровые наказания. См., например: «Тайцин гурунь и ухери коли, то есть все законы и установления Китайского правительства», пер. А. Леонтьева, т. 3, СПб., 1783, стр. 419—420.
27 Гуйцзи — название горы и района вблизи нынешнего Шао-сина в провинции Чжэцзян. См.: ГуЦзе-ган и ЧжанСюнь, Чжунго лиши диту цзи. Гудай ши буфэнь (Атлас исторических карт Китая. Раздел древней истории), Шанхай, 1955, карта № 2; «Димин да цыдянь», стр. 1021.
28 «Чжу-шу цзи-нянь» («Погодовые записи на бамбуковых планках»), серия «Сы бу бэй-яо», Шанхай, {б. г.], цз. а, стр. 46.
О роде Фанфэн см.: «Жэньмйн Да цыДянь», прил. (буи), стр. §; прил. «Син-ши као-люе», стр. 24. Для характеристики правового мышления древних китайцев эта запись представляет несомненный интерес, хотя с источниковедческой и исторической точек зрения она вряд ли является достоверной. 2J> «Чунь-цю», т. 31, стр. 1785.
30 «Цзо чжуань», т. 31, стр. 1788.
31 О Чжи Гуне почти ничего неизвестно, кроме того, что он был предком ханьского сановника Чжи Бу-и, который славился своей честностью и служил трем ханьским императорам: Вэню (179—157), Цзиню (156—141) и У (140—87). См.: «Жэньмйн да цыдянь», стр. 598.
32 «Хань Фэй-цзы», серия «Чжу-цзы цзи-чэн», т. V, Пекин, 1956, стр. 344. Далее все философы цитируются по этому изданию с указанием лишь тома и страницы.
Интересно отметить, что в средневековом Китае наказания за донос на собственных родственников, совершивших преступления, получили законодательное оформление. Так, в кодексе танской династии имелось несколько статей, посвященных этой проблеме. В частности, донос на родителей, за исключением сообщений о преступлении против императора, бунте и измене, карался смертной казнью через удушение. См.: Чжансунь У-цзи, Тан люй шу-и (Законы династии Тан с комментариями), серия «Вань-ю вэнь-ку», т. 3, Шанхай, 1939, стр. 113; см. также: «Да Мин люй цзи цзе фу ли» («Свод законов Великой династии Мин с комментариями и дополнительными постановлениями»), т. 2, {б. м.], 1908, цз. 22, стр. 30а—316.
33 «Цзо чжуань», т. 28, стр. 514—515. Юань Тао-ту, или Юань Сюань-чжун, был сановником государства Чэнь. Он враждовал с Шэнь Хоу в течение нескольких лет м в 695 г. до н. э. оклеветал его. Ср.: «Цзо чжуань», т. 28, стр. 486, 495.
34 «Чунь-цю Цзо чжуань», т. 28, стр. 740, 747. 36 «Чунь-цю Цзо чжуань», т. 29, стр. 1096.
36 ,«Цзо чжуань», т. 29, стр. 1098. Фэй был сыном правителя государства Сун — Вэнь-гуна (610—589).
37 «Цзо чжуань», т. 29, стр. 1098. Ша»нь, как и Фэй, был отпрыском правящего дома государства Сун, потомком Хуань-гуна (681— 051).
38 Шй Цзин-бо, или Ши Ми-лу,— верховный судья государства Цзинь, известен также как математик и строитель. Ср.: «Жэнымин да цыдянь», прил. (буи), стр. 1.
39 Шу-юй —второе имя Яншэ Фу, сановника из Цзинь. Род Яншэ — потомки цзиньского правителя Цзин-хоу (858—841). Их удел находился в Яншэ, отсюда и фамилия. См.: «Жэньмйн да цыдянь», прил. «Син-ши као-люе», стр. 18.
40 Син-хоу — цзиньский дафу, сын беженца из государства Чу, который получил надел в местности Син государства Цзинь, и поэтому его сына называли Син-хоу.
Юн-цзы— чуский дафу. После эмиграции в Цзинь сохранил свое звание и получил землю в местности Чу. См.: «Димин да цыдянь», стр. 1069. Из-за границ этого надела и шла тяжба между ним и Син-хоу. Иероглифа, обозначающего эту местность, в словаре Ошанина нет; он состоит из иероглифов № 1820 «и 2152.
41 Шу-юй вынес решение не в пользу Син-хоу, хотя правда была на стороне последнего.
42 Хань Сюань-цзы — цзйньский чиновник, Который приказал Шу-юю решить эту тяжбу.
43 Шу-сян — второе имя Яншэ Си. Упомянутый выше Яншэ Фу был его младшим братом, родившимся от наложницы.
44 Комментарий поясняет, что «применили {закон]» означает «схватили» (т. е. арестовали); контекст и сравнение с «Цзо чжуань», где также описан этот случай, показывают, что речь идет о казни самого Син-хоу и его семьи.
45 «Го юй», стр. 173; «Цзо чжуань», т. 31, стр. 1911. Оба источника дополняют друг друга, что и было использовано при переводе. В частности, «Цзо чжуань» отмечает, что в споре из-за земли Юн-цзы был неправ и поэтому ему пришлось подкупить Шу-юя и что Син-хоу (без упоминания о его бегстве и привлечении к ответственности его семьи) был казнен.
46 См., например: «Цзо чжуань», т. 30, стр. 1597; т. 31, стр. 1675.
4? «Цзо чжуань», т. 30, стр. 1405; т. 29, стр. 1175, 1211.
в48 «Наказуемыми смертью преступлениями были: грабеж, убийство, отсутствие сыновней почтительности и братской любви, недостойное поведение. „Искажение слов, для того чтобы сломить силу законов; запутывание названий, для того чтобы изменить то, что было окончательно решено; применение бесчестных приемов для того, чтобы вызвать хаос в правительстве; создание или использо-;вание безнравственной музыки, странной одежды, удивительных приспособлений и необычайных орудий; упорствование в лицемерном поведении и страсть спорить при помощи лицемерных речей; изучение ошибочного; подача ложных донесений о появлении духов! о временах года и днях и о гадании по черепашьим панцирям и стеблям" — все это наказывалось смертью» (Е. D. Thomas Chinese Political Thought, New York, 1968, стр. 220).
49 Местность Гань находилась к юго-западу от уезда Хусянь в Шэньси. См.: «Димин да цыдянь», стр. 239.
50 Здесь возможна и другая интерпретация: «Я казню Гваших1 жен и детей».
51 «Шан шу», т. 3, стр. 238.
52 Там же, стр. 261.
53 Там же, стр.316.
54 Бо-цинь-—сын Чжоу-гуна Даня, известного политического деятеля династии Чжоу; согласно традиции, умер в 1063 или 1062 г. до н. э.
55 См.: «Шан шу», т. 4, стр. 750—752. Лу — район современного Цюифу в нынешней провинции Шаньдун.
56 Высокий чиновник и дафу государства Вэй.
57 «Цзо чжуань» в данном месте именует правителя Вэй-хоу, однако в действительности он носил титул гун, который на одну ступень выше хоу. Здесь речь идет о Чэн-гуне (634—600).
58 Шу-у был братом Чэн-гуна.
59 «Цзо чжуань», т. 28, стр. 648.
*> «Чунь-цю», т. 29, стр. 1114. Цзи-сунь Хан-фу (Цзи Вэнь-цзы) был дафу в государстве Лу и на протяжении правления трех лу-°^™ с гунов — Сюаня (608-591), Чэна (590-573) и Сяна (572—54!2)—занимал пост первого министра; известен также своей крайне скромной жизнью. См.: «Жэньмйн да цыдянь», стр. 557.
61 «Гун-ян чжуань» («Хроника господина Гун-яна»), т. 34, стр. 553.
^ Шэнь некогда былб самостоятельным государством. Его территория находилась к северу от современного уезда Наньян в провинции Хэнань. См.: «Димин да цыдянь», стр. 244. Вероятно, в 688 г. до н. э. оно было аннексировано Чу. См.: «Цзо чжуань», т. 27, стр. 340.
63 «Цзо чжуань», т. 31, стр. 1826—1827.
64 Ср.: «Цзо чжуань», т. 30, стр. 1595.
65 Цит. по: Дун Ю е, Ци-го као (Исследование семи государств), Пекин — Шанхай, 1956, стр. 367 (далее — «Ци-го као»). Дун Юе поясняет это положение следующим образом: «Наказание не распространялось (букв. ,,не достигало".— С. К.) на первого министра, поэтому наказывали [его] приближенных» (там же). Необходимо, однако, отметить, что аутентичность «Фа цзина» («Книги законов») и ее авторство вызывают серьезные сомнения ученых. Подробнее ом.: Т.-Pokora, The Canon of Laws by Li K'uei — a Double Falsification? — «Archiv Orientalni», 1959, № 27, стр. 96—121.
66 о таком наказании в древности, охватывавшем поколения от прапрадеда до праправнука, не приводя конкретных материалов, сообщает «Цы хай» («Море слов», т. I, Шанхай, 1937, раздел чоу, стр. 284, 2). Оно могло существовать разве только в теории, ибо если даже предположить, что в момент наказания праправнуку исполнился только один день, а на каждое последующее поколение отвести всего лишь 15 лет, то прапрадеду должно было бы быть 120 лет, что несомненно было исключительно редким явлением. Можно, однако, предположить, что целью такой номинации наказания было стремление охватить все живущие поколения рода преступника, что не обеспечивалось применением и сань цзу.
67 О нем будто бы говорилось в «Фа цзине». См.: «Ци-го као», стр. 366, 369. Размеры округа (сян) различные источники оценивают неодинаково: от 2 тыс. до 12,5 тыс. семей.
68 «Цзо чжуань», т. 30, стр. 1520—1521.
69 См. там же, стр. 1530—1533.
70 Вместе с Цуй Чжу он принимал участие в убийстве циского Чжуан-гуна (553—54 .
71 «Цзо чжуань», т. 31, стр. 1703.
72 Следует, однако, отметить, что в момент казни Цин Фэн жил в У, а казнен был по приказу правителя государства Чу Лин-вана (540—529).
73 «Цзо чжуань», т. 32, стр. 2114 и 2112.
74 См.: «Цзо чжуань», т. 30, стр. 1420.
75 См.: «Чжань-го цэ» («Планы сражающихся государств»), серия «Го-сюе цзи-бэнь цун-шу», Шанхай, 1958, цз. 25, стр. 25.
76 См.: Сыма Цянь, Ши цзи (Исторические записки), серия «Сы бу бэй-яо», т. 2, Шанхай, 1936, цз. 6, стр. 36—4а (далее — «Ши цзи»).
77 Там же, цз. 5, стр. 56. 20-й год правления Вэнь-гуна соответствует 746 г. до н. э.
78 «Чжу-шу цзи-нянь», цз. б, стр. 12а; 25-й год правления Пин-вана совпадает с 20-м годом правления Вэнь-гуна, т. е. тоже приходится на 746 г. до н. э.
79 «Ши цзи», т. 2, цз. 5, стр. 66.
80 См.: «Ци-го као», стр. 363. Не исключено, что этот вид наказания применялся и в других государствах. В «Чжоу ли» читаем: «Если в стране ([осуществлялось наказание] у-чжу, то [чиновник сы-сюань ши] отвечал за освещение [погребальной] ямы».
К этому тексту Чжэн Сы-нун (I—II вв.) дает следующий комментарий: «У-чжу означает истребление трех поколений». Поскольку, однако, у-чжу интерпретируется и как «казнить в закрытом помещении» («Чжоу ли», цз. 10, стр. 36—4а, текст и комм.), то сделать более конкретные выводы невозможно.
81 «Ши цзи», т. 2, цз. 5, стр. 56, комм.
82 Там же.
83 Подробнее о различных интерпретациях понятий сань цзу и цзю цзу см.: A. F. P. Hulsewe, Remnants of Han Law, Leiden, 1955, стр. ИЗ и ел., а также: T'ung-tsu С h'ii, Law and Society in Traditional China, Paris, 1961, стр. 243, сн. 98; ср. также: комм, к «Ли цзи» (т. 25, стр. 203 и «И ли» («Книга об этикете и обрядах» т. 15, стр. 153).
84 Б а н ь Г у, Хань шу (История династии Хань), серия «Сы бу цун-кань», т. 7, Шанхай, 1930, цз. 23, стр. 116.
85 «Шан-цзюнь шу», т. 5, стр. 29. Цит. по: «Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу)», пер., вступит, статья и комм. Л. С. Переломова, М, 1968, стр. 206 (далее — «Книга правителя»). В своем переводе понятия сань цзу как «три [категории их] родственников» и в пояснении, что это «патронимии отца, матери и жены преступника», Л. С. Переломов принимает точку зрения Жу Чуня. См.: «Книга правителя», стр. 295, прим. 18.
86 См.: «Ши цзи», т. 18, цз. 79, стр. 116. Это случилось в 260 кли в 259 г. до н. э.
87 См.: «Ши цзи», т. 16, цз. 68, стр. 7а—6.
88 См.: «Ши цзи», т. 16, цз. 65, стр. 56; «Хань Фэй-цзы», т. 5, стр. 67; «Люй-ши чунь-цю» («Летопись весны и осени господина Люя»), т. 6, стр. 283; ср. также: Н. И Конрад, У-цзы. Трактат о военном искусстве, М., 1958, стр. 17. У Ци постигла та же участь, что и Шан Яна: он был убит, а весь его род — свыше 70 семей — истреблен. См.: «Ши цзи», т. 16, цз. 65, стр. 6а.
89 «Ши цзи»,. т. 16, цз. 68, стр. За—б; цит. по: «Книга правителя», стр. 98.
90 «Ши цзи», т. 16, цз. 68, стр. За.
91 Чжансунь У-ц з и, Тан люй шу-и, т. 3, стр. 40.
92 «Да Мин люй цзи цзе фу ли», т. 1, цз. 5, стр. 17а. Цит. по: Н. П. Свистунов а, Материалы из «Свода законов династии Мин»,—НАА, 1962, № 3, стр. 102. В этой работе читатель найдет довольно значительный материал о действии коллективного наказания в минский период.
93 «Ши цзин» («Книга песен»), т. 8, стр. 1072; цит. по: А. А. Штуки н и Н. Т. Федоренко, Шицзин, М., 1957, стр. 280.
94 В свою очередь принцип коллективного наказания подтверждает правильность наблюдений «Ши цзина».
|
| « Изменён в : декабря 27th, 2005, 8:40pm пользователем: alwdis » |
 Зарегистрирован |
|
|
|
Главная
Помощь
Поиск
Участники
Вход
Регистрация
Ответить
Уведомлять
Послать Тему
Печатать
Автор
Цитировать
Править
Удалить