Следующим мотивом, проявлению черт которого в трилогии необходимо уделить внимание, является мотив инициации (Подробно об обряде инициации: [Пропп 1948. С. 150].).

Строго говоря, вся структура романа представляется в той или иной мере соответствующей схеме посвящения – в результате пройденных испытаний изменяются не только герои, но и суть того мира, в котором они живут (Зло оказывается поверженным, Эпоха подходит к концу, но из Средиземья также уходят эльфы и маги, и с ними – нечто прекрасное). Можно говорить о своеобразной комплексной инициации, делящейся на несколько этапов и протекающей по-разному для разных героев.

В. Я. Пропп пишет: "Обряд посвящения производился всегда именно в лесу" [Пропп 1948. С. 151]. Лесов в Средиземье много, и каждый из них может быть назван местом проведения инициации для того или иного героя: Древлепуща для четверки хоббитов, Фангорн для Мерри и Пиппина, Лориэн для всего Отряда, рощи Итилиена для Фродо и Сэма. Такое же значение имеют и горные пещеры, спуск в которые ассоциируется с нисхождением в царство смерти (обряд посвящения тесно связан с представлением о пребывании в мире мертвых [Пропп 1948. С. 344]): имеются в виду копи Мории для девяти Хранителей (особенно для Гэндальфа) и логово Шелоб для Фродо и Сэма.

Обряд инициации предполагает наличие патрона, олицетворяющего собой властителя смерти (ибо инициация мыслится как временная смерть [Пропп 1948. С. 167]). В Древлепуще им оказывается Том Бомбадил – Хозяин Леса, наследник черт древнего Бога Земли [Баркова 1998. С. 18]: хоббитам он кажется настоящим великаном, примечательная черта его внешности – длинная борода (об облике Бога Земли: [Голан. С. 189].); ему подвластны деревья в лесу – Старый Вяз отпускает хоббитов, которых до этого буквально "проглатывает" (при инициации предполагалось ритуальное проглатывание посвящаемых [Пропп 1948. С. 307-309]); его супруга носит черты богини жизненных сил природы – она дочь реки, песней и танцем способна влиять на погоду; Том в какой-то мере тождествен своим владениям – не хочет покидать их, остается внутри границ, которые сам себе установил, сила его "не в нем самом, а в земле" [ВК. С. 277]; он является владыкой мертвых – на его землях лежат древние Курганы, он спасает (буквально – воскрешает) хоббитов, попавших в лапы нежити из Курганов; Том почти постоянно поет либо разговаривает стихами – черта владыки поэзии и музыки¹; он выступает в роли дарителя для хоббитов – вручает им кинжалы из тех сокровищ, которые были захоронены в Курганах (мотив загробного оружия [Пропп 1948. С. 277, 282]). В картине мира Тома Бомбадила соединены признаки как благого, так и враждебного, смертоносного иного мира: радушие Тома и Златеники соседствует со злобой и Старого Вяза и нежити, то есть можно говорить о наличии тождества противоположностей.

В Лориэне Отряд Хранителей (своеобразная трансформация мотива лесного братства в том аспекте, что это группа мужчин, проходящих инициацию одновременно [Пропп 1948. С. 203-209]) подвергается испытанию со стороны Владычицы Галадриэли – хозяйки иного мира: она заглядывает глубоко в душу каждого, видит тайные помыслы, искушает выбором между исполнением самого заветного желания и следованием долгу. То есть здесь испытание носит скорее психологический характер, и, пройдя его, герои делают окончательный выбор – каждый свой, соответствующий собственной сути. Что касается чисто мифологических мотивов, то в этом отношении стоит упомянуть веревочный мост через Келебрант, преодолеваемый героями ("царство живых отделено от царства мертвых тонким, иногда волосяным, мостом, через который переходят умершие или души умерших" [Пропп 1948. С. 415]), а также то, что Хранителям завязывают глаза перед тем, как провести во внутренние земли Лориэна – отголосок временной слепоты посвящаемых [Пропп 1948. С. 224]. Перед тем, как попрощаться с Отрядом, Галадриэль выступает в качестве дарителя – преподносит каждому из членов братства некий "волшебный предмет", образ которого восходит к образу "волшебного помощника" как персонифицированной силы, обретенной прошедшим инициацию [Пропп 1948. С. 253-287].

Узкий мост, висящий над бездной, встречается героям и в Мории – древнем Подгорном королевстве гномов, которое они миновали еще до Лориэна. Проход Отряда через Морию представляет собой отражение понятия "катабасис" [Пропп 1948. С. 344] (нисхождение в царство мертвых). Чтобы попасть под своды пещер Казад Дума, Хранителям нужно отомкнуть Врата, сделать это можно при помощи слова как пароля: "…герой или произносит магическое слово, открывающее ему вход в иное царство, или приносит жертвоприношение" [Пропп 1948. С. 156]. У Врат Мории, в темном озере, живет водяной монстр, который представляет собой стража, охраняющего, подобно древнегреческому Керберу, врата из царства мертвых [Пропп 1948. С. 345-346] (здесь под областью смерти подразумевается Мория) – чудовище захлопывает створы дверей и заваливает их обломками скалы и стволами деревьев, отрезая путь назад, то есть пропускает героев в царство мертвых, но не позволяет выйти из него. Членам Отряда приходится сражаться с чудовищами (ночью с варгами – перед тем, как войти во Врата Мории, с орками и троллями – в полумраке пещер); во время схватки огромный орк ударяет Фродо копьем, однако не причиняет почти никакого вреда: Фродо защищен кольчугой из мифрила, подаренной ему Бильбо, – здесь присутствует трансформированный мотив неуязвимости героя, восходящий к его каменнотелости [Баркова 1994. С. 63]. Невыносимо тяжкой жертвой и по-настоящему трудным испытанием для Отряда в Мории становится гибель – как они тогда думали – Гэндальфа. Поэтому выходят члены братства на солнечный свет изменившимися, сраженными горем – за возможность выйти они заплатили слишком дорого.

Для Мерри и Пиппина одним из следующих этапов инициации становится пребывание в плену у орков: их держат связанными, нещадно хлещут кнутом, избивают, швыряют о землю, при этом поят какой-то отвратительной жидкостью (чтобы не совсем потеряли силы и могли бежать дальше) – посвящаемых во время обряда подвергали страшнейшим пыткам и истязаниям, а также заставляли принимать различные ядовитые напитки. "По-видимому, эти жестокости должны были, так сказать, отшибить ум. Продолжаясь очень долго (иногда неделями), сопровождаясь голодом, жаждой, темнотой, ужасом, они должны были вызвать то состояние, которое посвящаемый считал смертью" [Пропп 1948. С. 181].

От смерти хоббиты спасаются в лесу Фангорна, где встречают его Хозяина, который и становится для них патроном инициации: одаривает их силой, напоив живительной водой, от которой раны и рубцы затянулись, а сами хоббиты даже немного подросли; рассказывает о многом – то есть дает знания, при этом сам выспрашивает, как и положено стражу иного мира (в данном случае тождественному владыке, подобно Яге русских сказок [Пропп 1948. С. 152-158, 165-172]). Фангорн еще в большей степени, нежели Бомбадил, тождествен своим владениям, так как менее антропоморфен – является, по форме, деревом, даже его имя совпадает с названием леса, где он обитает (так, в Древней Греции Аид – и название царства мертвых, и имя его владыки). В гостях у Фангорна Мерри и Пиппин сами частично уподобляются обитателям леса: отведав напитка, предложенного энтом, они, словно растения, наливаются силой и бодростью, прибавляют в росте, чувствуют, как становятся длиннее волосы, а сам Фангорн обращается к ним так: "…я говорил с вами, как с молодыми энтами" [ВК. С. 474]. Уподобление героя иномирным существам (изначально – животным) является своеобразным "пропуском", возможностью попасть в иной мир и условием пребывания в нем [Пропп 1948. С. 225, 289].

В рощах Итилиена Фродо и Сэм встречаются с Фарамиром, который является для них также в определенном роде патроном инициации. До того, как вступить на итилиенские земли, усталые хоббиты долго плутают по горам и болотам, перемазываются болотной грязью, при этом не снимают эльфийских плащей, подаренных Владыками Лориэна, – плащи сливаются с окружающим ландшафтом, делая их обладателей практически невидимыми, защищая их: обрядом предполагалось неумывание посвящаемых, подразумевающее обретение ими невидимости [Пропп 1948. С. 224]. Как страж и одновременно (в мифологическом аспекте) хозяин Итилиена Фарамир выспрашивает хоббитов. Затем, завязав им глаза (снова мотив временной слепоты), их приводят в заповедное место – пещеру, скрытую под струями водопада. Воины Фарамира – некое подобие "лесных братьев" [Пропп 1948. С. 203-210], пещера – нечто вроде дома посвящаемых. В рощах "зеленая с коричневым одежда делала воинов почти невидимыми" [ВК. С. 622], двигаются они быстро и бесшумно. Их предводитель Фарамир мудр, обладает в какой-то мере даром провидения, всеведения (черта Владыки иного мира), который проявляется как необычайная прозорливость: он догадывается о неладах своего брата Боромира и Фродо, понимает, что "проклятье Исилдура", упомянутое в предсказании, – это некое могущественное оружие Врага, которым Боромир хотел завладеть ради победы Гондора и собственной славы. Отпуская Фродо и Сэма в дальнейший путь, Фарамир как патрон дает им знание: предупреждает о злобе и коварстве Голлума, ужасе перевала Кирит Унгол, черной силе Девятерых Кольценосцев из Минас Моргула, а также снаряжает хоббитов в дорогу (дает еду, посохи) – как даритель. Подчеркнем, что в качестве патрона инициации Фарамир выступает только в данном эпизоде; в других главах его функции совершенно иные. Такое совмещение различных функций в одном образе вообще характерно для литературных произведений, строящихся на мифологическом клише [Баркова 1998б. С. 160].

Следующим этапом инициации для Фродо и Сэма становится перевал Кирит Унгол. Они долго идут во чреве горы, во тьме пещер (которая еще плотнее и гуще, чем в Мории), потеряв ощущение времени и расстояния, – здесь трансформирован мотив чрева иномирного чудовища, проглатывающего посвящаемых [Пропп 1948. С. 150]. Собственно чудовищем (здесь также стражем мира смерти, тождественным Владыке) является гигантская паучиха Шелоб. Опутанный ее паутиной как саваном, отравленный ее ядом, Фродо пребывает в состоянии временной смерти; нашедшие его орки переносят пленника в сторожевую башню, в потайную комнату на самом верху (отголосок мотива запрета соприкосновения с землей для посвящаемых, в особенности для будущих вождей [Пропп 1948. С. 134-136, 205-206]); в башне Фродо бьют, отбирают одежду, допрашивают, поят отвратительной жидкостью, таким образом, доводят до полубеспамятства – отображение истязаний посвящаемых, приводивших к временному безумию и потере памяти [Пропп 1948. С. 181, 225-226]. Если Фродо оказывается переправленным через границу Мордора в полумертвом состоянии, то Сэму приходится самому пробиваться, сражаясь с чудовищами: сначала с Шелоб, потом с орками в сторожевой башне (Сэм как волшебный помощник героя берет на себя непосильную задачу [Пропп 1948. С. 253-254] – именно он спасает Кольцо и вносит его на территорию Мордора).

В Стране Мрака хоббитам, чтобы остаться незаметными, приходится уподобиться ее обитателям: они переодеваются орками. Последний отрезок пути до Ородруина дается с огромным трудом: они почти умирают от жажды, задыхаются от дымов, падают от усталости, то есть подвергаются тяжелым физическим испытаниям, характерным для обряда инициации. В конечном итоге, они опять же попадают в пещеру, олицетворяющую собой чрево, – Саммат Наур, в огне которой было закалено Кольцо. Здесь происходит решающая битва со Злом: Фродо борется с Голлумом и одновременно с самим собой (отказ в последний момент уничтожить Кольцо – не мифологический, но психологический ход в развитии сюжета). Из гибнущего Мордора хоббитов выносят орлы, в мифологии функция птицы – быть переносчиком героя в иное царство (и особенно часто – из него), то есть одновременно волшебным помощником и проводником [Пропп 1948. С. 254-257].

В романе воплощается традиционная сказочная структура финала: легкость возвращения после основного испытания и потом – "второе вредительство". Насколько долог и труден для сказочных героев путь к месту основного испытания, настолько легок и быстр обратный. Во "Властелине Колец" быстрота и легкость обратного пути оказываются сюжетно разнесенными: орлы стремительно переносят хоббитов из Мордора в Гондор, а затем семь Хранителей неспешно разъезжаются по своим землям.

"Второе вредительство" обычно подстерегает героя сказки либо на границе мира людей, либо непосредственно дома [Пропп. Функция № 22]. В сказке "второе вредительство" выражается в том, что старшие братья героя или его соперник похищают у героя (часто – спящего) сокровища, за которыми он ездил в потусторонний мир, и (или) невесту. Во "Властелине Колец" таковым является лиходейство Сарумана в Шире. В сказочных и эпических сюжетах герой преодолевает "второе вредительство" благодаря своим магическим качествам, полученным в ходе инициации, а также добытым волшебным предметам (помощникам). Это находит прямые соответствия в тексте романа Толкиена: Мерри и Пиппин, ставшие настоящими воинами, легко побеждают бандитов Сарумана, а Сэм, благодаря дару Галадриэли, чудесным образом возрождает земли и сады Шира. Невольно возникает параллель между возвращением хоббитов и возвращением Одиссея: разоренный дом и жена (невеста), хранящая верность герою (Рози дожидается Сэма); отметим, что сюжет "Одиссеи" в мировой литературе чрезвычайно распространен.

Еще одна деталь: четверку хоббитов, возвратившихся в Шир, сначала никто не узнает – неузнавание есть знак успешного прохождения инициации [Пропп 1948. С. 225].

Завершая рассмотрение инициатических мотивов, рассмотрим линию Фарамира: пребывание с отрядом воинов в лесу; попытка Денетора возжечь для раненного в бою с врагами (аллюзия битвы с чудовищами), но еще не умершего (то есть находящегося в состоянии временной смерти) сына погребальный костер ("в обрядах инициации неофиты в самых разнообразных формах подвергались воздействию огня" [Пропп 1948. С. 190], Денетор здесь – патрон инициации); в конечном итоге возвращение к жизни, смена статуса – Фарамир становится на короткое время Правителем Гондора, а затем – Князем Итилиена, и женитьба на Йовин (только прошедшие обряд инициации имели право вступать в брак [Пропп 1948. С. 150]).

С образом Йовин также связаны мотивы инициации: долгое пребывание в качестве сиделки при больном Правителе Теодене – то есть бесстатусность, в какой-то мере – изоляция девушки перед вступлением в брак [Пропп 1948. С. 136-138]; смена имени и облика – как воин Дернхельм она отправляется на битву к стенам Гондора, нарушая запрет Теодена; бой с чудовищем – назгулом, поражение его; состояние временной смерти – результат непосредственного контакта с миром мертвых, олицетворенным Предводителем Кольценосцев; возвращение к жизни, осознание себя женщиной, а не воином, щитоносцем Рохана: "Отныне я стану целительницей и буду любить все, что растет и плодоносит" [ВК. С. 911]; и, в конечном итоге, вступление в брак.

Для многих героев, принимавших участие в Войне Кольца, происходит смена статуса, возвышение тем или иным образом (например, воцарение Арагорна, получение хоббитами почетных должностей в их родной стране, обретение Гэндальфом еще большей мощи, получение Фродо права уйти за Море, в Блаженный Край) – посвящение предполагало подобное возвышение, обретение могущества тем, кто сумел пройти испытание, доказать, что достоин возвыситься (инициация вождей [Пропп 1948. С. 407-408]).