Rambler's Top100
На главную страницу
"Форменоса" На главную 
страницу  "Миф.Ру" К оглавлению "Листочков"
Альвдис Н. Рутиэн
Холодные камни Арнора
Черновики романа

...молчали
рабочее название


Надо было идти в Мифлонд.
Эта странная, свербящая уверенность терзала Хэлгона который день.
Между тем, писать сыну ему было решительно не о чем. То есть событий хватало, но будни дунаданов были как волны – одна набегает вслед за другой и только моряк способен их различить. Так и тут. Мелкие схватки, мелкие победы… будни войны.
Войны – волны.

Не стоит тревожить Кирдана просьбой передать письмо с таким рассказом.
И всё-таки.
Что-то звало? вело? гнало? в Гавани.
Устав от этой непонятности, Хэлгон предупредил товарищей и ушел на запад.

По дороге он думал, что письмо ни о чем – это не так уж бессмысленно, как кажется: вот, никаких событий нет, но помню–тоскую–не вернусь – само по себе важная тема. А то Аллуин может решить, что отец вспоминает о них только тогда, когда хочет рассказать что-то.
В сих мудрых рассуждениях нолдор без приключений добрался до Мифлонда.
В воротах его остановили.

– Хэлгон из Арнора? – учтиво спросил стражник, высокий и изящный, как все фалмари.
Тот кивнул, скорее удивленный, чем рассерженный.
Что этот фалмар знает его по имени, хоть они и не знакомы, – легко объяснимо: не так уж много арнорских эльдар приходят в Гавани. Да и не так уж много эльдар в Арноре, н-да. Но за все века его останавливают первый раз.
– Я сейчас сообщу, – кивнул мореход.
– О чем?!
– О твоем прибытии. Владыка ждет тебя уже несколько недель.

Вскоре явился Гаэлин, поклонился нолдору ниже, чем обычно – и быстро пошел по Мифлонду, даже не оглядываясь, чтобы проследить, идет ли за ним гость.
А зря.
Хэлгон, конечно, шел следом, но был настолько изумлен, что пару раз едва не затерялся в толпе и потом бегом догонял фалмара.
Кирдан – его – ждет.

Уже несколько недель… значит, то беспричинное стремление в Мифлонд было… осанвэ? Осанвэ Кирдана, не меньше и не больше. Он, простой нолдор, обычный следопыт, слышит одного из величайших эльдар всех времен.
От такого перехватывало дыхание.
Хэлгон не пытался угадать, зачем он понадобился Владыке Мифлонда: сейчас придут и тот сам всё скажет.
Тем временем они прошли всю бухту и начали подниматься на южный утес. Улицы превращались в лестницы с пока еще такими широкими ступенями, что на один шаг вверх надо было делать три шага вперед. Нолдору стало не до волнений, он теперь жадно смотрел по сторонам. В этой части Мифлонда он был впервые.
Здесь было – тихо.
Гавань с ее толпой вечно радостных фалмари осталась внизу. И дома здесь были другие: построенные из камня или из дерева, каждый был возведен и отделан для себя. Не на радость всем, не чтобы Мифлонд стал еще прекраснее, а – так, как по сердцу хозяину. Все разные. Вот каменный – явно приглашали гномов его строить и вырезать непривычные подгорному народу образы морских существ (“Интересно, чем им заплатили? Жемчугом? Перламутром? Гномы же за такую работу способны целое состояние потребовать! Хотя… что такое для фалмари мешок жемчуга и – что он для гномов!”) А вот деревянный дом – видно, что хозяин своими руками вырезал могучие изгибы бушующих волн, угадывающиеся тут в каждом оконном проеме, в каждом завитке орнамента, оплетающего колонны.
Лестницы давно стали обычными, затем крутыми. Хэлгону теперь пришлось бегом догонять своего провожатого: Гаэлин бесстрастно глядел только вперед, а нолдор не мог не задерживаться перед каждым из этих зданий, читая язык его линий – более выразительный, чем вязь тенгв на листе. Хотелось по полдня простоять, разглядывая.
Разные
.
Дома – разные настолько, что Хэлгон изумлялся, как все они стоят в одном городе и как жители их – одного народа. Дома такие же разные, как волны для морехода, как сами фалмари – для своего владыки. Но для нолдора все фалмари на одно лицо… были. Язык камней ему понятнее языка воды. А теперь и язык воды стал яснее – переведенный в камень и дерево.
Хэлгон невольно усмехнулся – и попытался представить здесь Аллуина. Понял бы? Увидел бы характер каждого из фалмари в сплетенье узоров на их домах? Или капитану с Эрессеа понадобилась бы вода, чтобы перевести язык камня?
Тряхнул волосами, Хэлгон помчался за Гаэлином. По счастью, лестница была без ответвлений.
И – никого. Капитаны мифлондских кораблей (не было сомнений, что в таких домах обитали не простые мореходы) или странствовали по морям, или просто не показывались, предпочитая ходить здесь в одиночестве.
Лестнице-улица стала совсем крутой, упираясь в небо. Пронзительное, голубое. Гаэлин взбежал наверх – и остался стоять, дожидаясь нолдора, - одинокая фигура на фоне чистой синевы. Но с каждым шагом Хэлгона вверх – рядом с юным фалмаром рос другой силуэт: по колено, по пояс, по плечо, выше головы, вдвое выше, втрое… немеряно.
Маяк Линдона.
У двери Хэлгон задержался, пробежал пальцами по резьбе. Нолдорская работа. Здесь – сохранилась. Со времен Гил-Галада. Пять тысяч лет, не меньше.
Древний Линдон, канувший в прошлое, как Нуменор – на дно морское.
Юный Линдон, куда пришли обрести новый дом те, кто некогда спасся из Гондолина. И в имени твоем, Линдон, отзвук имени Гондолина. И в резьбе твоей, Линдон, тени узорочья Гондолина…
– Владыка ждет, – напомнил Гаэлин. В голосе юного фалмара слышалось недоумение: зачем задерживаться на пороге.

Они поднялись по винтовой лестнице (Хэлгон просто запретил себе смотреть по сторонам, а то они до завтра не дойдут!), и юноша распахнул перед нолдором тяжелую дверь.
– Ну наконец-то, – прозвучал голос Корабела.
Хэлгон вошел и огляделся.
Самое удивительное в этом покое было то, что несмотря на огромное – во всю стену – окно, здесь было сумрачно. И Кирдан, сидящий в дальнем углу, оставался почти невидим.
– Я приветствую тебя, Владыка Кирдан, – Хэлгон поклонился. – Мне сказали, ты ждешь меня?
– Я жду тебя, – в его голосе звучала непонятная мрачная усмешка, – человек Короля Арнора.
Хэлгон на всякий случай обиделся:
– В Арноре давно уже нет короля. И Арнора теперь тоже… – он сжал губы и выплюнул одно слово, жестокое, как удар ножа: – нет.
Кирдан встал:
– Но “человек” остался?
Нолдор не нашел, что сказать: Мореход явно вкладывал в это странное приветствие какой-то ему одному понятный смысл.
Кирдан и не ждал ответа:
– Гаэлин!
Юноша возник в дверях.
– Принеси нам вина и можешь быть свободен до завтра.
Тот повиновался, быстрый и безмолвный.
Кирдан поставил на стол два кубка (“Из Гондолина, – с полувзгляда определил Хэлгон. – Или, скорее, сделаны уже во Вторую Эпоху гондолинскими мастерами Гил-Галада”), налил, протянул один гостю.
Нолдор пригубил из вежливости, спросил снова:
– Так зачем ты звал меня, Владыка?
– Помолчать вместе, – с той же мрачной усмешкой отвечал Кирдан. – Как ты думаешь, огнеглазый, нам найдется, о чем помолчать вдвоем?
Перворожденный обвел рукой комнату. Довольно большая, она казалась тесной из-за обилия стеллажей, столов, ларцов. Везде стояли и лежали фигурки из дерева и камня, на стенах не было и пяди свободной из-за развешенного оружия, доспехов, знамен (боевых, изрядно потрепанных); с каким-нибудь кинжалом, не потерявшим остроту за многие века могла соседствовать изящная девичья вышивка, а рядом – свитки в ларцах и без…
– Накопилось, – со всё той же усмешкой сказал Мореход. – За столько-то тысяч лет.
Хэлгон подошел к окну. Оно выходило на север, так что свет в этой комнате бывал лишь на рассвете и на закате. Тень от маяка перерезала бухту, словно стрелка огромных солнечных часов.
“И зачем беспечным фалмари нужны солнечные часы?” – мелькнула несвоевременная мысль.
– Владыка. Позволь мне в третий раз спросить тебя: зачем ты меня позвал?
Кирдан сел в кресло в западном углу:
– Я действительно звал тебя помолчать. Или поговорить, если ты стал настолько человеком, что молчать вдвоем отвык.
– Но почему я? Ручаюсь, в Мифлонде немало Перворожденных. Они поймут тебя лучше.
– В том, что касается моря, – несомненно. Но ты же знаешь: на воде не остается следов. Для моего народа прошлое – лишь пена.
– Но не для тебя?
– Как видишь. Я король, я не могу жить лишь сегодняшним днем.
Кирдан отпил вина, и Хэлгон последовал его примеру. Вино оказалось сладким, южным.
“Из Дол-Амрота привезли? Вот уж где никогда не был… и вряд ли занесет судьба”.
“Правильно, – коснулась его мысль Кирдана. – Незачем огнеглазому ездить в Дол-Амрот. Разве детей пугать”.

Стало светлее – солнце клонилось к западу, и его лучи, отражаясь от зеркала воды, причудливо освещали комнату не столько сверху, сколько снизу. Золотые отблески заиграли на тончайшей вязи кольчуги на восточной стене.
Нолдор подошел к ней, вопросительно взглянул на Кирдана.
Тот кивнул: можно.
Хэлгон осторожно взял в руки живое серебро доспеха. Пальцы подтвердили то, что уже поняли глаза: мифрил. Гномья работа. Первая эпоха. Белегост.
Королевский подарок.
И проносятся в сознании картины: Финголфин говорит с Фингоном о том, что их долг – подарить Кирдану доспех, достойный короля. Весть от Фингона к Маэдросу. Карантир на Химринге – хмурится и слова брата слышать не хочет. Под конец мрачно изрекает: “Только потому, что это для Кирдана”. Маэдрос говорит о том, что у него есть чем расплатиться с гномами. “Друзьям не платят!” – гневно отвечает Кователь. Кузни Белегоста… или Тар-Гелиона? Кольчуга без гербов и почти без украшений. Но нужны ли такой драгоценности узорочья? У Келегорма была похожая, только совсем простая – Охотник не любил “красивости”. Да… а потом дорога Белегост – Тар-Гелион – Хифлум и наконец Фалас.
Легкое удивление Кирдана в ответ: неужели столько бурь и едва ли не ссор ради того, чтобы эта кольчуга появилась на свет?
Мгновенные взблески воспоминаний: орочий ятаган, стрела, еще что-то…
“Она мне редко спасала жизнь… ты же понимаешь: я в битвы не спешил. Я не герой – и фалмари не герои”.
Да, не герои. Но именно к нему Фингон прислал Гил-Галада, зная: здесь мальчик будет в большей безопасности чем даже в сокровенном Гондолине. А потом и гондолинские беженцы…
…заходящее солнце алым сполохом ворвалось в комнату. Восточная стена вспыхнула.
Знамена. Уцелевшие. Крамольная мысль: и как ткань не истлела за века?
Последний осколок Гондолина.
Беглецы уносили только то, что на себе. Знамя – не дом, его вынести несложно. Всего лишь обмотать вокруг тела. И потом не сорваться в пропасть, когда Глорфиндэль и другие встанут на пути балрогов.
…и где-то там, в толпе – Аллуин и Эльдин. Он уже взрослый, он хочет вернуться, биться, пасть героем – но гневный окрик отца: “Живи ради нее!” – заставляет его идти вперед.
То, самое первое осанвэ между отцом и сыном, ни разу не видевшими друг друга.
Хэлгон осушил кубок одним глотком.
Спросил вслух, чтобы вернуться из прошлого в сегодняшний день:
– Я в гондолинских гербах не разбираюсь. Знамя Дома Золотого Цветка тут есть?
Кирдан покачал головой.
Ну да. Должен был сообразить: это знамя Глорфиндэль нес сам. Не сохранилось.

…уплывают. Корабли уходят на запад, унося тех, кто устал от смертного мира. От мира смерти. Они расстаются не с землей – со своим прошлым. Ужасным и славным, но слава не значит ничего, когда память о ней неизбежно оборачивается новыми слезами или безмолвным горем.
Они оставляют свою память на этом берегу.
Там, в Благословенной Земле, погибшие мужья, отцы, сыновья – быть может, они уже вышли из Мандоса и ждут их? И скажут: как же вы долго! Или – еще нет, не вышли, но ведь выйдут. И не нужны эти обломки некогда подаренных украшений и шелк изодранных знамен. Это смерть, воплощенная смерть любимых. А там, в Благом Краю – жизнь. Жизнь вместе.
Они оставляют память здесь.
Оставляют – ему.

Кирдан поднимает объемистый ларец. Ставит на стол, откидывает крышку.
Хэлгон перебирает эти обломки воспоминаний.
Битв, которых он не видел, – захват Хифлума, падение Гондолина, штурм Гаваней… Ужас, боль, отчаянье.
Когда взяли Аглон – было не так страшно. Всё-таки в Аглоне почти не было женщин. А те, что были, – они как Мегвен. Не с оружием в руках, так по духу воительницы.
Короткий вопросительный взгляд: “Эльдин оставила что-нибудь? Есть здесь?”
Кирдан качает головой.
– Это хорошо, – говорит Хэлгон вслух. – А то бы я выпросил у тебя. Но зачем, в самом деле?

Постепенно темнело, и Кирдан зажег лампу. На это чудо ювелирного искусства, висевшее посреди комнаты, нолдор обратил внимание только сейчас: она же сделана не так и давно, во Второй эпохе, делали гномы… ну чему тут удивляться? Хотя работа хороша!
Это была хрустальная сфера, наполненная огнем. И по ней плыла искусно сделанная ладья. Крохотный кораблик действительно двигался – медленно, незаметно глазу.
В ответ Кирдан впервые за весь этот день улыбнулся: “Вторая эпоха – слишком поздно и неинтересно? А что ты скажешь вот на это?”
Он снял с полки многоглавый кристалл – таким хорошо лист прижимать при письме. Дымчатый кварц выглядел необработанным… только вот в силуэте этой друзы было что-то неуловимо знакомое. Линия вершин… дальний горизонт… если встать лицом к северу… нет, к северо-востоку…
Это было изображение гор Хифлума! Точное, до последней седловины перевала.
Но как? Камень казался природным. Неужели был найден вот таким?
“Дотронься, – чуть лукаво улыбнулся Корабел. – Только в руки не бери, а то разобьешь ненароком”.
Камень всё-таки был обработан. Лишь в нескольких местах, бережно, филигранно.
И эту руку Хэлгон узнал.
Руку того, кого никогда не называли мастером.
И снова в памяти всколыхнулось: “Как ты посмел привести ее сюда?! Я оставил ее в Тирионе, там безопасно, там ей ничего не грозило, а ты ее повел мало того, что в Эндорэ! Ты ее повел через Лед! Она могла погибнуть!”
И кровь стыда вновь прилила к щекам, будто вчера наговорил сыну Финвэ всё это.
“Ты прямо так на него и накричал?!” – изумился и едва не расхохотался Кирдан.
“Так… и еще лучше чем так, – опустил голову Хэлгон. – Как они все меня за это на мелкие кусочки не порезали, я до сих пор не понимаю. От смеха, наверное”.
“Покажи. Пожалуйста. Клянусь, я сохраню тайну!”
Хэлгон решал недолго: уж слишком непохож был на себя Корабел сегодня днем. Мрачен, насмешлив… что стряслось у него? А сейчас непривычно весел. Что ж, пусть смеется. Нолдор и сам не мог без смеха вспоминать ту историю…

Туманы прошлого

В свой дом с Тирионе он забежал лишь взять несколько инструментов, забытых в спешке сбора в Форменос. Сейчас, когда на Аман пала Тьма и приходилось не выпускать факел из рук, улицы, по которым он ходил веками, предстали совершенно иными, незнакомыми и чуждыми.
А в доме кто-то был – огонь чужого факела скользил в окнах.
– Ты?! Почему?
…когда он собирался в Форменос, они даже не простились: рассорившись, она ушла в дом родителей и не желала слышать его.
Сейчас же Эльдин сказала, как о само собой разумеющемся:
– Мне надо было иголки забрать. И еще сушеные яблоки: в дороге пригодятся.
– В какой дороге?!
Она посмотрела на него с сочувствием, как на зверюшку, поранившего лапку:
– В нашей. Мы же уходим.
– Это мы уходим. Мы! Понимаешь: мы!!
– Понимаю: мы.
– Ты никуда не идешь! Ты остаешься.
– Я иду с тобой.
– Я иду на войну. Там не место женщинам. Ты остаешься здесь.
– Но Эльгон…
– Хэлгон!
– Что?
– Мое имя теперь – Хэлгон. После Форменоса у меня не другого имени.
– Эльгон, Хэлгон, хоть Эаргон – какая разница! Мы уйдем вместе.
– Я сказал: нет!
После столь внятных и убедительных объяснений он засунул в мешок пару тисков разной длины и выбежал.
Эльдин усмехнулась ему вслед – не столько сердито, сколько сочувственно: в спешке он не взял с нее слова, что она останется здесь. И раз она ничего не обещала, то поступит так, как считает нужным.

…пока оба воинства – Феанора и Финголфина – шли по Аману, она старательно держалась в толпе. Ну потом, когда их оставили в Арамане… тогда стало проще. Уже не нужно прятаться.

…воинство Финголфина хлынуло в Хифлум, и это было безумным смешением ненависти и радости. Несмотря на старательно взлелеянную вражду и гнев, расцветший за время пути через Лед (а вы говорите, во льдах не цветет ничего… цветет, и пышным цветом!) – несмотря на всё это многие воины Первого дома рвались на северный берег: узнать, дошел ли друг. Спутникам Финголфина было проще: они без помех шли на южный, узнать, не погиб ли…
Хэлгон оставался в стороне от этой суеты, он был спокоен и почти горд: ведь его жена – в безопасном Тирионе, он так хорошо всё продумал заранее, ему не нужно тревожиться за нее. Вот, даже лорд помчался на северный берег – узнать, как Аредэль, а он, простой дружинник, может спокойно стоять в дозоре и не беспокои…
Знакомое осанвэ коснулось его сознания.

…как только его сменили, он помчался на северный берег, не веря, всё еще не веря, что она действительно здесь, что она нарушила его запрет, нарушила свое обещание, что она осмелилась рисковать жизнью, хотя он ей запретил, внятно запретил это!
Эльдин действительно была там. Живая, только очень бледная и исхудавшая. И Хэлгон, не тратя время на очередную ссору с ней, помчался искать Финголфина. Его бешеный порыв восхитил бы сейчас самого Келегорма (но тот был занят долгожданной перебранкой с Аредэлью и пропустил сие достойное зрелище).
Финголфин отдавал распоряжения по лагерю, когда на него стрелой вылетел Хэлгон и закричал:
– Как ты посмел привести ее сюда?!
Сын Финвэ после Льда был не слишком скор на эмоции. Он медленно обернулся и спросил:
– Кого?
– Эльдин! Почему ты ее привел, если я запретил ей идти?!
– Дочь Г* ? Я ее не вел, я даже не знал, что она пошла с нами.
Финголфин медленно вспоминал. Шла? Возможно. Не жаловалась, не падала, не проваливалась под лед… не вспомнить.
– Ты даже не знал?!
Вокруг них начали собираться нолдоры Второго дома. Они смотрели на сию пару с недоумением, словно колеблясь: разъяриться на дерзкого дружинника, который смеет так говорить с королем, или – рассмеяться.
Со стороны эти двое выглядели как горный утес и яростный ветер, твердо вознамерившийся сей утес повалить. Интересное зрелище, несомненно.
– Ты потащил ее через Лед. Ты понимаешь, насколько это опасно?! Она могла погибнуть!
Финголфин медленно проговорил (каждое слово было тяжелым, словно глыба):
– Я – понимаю – насколько – опасен – путь – через – Лед.
И Хэлгон опомнился. Он вдруг огляделся, заметил плотную толпу, стоящую вокруг, взглянул на себя их глазами – и чувство, которому еще не было названия в эльфийских наречиях, обожгло его.
Чувство стыда.
Он молча пошел прочь.
Перед ним расступились.

* * *

– О-ёёё-ёй–ООО-о-ууу..! – Кирдан рыдал от хохота, закрыв лицо руками.
Хэлгон терпеливо ждал.
Доселе он полагал, что рыдать от смеха могут только атани, а Старшим Детям Эру сей дар недоступен.
Сегодня он узнал, что ошибался.
– “Ты понимаешь!”, “ты понимаешь!” – всё повторял Корабел, растирая слезы по щекам.
– Налить тебе еще вина, Владыка? Или, может быть, принести воды?
Кирдан махнул рукой, Хэлгон понял это как “налить вина”. Что и сделал.
Тот осушил кубок за несколько глотков, сел в свое кресло, с трудом успокаиваясь.
– И как ты в легенды не вошел? На Финголфина осмеливались кричать только двое: Феанор и Хэлгон! Где толпы менестрелей?!
– Не шути так, Владыка…
– Прости. Но ведь смешно!
– Смешно, – виновато улыбнулся нолдор.
Он снова провел пальцами по граням кварца – по вершинам Эред Вэтрин.
Уже после смерти он не раз встречал Финголфина в Валиноре, но эти встречи были… как в Мандосе. Говорят, там феа умерших скользят друг мимо друга, видя, осознавая, но – словно во сне. (Это Хэлгон знал с чужих слов, для него самого Мандос был совершенно другим.) О чем ему было говорить с Финголфином в Валиноре? О прошлом? – но оно исчерпало себя. О настоящем? – но оно было у каждого свое. О будущем? – но его в Амане не было.
И вот сейчас, прикасаясь к скромной работе Верховного короля нолдор, Хэлгон понимал, что ему есть о чем поговорить с сыном Финвэ. Тот, кто называл себя “человек короля Арнора”, очень хотел бы побеседовать с единственным из владык эльдар, кому люди были не подданные, не слабые существа, а – друзья.
Работа Финголфина была совсем слабой по меркам нолдорских мастеров. Но она была – человечной.
Сделанная за век-другой до прихода людей в Белерианд.

Как ни медлила ночь, но она настала. На верхушках мачт зажглись голубоватые огоньки, на набережной наполнились золотистым светом два хрустальных шара, а дальше свет дробился в окнах зданий и в убранстве лестнице-улиц.
– Как красиво, – тихо выдохнул Хэлгон.
Кирдан понимающе улыбнулся.

Они проговорили до рассвета. Кирдан показывал другие редкости, Хэлгон старательно слушал, но сердце уже не могло вместить больше пережитого.
“Позволит ли мне Кирдан еще раз придти сюда? Прикоснуться к этим живым кусочкам прошлого?”
Светало.
Мир стал серым, как это всегда бывает перед восходом, потом на море показалась тень от маяка, Кирдан встал, чтобы загасить лампу… и в разгорающемся свете утра Хэлгон увидел.
– Владыка… Ты… у тебя…
Щеки и подбородок Кирдана покрывали серебристые волоски. Негустые, но вполне отчетливые.
– Да, – с горечью произнес Корабел.
– Но почему?! – с недоумением выдохнул Хэлгон.
– Почему она растет?
– Почему ты говоришь об этом как о беде! Ну растет, ну и что? – Он помолчал, нахмурился. – Погоди… ты сидишь здесь один, в темноте, прячешься и страдаешь как из-за потери друга – и только потому, что у тебя растет борода?!
– Не кричи на меня, я тебе не Финголфин! – резко отвечал тот.
– Нет, буду кричать! Ты меня позвал, чтобы показать свою бороду, и я скажу: в ней нет ничего особенного. Она вырастает у каждого человеческого мальчишки.
– Правильно. У каждого. Человеческого.
– И что, это так страшно – оказаться походим на людей?!
– Не знаю. – Кирдан снова сел в кресло, но сейчас свет падал прямо на его лицо, серебрясь на щеках. – Это ты умеешь быть похожим на людей. Не я.
Хэлгон несколько раз прошелся по комнате, словно зверь по клетке. Надо было что-то делать. Надо было объяснить Кирдану, что он… гм, неправ.
Владыка Мифлонда сейчас напоминал следопыту обычного человеческого юношу (кстати, как раз в том возрасте, когда начинает расти борода!), который страдает из-за вселенской проблемы – и которого просто надо хорошо погонять с мечом, чтобы выбить дурь, или отправить с не очень сложным заданием для прояснения ума.
Как поступить в таком случае с Перворожденным? Сказать “пробегись три раза до другого конца Гавани и обратно?” Несомненно, помогло бы… но ведь не побежит.

В дверь постучали.
– Заходи, Гаэлин! – Кирдан встал и отошел к южной стене, стал перебирать какие-то свитки в ларце.
Юноша поставил на стол узорную деревянную миску с фруктами и хлебцами, кувшин (в нем оказалась чистая вода), вопросительно посмотрел на Корабела – точнее, на его спину – и поняв, что больше от него ничего не надо, скрылся, аккуратно затворив дверь.
Хэлгон подождал, пока шаги Гаэлина затихнут внизу, потом со вздохом спросил:
– Ты и от него прячешься?
Кирдан резко обернулся. В его глазах было отчаянье.
Хэлгон медленно выдохнул, призывая всё спокойствие, которое скопилось в закоулках его души за эти века, и заговорил:
– Нет ничего дурного в том, чтобы походить на людей… У них есть много достоинств, недоступных нам, эльдарам. Я века живу среди них и могу сказать: люди теплее нас, они душевнее, мягче, отзывчивее.
…надо было говорить, говорить… неважно что… хотя, кажется, нашел какую-то нить, что-то серьезное, лишь бы Кирдан слушал, он успокоится, поймет, что глупо прятаться, и всё станет как обычно, а борода – это мелочи, вот у Корабела растет, хотя ему не нужна, а у него, Хэлгона, нет, хотя было бы забавно очеловечиться настолько, чтобы и щеки поросли… а зимой, наверное, это очень даже удобно, морозный ветер за подбородок не кусает, только вот Кирдану это неважно, ну как же несправедливо!
– Владыка, ведь душевную отзывчивость мы называем человечностью. И у тебя она есть, иначе бы ты не подошел тогда ко мне. Эльдары идут своими путем, словно луч лунного света, пронзающий пространство, – его остановит лишь преграда, но с пути он не свернет и никого не обогреет. А человек – теплый, он умеет заботиться – даже о постороннем, даже о случайном знакомом, он обогреет и поддержит чужого. Эльдар – может помочь, но его помощь холодна, он добр к своим, а ты, в своей заботе о многих – ты уже стал, слышишь, во многом стал похож на людей. И сейчас это просто сделалось видно.
Хэлгон перевел дух. Вытряс последние капли вина в свой кубок. Жаль, что Гаэлин принес воду… хотя откуда ему знать, что надо еще вина и покрепче?
– Ты действительно так считаешь? – тихо спросил Кирдан.
Огнеглазый кивнул. Налил воды, раз вина нет. Устанешь от такого разговора, как за день преследования орков каких-нибудь.
– Я никогда не задумывался, как я считаю. Я просто жил среди людей. Мне там тепло. И с тобой – тепло.
Корабел медленно провел рукой по щекам.
Хэлгон почти крикнул:
– Ну растет и растет, что такого! Ведь ты – это ты, что бы у тебя на лице ни выросло! Неужели ты думаешь, что чьё-то отношение к тебе изменится из-за нескольких едва заметных волосков?!
Похоже, Кирдан начал слегка оттаивать:
– Так значит, ничего страшного?
– Ничего! Красиво даже. Ты становишься похож на благородного ста…
Нолдор осёкся. Еще раз обвел взглядом комнату, потом гавань, повернулся к Кирдану:
– Владыка, здесь ведь есть еще Перворожденные?
– Есть. Несколько.
– И ни у кого, конечно, никаких бород?
Кирдан опустил веки: да.
– Тогда я, кажется, что-то понимаю… Подожди, не перебивай, послушай меня, – хотя Корабел молчал. – Это не возраст, это другое. Я сначала думал: тебе же немеряные тысячи лет, вот и начало расти… но у других – нет. Это потому, что ты похож на человека, я прав, а когда много заботы – она превращается в заботы, а заботы старят, седеют от них… то есть это люди – седеют, у них бороды седыми становятся, а у тебя… повернись к свету, Владыка: она у тебя серебристая – или седая?
– И как?
– Не разобрать…

– Твоя привычка пить много вина – тоже человеческая?
Хэлгон пожал плечами.
Кресло Кирдана было единственным стулом в этой комнате, и нолдор без стеснения уселся в него, измотанный разговором.
– Подожди, я сейчас принесу тебе вина.
– Ты упорно не хочешь показываться Гаэлину?
– Уже нет. Но мальчишка убежал, и звать его… мне проще сходить самому.
Кирдан вышел, а Хэлгон взял в руки друзу, обработанную Финголфином. Медленно проводил пальцами по абрису знакомых гор, вслушиваясь в след рук того, кто придал камню этот облик.
Вернулся хозяин:
– Пей, великий истребитель запасов вина.
– Спасибо, – Хэлгон залпом опрокинул кубок.
– Я зря принес только один кувшин? Мало?
– На одного – хватит.
– А где твои дунаданы берут вино, чтобы тебе хватило? Или ты ходишь в Имладрис истреблять запасы Элронда, и он тебя не любит именно за это?
Хэлгон с укоризной посмотрел на Корабела и ответил:
– А пройтись по Мифлонду всё-таки придется.

– Спасибо… – медленно проговорил огнеглазый.
– За что ты меня благодаришь? Это я должен…
– Я многого не понимал до сегодняшнего дня. И вот это… – он снова провел пальцами по камню Финголфина. – В нем была та же забота, что и в тебе. Только мы рвались вперед, не оглядывались, не… А он – он ведь не хотел идти через Лед, он меньше Финарфина хотел уйти, но пошел – потому что его вела забота, он умел заботиться о народе, и даже о нас, отчаянных, он и до нас дотягивался, а мы не понимали, мы смеялись над ним, презирали его: он же не мастер! А он был король, просто король, и дело не в Маэдросе, он мог и не отдавать корону, только он всё равно бы закрывал нас собой от нашей слепой ярости. И от Врага – тогда, в Браголлах.
Кирдан молчал.
– Она это еще в Амане понимала…
– Она?
– Эльдин. Моя жена. Мы ссорились – ты не представляешь, сколько мы ссорились из-за него! Даже еще в Валиноре, еще до свадьбы.
– Как же вы поженились?
Хэлгон медленно выдохнул, ища ответ. Сказал:
– Наверное, мы в душе были мудрее собственных слов.

– Хочешь, я подарю тебе этот камень?
– Дар короля королю?!
– Перестань. Он лежит здесь в ларце, почти забытый. А ты…
– А я положу его в другой ларец и оставлю в жилище, которое мне не дом. Или ты думаешь, что я буду носить его с собой по Пустоземью? Он тяжелее половины моего оружия.
– Но он тебе дороже, чем мне.
– Тогда подари. И пусть он лежит здесь.
– Упрямец.
– Нет. Я сейчас возьму его и пойду в Беседку Ястребов писать письмо. А ты меня проводишь туда…
…и, с легкой иронией:
– …Владыка.

Они прошли через половину Мифлонда.
Не произошло ничего. Фалмари, если и заметили изменившуюся внешность Корабела, не подавали виду. Но скорее – для них это просто ничего не значило. Волна остается волной, хоть с пеной она, хоть без.
Кирдан, изрядно успокоившийся, пошел обратно, оставив Хэлгона наедине с листами для письма.
Написать было легко. Совсем легко.
Эльдин – от Хэлгона
Прости, я был неправ. Я никогда не понимал Финголфина. Он действительно был Королем. Он умел заботиться о нашем народе.
Если ты увидишь его – передай, что я прошу у него прощения за резкие слова, что сказал ему однажды. И стократ больше – за те слова, что говорил о нем не ему.



Портал "Миф"

Научная страница

Научная библиотека

Художественная библиотека

Сокровищница

Творчество Альвдис

"После Пламени"

Форум

Ссылки

Каталоги


Миражи

Стихи

Листочки

"Эанарион"

"Холодные камни Арнора" и др.

"Сага о Звездном Сильмариле"

Жизнь в играх

Публицистика

Смех

Альвдис Н. Рутиэн (c) 2009-2010
Миф.Ру (с) 2005-2014

Rambler's Top100