Форум портала «Миф»    Пристанище книжных детей    Проба пера (Модератор: Mim)    Искра « Предыдущая Тема | Следующая Тема » Страниц: 1  Ответить Уведомлять Послать Тему Печатать    Автор  Тема: Искра  (Прочитано 1576 раз) Аврора Николаева Гость Искра « В: августа 1st, 2007, 3:00am » Цитировать Править Удалить Итак, пожалуй, я наконец созрела для того, чтобы выдать на суд общественности свой опус. Болиголов не предлагать.   А. Николаева ИСКРА     Посвящается сие творение:   Профессору Дж.Р.Р. Толкиену, который бесспорно наше всё.   Наталье «Ниэннах» Васильевой и Ольге «Кагеро» Чигиринской - с которыми я очень, очень не во всем согласна, но которым все равно благодарна за вклад в развитие посттолкиновской Арды. «Искра», основанная на «Расширенной Арде», использует много «фанона», большая часть которого происходит из творений указанных авторов.   Георгию «Комиссару», моему брату – за квэнту Амарта, которая и легла в основу «Искры».     Товарищу Сталину - за счастливое детство.   Блайнд Гардиан, Машине Времени и другим – за песни и источник вдохновения.    а также всякому, кто узнает себя в любом из героев книги.   Маленькое предисловие.   Помнится, Ниэннах когда-то написала в предисловии своей «Черной книги Арды»: «Если вы взяли в руки эту книгу, чтобы почитать чего-нибудь ещё про хоббитов, лучше положите её на место». И я надеюсь, она не сочтет за плагиат, если я напишу здесь то же самое, слегка ее перефразировав. Итак наберите в легкие побольше воздуха. Барабанная дробь...   Если вы взяли в руки эту книгу, чтобы прочесть чего-нибудь еще про мудрого и прекрасного учителя Мелькора (а также про мудрого и прекрасного короля Финрода или что-нибудь в этом духе) – да и вообще про что-нибудь мудрое и прекрасное, лучше сбросьте-ка её в Ородруин. От греха подальше. Хотя поможет ли это? Ведь рукописи, как известно, не горят...   Все, можете снова дышать. Да. Для меня нет ничего святого, и в Арде я тоже ничего святого не оставила. Я обгадила и светлых, и темных, и даже своих собственных главных героев не пощадила. Это «отражение» Арды – мир, где каждый по-своему прав, а по-чужому – глубоко неправ. Это мир, где тёмные – кровавая гэбня , где светлые – схоласты и иезуиты, где даже новая, третья сторона – повстанцы – слегка припудренные бандиты а-ля Стенька Разин, а главный герой – дважды предатель. Это – постниеннизм.   Постниеннизм? Почему такое название? Да по аналогии с постмодернизмом. Идея «Черной книги», возведенная в квадрат, продифференцированная и доведенная до логического завершения. У Ниенны – «взгляд с другой стороны» на светлых. У меня – еще и на темных, и на серо-буро-малиновых в крапинку. Пожалуй, первым произведением, попадающим под определение моего словечка «постниеннизм», было «По ту сторону рассвета» Ольги Чигиринской. С одной стороны, книга Чигиринской – это ЧКА на ЧКА. Черная книга второго порядка. С другой стороны, фракция, на стороне которой автор, светлые, там тоже изображена не очень-то сусально. Матерящийся Берен, его оруженосец-насильник, инквизиторство и иезуитчина нарготрондских бардов – это все как-то не вяжется со светлым образом из «Сильмариллиона». Но в ПТСР не хватает одной ма-а-аленькой детальки, сделавшей бы сие творение истинным, несомненным, доподлинно истинным постниеннизмом. Автор сама целиком оправдывает своих героев. Те же самые нарготрондские барды, скорее всего, отнюдь не намеренно сделаны инквизиторами и иезуитами – Чигиринская, католичка, явно симпатизирующая упомянутым служителям римской церкви, искренне хотела сделать своих светлых моральнее и «христианскее», что ли. Да вот только христианская мораль, увы, именно такова. В особенности католическая. Прошу меня простить за разжигание межрелигиозной розни. Не я первая начала, и эта тема для меня по-жизни больная. Ладно, вернемся к нашим ослам, как говаривал Джордано Бруно. В «Искре» есть то, чего нет в ПТСР – критическое отношение автора к собственным героям. Да, мой Амарт по поступкам вполне сравним с Береном Чигиринской. Однако я, в отличие от упомянутой католичной кисы-ку-ку, не рисую из него святого. Он сволочь, и получает по шапке, как сволочь – его надежды идут прахом, его мечта построить новый мир сгорает в огне Войны Гнева, а сам он получает проклятие, подобное участи вечного жида, только с правом на «пересмотр приговора». Его сказка, как спела Тэмушка, заканчивается бездарным концом. Сорькаюсь за спойлер. Наливай да пей, да за веру в людей, за предательства яд, за все пороки подряд!     Ладно, к чёрту все это. Поднимем другую тему. Такую тему, как анахронизмы. С первого взгляда может показаться, что в «Искре» упоминаются вещи, которых никак не могло быть в Белерианде Первой эпохи, развитом на уровне раннего средневековья нашей с вами Земли: национальное государство, регулярная армия и полиция, идеи Амарта, попахивающие то ли французской либертарианской революцией, то ли Великой Октябрьской социалистической. Но напомню вам, что речь идет об эпохе безраздельного господства Мелькора. А Мелькор, как мы помним из «Звирьмариллиона», считал себя очень прогрессивным. Даже Северную ТЭЦ он сумел предвосхитить в своем Утумно, не говоря уже о национальном государстве образца 18-19 века. Шутки в сторону, но уже в «По ту сторону рассвета» Чигиринская пишет и о регулярной армии Мелькора, с воинскими званиями и уставами, и об опытах рыцарей Аст Ахэ с «огненными драконами», в которых без труда угадываются пушки. В общем и целом, я не захожу так далеко. Здесь нет «технологий», анахронистичных для Средиземья – арбалетов, латных доспехов, «огненных драконов», за исключением единичных гэджетов, созданных Амартом, опередившим свое время естествоиспытателем. Существование же таких институтов, как регулярная армия или каторга, полностью оправдано с исторической точки зрения. Возьмем ту же каторгу. Каковы предпосылки для ее появления? Их две: единое государство, свободное от ограничений феодальной лестницы и обладающее единым законом, и наличие неудобных окраин, осваивать которые не пойдет ни один колонист в своем уме. Обе предпосылки в Короне Севера определенно присутствуют.   Теперь немного о лингвистике. Надеюсь, госпожа Чигиринская не обидится, если я использую систему отличения языков, аналогичную изобретенной ею: кириллица курсивом – ах'энн, латиница курсивом – квэнья, латиница без курсива – синдарин. Помимо этого, я намереваюсь следовать традиции профессора Толкина о передаче некоторых языков Арды, не разработанных подробно, более-менее аналогичными земными. Например, названия, взятые из языка северного племени лосхот или народа Гоннмара, описанного в ЧКА, я буду передавать скандинавизмами вроде «Нибельхель» или «Гнипахеллир». Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #1 В: августа 1st, 2007, 3:01am » Цитировать Править Удалить Вместо эпиграфа:   Все отболит, и мудрый говорит: каждый костер когда-то отгорит.   Ветер золу развеет без следа.   Но до тех пор, пока огонь горит,   каждый его по-своему хранит,   Если беда, и если холода.     Раз ночь длинна, то жгут едва-едва,   и берегут и силы и дрова,   Зря не шумят, и не портят лес.   Но иногда найдется вдруг чудак,   этот чудак все сделает не так.   Его костер взовьется до небес.     Еще не все дорешено,   еще не все разрешено,   Еще не все погасли краски дня.   Еще не жаль огня, судьба хранит меня.     Тот был умней, кто свой огонь сберег -   Он обогреть других уже не мог,   Но без потерь дожил до теплых дней.   А ты был не прав, ты все спалил за час,   и через час большой огонь угас,   Но в этот час стало всем теплей...   "Машина Времени"   "И при чём тут Толкиен? - спросил орк, захлопывая за собой люк танка..." Автор неизвестен.   Пролог.   Случайная встреча. 1700 г. Второй эпохи. Где-то в Средиземье.   "Не разговаривайте с незнакомцами!"  М.Булгаков   "Наливай да пей за крушенье идей, За ловушки судьбы и за возможность забыть, За безумную цель и за ночную метель..." Тэм Гринхилл     Погода в тот день выдалась отвратительная и промозглая. Мелкий, нудный осенний дождь моросил уже три  дня кряду, дороги расплывались в труднопроходимую слякоть, и Хурин проклинал эту землю, как мог - еще бы, ведь в его родном Нуменоре в это время бывала прекрасная золотая осень, уже прохладная, но еще солнечная и ясная. А здесь, над глушью Сирых Земель, холодные ветры с Востока гнали по небу густую непроглядную хмарь, вязкую, как тесто, проливающуюся дождем, закрывающую и солнце, и звезды, навевающую тоску...   Лес поредел, и в просветах между деревьями показалось серое, свинцово-стальное небо. Дорога из тоненькой, неторной тропы постепенно превращалась в разъезженный, раскопыченный, распаханный завязающими тележными колесами тракт, и все чаще навстречу Хурину ехали, медленно тащились по вязкой земле крестьянские повозки. Однако на сей раз, стук копыт впереди принес не телегу, а верхового крестьянского паренька. Стало быть, рядом жилье и кров - а воину хуже всего надоело ночевать в этих краях под открытым небом. Парнишка приблизился. На вид ему лет пятнадцать, едет в охляп - на какой-то дерюжке вместо седла, надетой на беспородного сельского коника, одет в простую льняную рубаху и стоптанные сапоги, явно слишком большие для него, а глаза его глядят на Хурина удивленно - поди, не видал никогда рыцарей Западного края!  - Эй, добрый человек! - окликнул его Хурин на здешнем наречии. - Далеко ли отсюда до ближайшего селения? Поселянин осадил коня и только хлопнул глазами, как будто не понял вопроса.  - Деревня твоя где?! - повторил вопрос Хурин.  - А-а... Ну, милорд, деревушка-то моя она в стороне от дороги будет - и мальчишка махнул рукой на восток. - Вам, я вижу, в другую сторону... "Вот разиня!" - мысленно выругал себя Хурин. "Была же там где-то деревня, а я проворонил!"  - А город ближайший - разговорился мальчишка, похоже, оправившись от удивления - эт-то будет Пригорье. Вон туды, к вечеру доскачете. Конь-то, я гляжу, хороший у вас! Только с дороги не сворачивайте, и будете там! Хурин сунул руку в кошель, нащупал серебряную монетку, подъехал к парню и протянул ему. Тот  сразу же взял монету и снова заговорил:  - Найдете там трактир себе приличный, только на воротах не опростоволосьтесь! - радость от вида монетки вызвала у него приступ словоохотливости. - Там стражники стоят, со всяких чужинцев деньги любят собирать! Только закона такого нету у нас, так что не давайте им, милорд, ни черта лысого. Удачи вам!   Хурин спустил поводья, и лошадь, всхрапнув, тронулась рысью, оставив позади крестьянского мальчишку. Из-за треклятых туч не видно, где сейчас солнце, но до заката, как Хурину известно, не больше пяти часов. Долгие годы странствий научили его чувствовать время без солнца и луны. В лицо ударил порыв ветра, и на всадника обрушились новые холодные капли. Пробормотав краткое проклятие, он натянул на голову капюшон плаща и пришпорил как следует коня. В голове его - только одна мысль: скорее бы до города... Он успел вымокнуть до нитки, когда впереди наконец-то показался кривой частокол с воротами. Ворота заперты, а стражников не видать. Хурин подъехал к воротам, спешился и несколько раз пнул их. Из похожего на сарай строеньица, притулившегося к воротам изнутри, раздались шаги и скрип, чьи-то ноги прошлепали  по грязи, и из-за ворот раздался недовольный бас:  - Кого там Враг принес, мать твою растак...  - Открыть именем Короля Тар-Минастира! И не сметь так обращаться к благородному воину! - вспылил Хурин. Засов стукнул и ворота растворились, открыв взгляду улочку одноэтажных и двухэтажных деревянных домишек, не мощеную и пахнущую гнилью и нечистотами, и двух невысоких, но крепких мужиков с короткими копьями. Стражники, догадался Хурин. На не обезображенном крепким умом лице ближайшего -  выражение: что, мол, за хрен там разорался?  - Ты, что ли, тут шибко благородный? - пробасил все тот же стражник. - Подождет твой Тар-Чегототам, авось не облезет. Кто такой, откуда-куда-зачем?  - Хурин Алдарион, рыцарь нуменорского короля, еду в Линдон из Эрегиона, куда был послан королем с поручением, которое тебя, засельщина, не касается! - с этими словами Хурин вскочил на коня и поскакал по улице.  - Эй, стой, бла-ародный! А платить кто будет за тебя, Враг что ли? - возмущенно заорали стражники.  - Ступай, Единый подаст тебе милостыню! - огрызнулся Хурин и пришпорил коня. Плохо вооруженные стражники не стали преследовать всадника в кольчуге и при мече и ограничились потоками площадной брани, неприличной воину. Проехав по улице, он понял, что источником скверного запаха являются открытые сточные канавы, прорытые вдоль дороги с каждой стороны,  по которым плывут помои, нечистоты и прочие городские отходы. Тут на втором этаже одного из домов распахнулись ставни, и прямо на мостовую плеснуло содержимое ночной вазы, стекая под дождем в бурлящую, пенящуюся канаву. Хурина из поганой вазы не задело, но настроение у него испортилось окончательно. Вот ведь деревня! И что б им под землей, как в Нуменоре, канавы не прорыть?... А конь понес его дальше по улице, которая постепенно стала похожей на мостовую, но оставалась узкой, вот среди домов начинают попадаться лавки ремесленников под резными вывесками без надписей - каравай над пекарской, ножницы над портняжной, молот над кузнечной  - а вот хорошего трактира нигде не видать. Наконец, выехав на площадь, в центре которой стояло какое-то поросшее мхом, нещаженное временем изваяние, он встретил первого прохожего - невысокого толстяка, в руках две огромные тыквы. Хурин осадил коня, спрыгнул на землю и окликнул:  - Привет тебе, добрый человек! Я ищу, где в этом городе хороший трактир и постоялый двор с конюшней! Мужик усмехнулся и протянул Хурину тыквы - подержи, мол. Хурин взял их, ожидая, что горожанин покажет ему рукой, и тот действительно начал размахивать руками, указывая:  -Значит так, твое благородие. Идешь по улице, сворачиваешь за угол, проходишь пять переулков и приходишь на крестьянский базар. Покупаешь на базаре гуся и ему морочишь голову, а мне не надо! Здесь же прямо трактир, перед тобой - на углу Приовражной улицы, напротив памятника! Заведение старого Свербигуза - это тебе не забегаловка какая-нибудь, оно нашему городу ровесник и вместе с ним семьдесят семь веков простоит  - это еще сам основатель нашего города говаривал, ну которому памятник... - в словах его промелькнула провинциальная гордость.  - Да и берет он недорого, словом не пожалеешь! С этими словами пригорянин снова взял под мышки тыквы и побрел дальше по улице под дождем. Хурин подвел коня за уздцы к двери под резной деревянной вывеской, освещенной масляным фонарем, его пальцы ощутили холод и тяжесть  железного кольца, служившего двери рукояткой, и раздался троекратный стук. На стук послышались шаги, и из двери вышел молодой человек лет восемнадцати, русоволосый, одетый в серый фартук поверх рубахи.  - Благородному господину надобна комната? - спросил он, слегка поклонившись. "Не то, что хамоватые стражники" - довольно подумал Хурин. Это место начинало ему нравиться.  - Сначала отведи моего жеребца на конюшню, а уж комнату я и сам себе подберу - ответил он, вошел, и застоявшийся, теплый, отдающий каминным дымом дух трактира прянул в лицо. Его глазам открылось невысокое помещение, освещенное кое-где масляными фонарями, висящими над деревянными столами, зал перегораживает стойка, за которой маячат бочонки с пивом и пыльные винные бутылки, слева же вверх поднимается лестница, ведущая, по всей видимости, к комнатам. За стойкой стоит невысокий, как весь здешний народ, полноватый бородач, уже седеющий, но еще крепкий. "Наверняка отец встретившего меня паренька" - подумал Хурин, заметив несомненное сходство в чертах трактирщика и давешнего юноши. За столами сидит здешний люд - почти все мужчины,  кто-то старше, кто-то младше, они тянут пиво, разговаривают, а кое-кто просто отдыхает. Взгляд Хурина вдруг задержался на одном из небольших, крайних столиков. За ним Хурин увидел молодую девушку, не похожую на пригорянку - да и вообще не похожую ни на кого, виденного Хурином. Необычно высокая, с короткими - почти под мальчика - черными волосами, она одета во все черное, только на шее висит серебряная цепочка. Рядом со столиком, прислоненная к стене, какая-то необычной формы лютня - естественно, тоже черная. Плащ девицы мокр от дождя, она ничего не пьет и не ест - просто сидит и отдыхает, глядя на огонь в камине. Хурин пожал плечами - он слишком устал, чтобы удивляться. Поэтому он подошел к стойке и поприветствовал хозяина.    - Хо-хо! - весело откликнулся тот. - Что у нас за новости? Гости! Да, похоже, не откуда-то там, а из самого Нуменора! Ну, милости просим, милорд, в наш скромный трактир. Выпить, закусить? Или, может быть, переночевать?  - Все вместе - тихо сказал Хурин. - Я голоден как три волка и устал с дороги. Трактирщик всплеснул руками.  - Ох, какая беда! Ну, мы сейчас эт-то живенько спроворим! Бараний бок с гречкой, кувшин вина да комната на ночь - за всё про всё пять серебряных монет! Возьмите, ваша будет третья - он протянул Хурину ключ с резным деревянным брелоком, изображавшим счетную руну "3".  - Толман! Где-то ты там запропастился, леший тебя разбери, негодяй?!...  - Я здесь, отец! - в зал через черный ход вошел тот самый парень, что встретил Хурина у дверей.  - Принеси господину бараний бок с гречкой, да подогрей в печи! Ну, а я вам сейчас налью винца, и ведь будете потом рассказывать у себя в Нуменоре, какой славный трактир у старого Алмира Свербигуза! - негромко уже говорил кабатчик, наливая вино из кувшина. - Садитесь за любой столик, Том вам все принесет.   Вскоре Хурин уже сидел у камина и уплетал баранину, запивая кисловатым вином. Мясо оказалось отличным, и воин, насытившись, расслабился, вполуха прислушиваясь к беседе весельчаков за соседним столом, к которым, освободившись, присоединился и хозяйский сын. ... - Нет, Хоб, как хочешь, а мне надоело слушать твое бренчание, не сочти за обиду... Вот пущай Том сыграет - он у нас могёт, он у нас любит!.. Кабы не отцовское кружало, так пошел бы в менестрели, а, правда, Том? - высокий молодой человек с кружкой пива усмехнулся. Тот, кого назвали Хобом, нехотя протянул Тому потертую лютню, на которой не хватало струны. Тот взял, помялся, присел на скамейку.  - Н - ну... Что играть даже, не знаю... - он в волнении забарабанил пальцами по корпусу лютни.  - Нет, Том, не быть тебе менестрелем - проворчал Хоб. - Больно ты стеснительный, вот что. Настоящий-то завсегда знает, чем людям добрым угодить...  - Да сыграй ты старую, нашу любимую! Ну ту, про день завтрашний! - вмешался приятель Хоба, тот, что начал разговор. - А мы, где надо, и подпоем!  - Ладно - вздохнул Том - будь по-вашему, мужики, - он набрал воздуха и провел рукой по струнам, струны отозвались первым согласием, и Том негромким, приятным голосом запел:    Ты знаешь теперь,  Что я - менестрель  Пройдут времена  Закрою глаза  И в мире далеком увижу тебя  И тогда спою песню о вечерней заре  Песню барда...   Тут припев подхватили еще несколько голосов:    День завтрашний нас умчит прочь  В далекую ночь  И имена наши время сотрет  Но песни запомнит народ.  День завтрашний все унесет  Страх нового дня и жизни уйдет  Когда кто-то песню споет...   Хурину песня понравилась, хотя он не то чтобы внимательно ее выслушал - красное вино оказалось неожиданно крепким. Разлившись по телу, оно принесло приятное тепло, хотя голова уже немножко шла кругом. А Том тем временем уже заканчивал балладу:    Но песня закончилась, время идти.  Никто и не спросит, как звали того  Кто спел вам песню...   И опять зазвучал нестройный хор:    День завтрашний нас умчит прочь  В далекую ночь  И имена наши время сотрет  Но песни запомнит народ.  День завтрашний весть принесет  И ты - не один  И темень и лед мы с тобой победим,  И песни запомнит народ...   Ватага весельчаков отозвалась дружным хлопаньем и одобрительными возгласами.  - Слышь, Хоб, а тебе не надоело каждый вечер слышать одно и то же? - спросил Том, отдавая лютню.  - Да надоело конечно, приятель! Только где же их взять-то, новые? Не заходит к нам давно никто! Вот тот господин - он явно не менестрель, смотри сам, какой у него меч! А хотя... - его взгляд задержался на девице в черном. - Вон, она, кажись, то, что надо. Глянь на её лютню, никогда такой не видел!   ... Хурин и прежде вполуха слушал разговор за соседним столиком, но теперь, похоже, крепкое вино окончательно пробрало его. "Проклятие, он его что, в леднике вымораживал?" - медленно, пытаясь собраться воедино, подумал он, подъедая жирную баранину и надеясь, что она поможет ему прийти в себя. Хотелось спать, но негоже ведь рыцарю отправляться спать в таком виде и страдать потом от похмелья! Нет, надо прийти в себя. Бараний бок закончился, и Хурин заказал еще, и наконец обильная, ядреная закуска слегка прояснила его голову, после чего он откинулся на спинку скамьи, прибитой к полу.   ...Песня гостьи оказалась малопонятной, такой же странной, как и она сама, но слушателям понравилась. Они замолчали, очевидно под впечатлением, и воцарилась довольно странная для трактира тишина.  - Эй, трактирщик, дай мне мой счет! - наконец крикнул Хоб, по-видимому, чтобы хоть что-нибудь сказать. - Оставь его себе - пробурчал его сосед.  - Денег-то все равно уже нет, если Том не угощает. Ну, Хоб, как тебе новенькое?  - Нну... Не то чтобы плохо... но непривычно, это да - нетвердый голос Хоба явно дал знать, что он затрудняется не только в суждениях, но и в речи. - А вот звать-то тебя как, девушка? А то и правда никто и не спросит, нехорошо получится...  - Зовите меня Морвен. - ответила она. - Я приехала издалека, из краев к северу от Мглистых гор...   ...Хурин вроде бы пришел в себя, но сонливость все не желала уходить, и он уже без особого интереса выслушал песню и завязавшийся разговор. К северу от Мглистых гор он ни разу не заезжал, но слухи о тех краях ходили нехорошие - будто бы живут там одни звери, а если и найдешь людей, так они похуже зверей будут. Правда болтали о том люди, которые особо-то никуда не путешествовали, а эльфы Эрегиона вообще ничего не говорили о тех землях - хотя явно что-то знали. Да и не до того было - в Эрегионе шла война, и Хурин, посланный королем Минастиром на переговоры с правителем Эрегиона, думал тогда в основном об этом, а не о каких-то захолустьях. Хотя он что-то смутно припоминает, что слыхал что-то про таких вот странников в черном - и орком будет, если что хорошее слыхал, но тогда ему и это казалось неважной, пустой болтовней...   Морвен тем временем уже спела собравшейся компании еще одну песню. Как и первая, эта была печальной, хотя и в ней пригоряне мало что поняли, но веселье сменилось задумчивостью и интересом.  - А ты объясни нам - попросил её любопытный Том - о чем твои песни? О каких-то древних временах и дальних землях, это мы уже поняли. А поподробнее, можно? Кто, например, такой этот твой "Учитель", о котором ты спела? И когда это все было?  Морвен помедлила.  - Вы... знаете его под другим именем. И было это около семнадцати веков назад... Глаза Тома округлились.  - Семнадцать... веко-о-ов?!... Враг меня разбери, это же уйма лет! При слове "Враг" лицо Морвен болезненно дрогнуло.  - Пожалуйста - попросила она - не употребляйте этого ругательства. Ради меня...  - Ну ладно... - пожал плечами Том - и вздрогнул от удара, послышавшегося от соседнего столика, и последовавшего громкого рева. Подвыпивший воин, отдыхавший за ним, вдруг стукнул кулаком по столу и резко встал...   ...Ну конечно! Память Хурина наконец прояснилась - и облик Морвен, и пророненные ею слова, и ответ на беззлобное ругательство Тома, и слухи, доходившие до ушей нуменорца наконец соединились в единую цепь, и настроение его, еще недавно благодушное, резко покачнулось в противоположную сторону, как это часто бывает у пьяных людей. "Так вот кто она такая! Проклятие, мне же рассказывали об этих недобитых Морготовых последышах откуда-то с севера, до сих пор распространяющих ложь как заразу, а я, пьяный дурак, не понимал ничего, что творится у меня под носом! И что же, я буду сидеть тут и слушать, как она обманывает наивных пригорян байками о добром Враге?"  - НЕТ!!! - во весь неслабый голос крикнул Хурин, со всей силы ударив кулаком по столу, так что посуда загремела. Он резко вскочил и через миг уже оказался у соседнего столика.  - О-ой, похоже милорду не пошла впрок песенка... - протянул Хоб и встал было, собираясь уходить.  - Да при чем тут песенка! - все так же громко вскричал разъяренный Хурин. - Знаете чем она вас потчевала, деревенщина?!! Знаете кто такой этот треклятый "Учитель", про которого хозяйский сын спрашивал?!! Да тот самый, которым вы ругаетесь, которым вас мамки в детстве пугали! Да-да! Великий Враг! Моргот! - он выплюнул это слово, как будто действительно выругался. -  Ого, смотрите, как её перекосило, знает кошка, чье мясо съела! - в руках его уже была черная лютня Морвен, и он, размахнувшись, хотел её ударить - но она увернулась, и инструмент с печальным звоном и хрустом разбился о крепкую скамью. - Не ожидала, поди, в этой глуши встретить воина Света! Ну так получай! - он швырнул в неё разбитый гриф лютни... но хмель сыграл с ним злую шутку, и он упал на стену у камина.  - Эй, эй! - закричал трактирщик, подбегая к нарушителю спокойствия. - Здесь не дерутся! Идите на улицу и там выясняйте отношения! - он вытащил из-за одного из столов рукоятку от плотницкого топора и решительно направился к Хурину, но тот ничуть не поубавил пьяного пыла.  - Брось палку, мужлан! - прорычал он, пытаясь встать и одновременно потянув из ножен меч. Взгляды всех посетителей уже обратились к буяну.    - Тише!  - раздался чей-то голос, негромкий, мягкий, но почему-то отчетливо слышный в зашумевшем трактире. Шум действительно прекратился, и в дальнем, неосвещенном углу зала появилась чья-то фигура. Хурин, хотевший было накричать заодно и на вмешавшегося, запнулся: он готов чем угодно поклясться, что как бы ни был неосвещен и темен тот угол, он четко видел, что прежде там никого не было. Морвен тоже остановилась, уже не пятясь и не смотря на разбуянившегося воина со смесью испуга и враждебности. Удивленно переглянулись и Том, Хоб и прочие, собравшиеся в трактире.   Говоривший бесшумно приблизился, и Хурин смог как следует его рассмотреть. Так же высок, как и Хурин, одет в выцветший от времени  простой серый плащ с поднятым капюшоном и шерстяной полукафтан, серо-зеленые глаза его, поблескивающие под капюшоном в неярком свете ламп, смотрят внимательно и строго. На поясе - длинный тонкий меч искусной работы.  - А это еще кто? - уже негромко пробурчал Хурин.  - Ныне меня называют Амарт - произнес тот, подойдя к Хурину и подавая руку, дабы помочь подняться - но прежде звали меня и по иному, кто как. А вы кто и почему ссоритесь? Этот человек, которому вы грозили мечом, абсолютно прав, и притом он все-таки хозяин этого трактира, а не вы, и какова бы ни была причина вашего спора, вы не имеете права грозить ему оружием. Хурин принял протянутую руку и попытался встать, попутно удивляясь сквозь хмель, что у не отличавшегося крепким телосложением  незнакомца хватает сил, чтобы поднять не самого слабого воина, не снявшего кольчуги. Он посмотрел ему в глаза, поднявшись на ноги, и только тут запоздало сообразил, что помогший ему не совсем человек.  - Ты... эльф, что ли? - проговорил Хурин, нетвердо стоя на ногах и опираясь на стену трактира. Нет, незнакомец не похож ни на эльфов Эрегиона, ни на народ Линдона, с которыми нуменорцу приходилось встречаться, ни тем более на лесных эльфов - тем не менее его принадлежность к Старшему народу теперь уже сомнений не вызывает, хотя заметна не с первого взгляда. «Нет, все-таки нолдо» – подумал Хурин. «Синда?» – подумала Морвен.  - Ай, ай, а ты никак заметил! - он улыбнулся, хотя под тенью капюшона улыбка еле заметна. - Твою наблюдательность нельзя не отметить. Ну так все-таки, из-за чего вы ссорились? Удовлетворите мое любопытство, быть может, я сумею вас рассудить. Морвен уставилась на него, почти как будто увидела привидение.  - Этот шумный пьяница... - выдавила она - ...Он прервал нашу беседу, обозвал Учителя "Черным Врагом", разбил мою лютню и пытался меня ударить!... Хурин смерил её злым взглядом.  - Эта прислужница темных сил отравляла своей ложью необразованных горожан, не знавших, с чем столкнулись! Разве она не заслуживает того?!  - Образумься! - все так же мягко, но настойчиво произнес Амарт. - Во-первых, она беззащитная, безоружная женщина, и рыцарю позорно так себя с ней вести, даже во хмелю. Во-вторых, чего вы спорите? Можно подумать, каждый из вас видел своими глазами того, о ком говорит.  - А что тут видать?... - проворчал Хурин. - Я и во сне не хотел бы увидеть чудище в три человеческих роста, закованное в железо! Да ты, можно подумать, видал его!  - Молодой человек - уже слегка раздраженно ответил эльф - я, в отличие от вас обоих, его видел. Заверяю вас, он не имел ничего общего с твоим описанием, хотя и с девушкой я бы не согласился - во многих чертах. Давайте присядем за тот столик - он указал рукой в тот угол, откуда появился - и поговорим как приличные... ммм... как приличные люди.     ***   Хурин уже полчаса просидел за дальним столиком, пытаясь прийти в себя. Трактирщик принес ему какой-то дряни на травах, которая, по его словам, снимала хмель, но лучше почему-то не стало. Рядом - Морвен, явно побаивавшаяся нуменорца. Амарт же спокойно смотрит на них, словно что-то обдумывая, а в руке его – бумажная закрутка с трубочным зельем. Хурин в очередной раз подивился своему новому знакомому – чтобы эльф, да курил!  Наконец он нарушил молчание.  - Да, мой дорогой, не рассчитал ты своих сил. Вино-то в этом трактире всегда было крепким, но это еще не повод, чтобы ронять достоинство воина. Звать-то тебя как, если не тайна?  - Хурин - ответил тот. - Хурин Алдарион, посланник короля Тар-Минастира. Вот, ехал из Эрегиона в Гавани, чтобы отправиться оттуда на родину, да подзадержался. Твое имя мне уже известно... Прости, но не поделишься ли табачком?  - Какой предпочитаешь, доблестный рыцарь? – ответил тот. Его лицо осталось скрыто капюшоном, но по его голосу можно было догадаться, что он слегка улыбнулся.  - Ну... Я люблю из Ирисной низины – неуверенно произнес Хурин. – Там хороший выращивают, ароматный.  - Изволь. Ирисная низина!.. – сказал Амарт, развязав простой серый кисет и насыпав на ладонь немного трубочного зелья. Он протянул руку Хурину, предлагая набить трубку, откинул капюшон, и взгляду присутствующих открылось усталое, худое, но все же по-эльфийски правильное лицо, подстриженные под горшок светлые с проседью волосы и прищуренные зелено-серые глаза. Хурин подивился, что еще недавно, при свете нескольких фонарей в главном зале его глаза казались серыми, а сейчас, при дрожащем свете свечи в полутемном уголке трактира, они выглядят зелеными. Странновато и то, что выглядит Амарт человеческих лет на тридцать-тридцать пять, в то время, как остальные эльфы, встреченные Хурином прежде, выглядели неизменно молодо. Хурин знал и раньше, что так старить эльфа могут только пережитые долгие годы страданий, и подумал - что же пришлось пережить его новому знакомому? Понятно теперь, почему он пристрастился к дымному зелью. «Нет, не нолдо. Линдонец?»  А тот повернулся в сторону соседки, сделал затяжку и спросил её:  - Позволь узнать и твое имя. Хотелось бы знать всех, с кем меня свела судьба в этот вечер. Она ответила не сразу, внимательно глядя на эльфа.  - Здесь меня называют Морвен. Из земель Семи Городов к северу от Мглистых гор... Ты... Ты говоришь... что вправду видел Учителя? Но как это может быть? Я всегда думала, что ваш народ был ему врагами и воевал против него...  - И да, и нет - ответил Амарт, вздохнув. - Мне приходилось сражаться и под его знаменами, и под знаменами его врагов. Но куда страшнее войн был тяжелый выбор - кто же прав, куда и за кем идти. Ведь никто не называл себя "Врагом" прямо и открыто,  такое только в сказках бывает, чтобы Злой Властелин так и называл себя Злым Властелином. И поначалу отличить добро от зла было нелегкой задачей, только потом раскрылись все карты. - Но ты же эльф! - возразил Хурин. - Какой у тебя мог быть выбор? Не было никогда эльфов, что служили Врагу! - Увы, были, хотя немногие об этом знают. Кого-то из них просто нелегкая судьба занесла по ту сторону рубежей, а Мелькор склонил на свою сторону - кто-кто, а он это умел...  А кто-то был одним из последних осколков его народа, уничтоженного еще до прихода эльфов на Запад.  - Так что - это правду она тут говорила, о якобы эльфах тьмы? - удивленно воскликнул Хурин. - А тебя-то самого каким ветром занесло к Морготу?  - Молодой человек... – он снова пустил дым. - Я в своей долгой жизни еще ни разу не встречал никого, кто говорил бы только правду, хотя очень хотел бы встретить. Конечно, люди не могут достоверно помнить, как все было, спустя столько лет. Победители пишут историю сами... а побежденные ее переписывают заново, и только очевидец может вспомнить все как было - и то редкий очевидец может быть беспристрастным. Что же до моей истории, то она затянется на всю ночь, даже если рассказывать с пятого на десятое. Но она, возможно, рассудит и ваш спор.  - Я никуда не тороплюсь - уже тихо ответил нуменорец. - Нечасто встретишь того, кто способен рассказать о событиях такой давности из первых рук.  - Расскажи! - впервые поддержала его Морвен. - Я ни разу не встречала никого, кто мог бы вспомнить историю Мелькора и Твердыни Севера, виденную своими глазами.  - И не встретите. Историю, которую  расскажу вам я, не расскажет вам никто другой, поэтому слушайте внимательно. И, пожалуйста, поймите: я не проповедник, я не хочу склонить вас на свою сторону или навязать свои взгляды - я просто расскажу вам обо всем, что знаю и помню. Вы можете мне верить, а можете не верить, и делайте какие хотите выводы - мое дело рассказать. Никому еще не рассказывал я о своей жизни... - с этими словами он налил себе вина и продолжил. - Когда-то я был совсем иным, меня и звали-то еще по-другому. Истар Морвион - вот как меня звали тогда, в Валиноре, который не принял меня таким, какой я есть. Но хоть в тех временах и лежит начало всей моей жизни, я упомяну о них только вскользь... Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #2 В: августа 1st, 2007, 3:01am » Цитировать Править Удалить Часть 1.   Глава 1.   586 г. Первой Эпохи, осень. Где-то на дальнем севере владений Мелькора.   Снегопад прекратился, но низкое серо-стальное небо и не думало светлеть. Белый покров снега припорошил голые, безжизненные черные горы, закрывавшие дорогу на юг, битый лед северного моря и низенькие улочки поселения, притулившегося на негостеприимном берегу.   У поселения не было названия - во всяком случае, такого названия, какие бывают у настоящих, живых, свободных городов и сёл. На наречии немногочисленных жителей окрестных берегов оно звалось Нибельхель, а во всех ведомостях Короны Севера оно значилось как "каторжная фактория Дальних гор". Никто из тех, кого сюда забросила жестокая судьба, не мог назвать это место своим домом, и это вполне понятно: не могут люди жить в таких краях. Все сто с чем-то человек, населявшие Нибельхель, были либо ссыльными преступниками, осужденными на вечное поселение здесь безжалостным судом Твердыни, либо солдатами-стражниками, которых тоже не за доблесть послали сюда служить. На этой каменистой земле не росли даже лишайники, сюда почти не забредали звери и не залетали птицы, и дети в этом городе тоже не рождались. Каторжная фактория существовала только ради двух целей: добывать золото из северных приисков, куда не отправится ни один рудокоп по своей воле, и обрекать на медленное умирание всякого, кто не принял власть Твердыни и Властелина Мелькора. Покосившиеся домишки выстроились в рядок вдоль каменистого обрыва. Где из труб, а где прямо из окон вился жиденький дымок - люди жили, вернее, выживали, вопреки всему. А вдоль улочки, тянувшейся от шахты к морю, брели двое. Вооруженные - стало быть, стражники, при копьях, коротких мечах и черных нарамниках с трехзубой серой короной поверх теплых, добротных овчинных тулупов.    - Эй, ты! - окликнул один из них встречного. - Чего это ты шляешься по улице, а ну-ка быстро в хибару! Тот, что шел им навстречу, поднял голову. Худой, закутанный в драный шерстяной плащ, он тем не менее не дрожал от мороза, и взгляд стражника встретился с пристальным взглядом серо-зеленых глаз. Не человеческих глаз. Эльф. Стражники не отличали народы эльфов друг от друга, но историю этого они вроде припоминали - рассказал кто-то. Звать его вроде бы Амарт, и обретается он в Нибельхеле давным-давно, даже самые стойкие старожилы из человеческого народа не могли вспомнить дня, когда он сюда попал. Оно и неудивительно - ведь дольше двадцати-тридцати лет тут редко какой человек живет, а многие и раньше гибнут - от холода, от чахотки, от стражничьих побоев, а иногда попадаются полные недоумки: сбежать пытаются. Находят их потом и на кораблях, что приходят и уходят сюда за короткое, двухнедельное лето, пока море не сковано льдом. Находят где-нибудь в трюме, и прямо на месте копьем и закалывают. А вот не надо бежать из-под стражи Короны Севера! А другие пытаются уйти сушей. Этих почти всех съедают белые волки: здесь, в городе, их нет, а вот за воротами, у перевала, этого зверья хватает. Обленились, разучились охотиться - последние лет сто им каторжник что конфетка. А кем они вдруг побрезгуют - тот замерзнет по дороге... А ему, Амарту, что ж не быть долголенку? Чахотка к нему не липнет, холода не боится, вынослив как лошадь, даром что сложением не вышел, и не стареет, сволочь, как и все прочие эти эльфы. И не дурак, нет. Бежать не пытается, честно отрабатывает на рудниках. Попробуй тут не отработай, ведь и паек, и уголь для отопления иначе как за золотую породу из рудников здесь никому не дают. С ним живет вроде бы девка - тоже ихняя, из эльфов - и здоровенный бугай-орчина. Странная компания, вроде бы все говорят, что эльфы и орки не переносят друг друга...    - Чего это я не могу выйти из хижины, господин начальник? - тихо, спокойно, с достоинством поинтересовался Амарт. - Погода хорошая, не так уж и морозит сегодня. Приятная осень в этом году.  - Издевается, гад! - пробурчал другой стражник. - Где ж хорошая, здесь холодно, как в сердце Трехглавой горы за тысячу лет до того, как Владыка там огонь развел! - солдат сплюнул на снег.  - Да нет, в том году перед закатом было холоднее - отозвался эльф.  - А нас это не волнует! - перебил его первый. - Если я сказал "убирайся", значит вон с глаз долой!  - Как скажете, господин начальник - вздохнул Амарт и неслышно зашагал прочь.  - Эй, Бьорг, а ведь хижина этого ушастого совсем в другом направлении! - произнес первый солдат минуту спустя. Он оглянулся и сплюнул: - Тьфу! Ведь только что был тут! А Амарт уже брел к морю - точнее, к битому, ломаному льду, ограждавшему берег от злых ветров. Дальше на север начинались льды, которые эльфы называли Хэлкараксэ, льды, память которых была омрачена горьким предательством. Без малого шесть веков назад здесь шли из-за моря рати Финголфина, будущего короля Нолдор - высоких эльфов, которого обманул его брат Феанор, когда сжег корабли, на которых должно было переправиться через море Финголфиново войско. В памяти Амарта вновь ожили языки пламени, пожирающие белые корабли- он был там те шестьсот лет назад. Был с воинством предателей. А потом предал и их...   * * * - Смотри, Лауральдо, что это? Корабли, которые должны были, по словам Маэдроса, отправиться назад, в Араман, полыхали ярким огнем, чадили дымом, который ветер с моря гнал прямо на войско. Гудение и треск пламени, которое поднималось, как казалось, до небес, были слышны даже здесь. Белые корабли были подожжены с берега, паруса полыхали и выбрасывали снопы искр, падали в воду горящие мачты и дымились лебединые шеи - носы кораблей. Истар стоял, завороженный зловеще красивым зрелищем, смотря как черное ночное небо рассекают языки огня, и отблески пламени озаряли его лицо.  - Феанор поджег корабли... - прошептал Лауральдо.  - Я почему-то с самого начала думал, что он не отправит их назад - ответил Истар. - Но я не думал, что он сделает это так... - он задумался, подбирая подходящее слово - ... так напоказ!   * * * «Это и есть моя плата за то, что я не был там, в Хэлкараксэ, подумал он. Я не захотел пройти через битые льды, а теперь обречен среди них жить... Кто знает, пойди я с войском Финголфина, я бы наверное, не попал в Аст Ахэ. Никогда бы не узнал о том, что я – эллеро по крови. Пал бы в честном бою за своего короля. Но с другой стороны, кто бы тогда встал во главе Искры? Да и была бы она, вообще?»   Домики закончились, и впереди замаячил камень с высеченными старинными письменами. Камень был поставлен как раз в те годы, когда здесь погиб в первом бою сын Финголфина, Аргон. На том месте, где сейчас стоит Нибельхель, тогда была первая орочья застава, самая дальняя на север, и именно тут и состоялась первая стычка нолдор Финголфина с войском Черного властелина. Под камнем и были похоронены убитые. Недаром поселение "Могилой" называют. Ещё тогда в эту каменистую землю легли первые мертвые. А сколько здесь погибло с тех пор, как сюда стали ссылать каторжников... Если бы погибших не сжигали в печах, невесело подумал Амарт, их костями была бы вымощена вся улица.  А солнце, которое за последние дни почти не поднималось над горизонтом, садилось, освещая последними лучами берега и шаткие строеньица за его спиной. Это был почти сотый закат, который эльф встречал в этом безрадостном месте. Немного, как может показаться; но не забывайте, что закаты, как и рассветы, бывают на ледяном Севере всего раз в год. Амарт смотрел на запад с тоской, провожая солнце: вот и подошел к концу ещё один долгий, многодневный день. А ведь когда-то - там, за морем, куда уходит теперь солнце, тоже проходили последние дни того беззаботного и светлого вечного дня...    * * * 4240 год эпохи Древ. Форменос, Валинор.   Феанор стоял за рабочим столом, у окна высокой башни Форменоса, погруженный в тяжелые раздумья.  Вот уже долгие годы, с самого дня создания Сильмариллей, он не знал покоя  - даже здесь, в этом замке, своём, безопасном, но ставшем ему тюрьмой. Лишь слегка он отвлекался от гнетущих мыслей, погружаясь в работу, но даже тут уже не мог так творить, как раньше. Он думал о Сильмариллях, о своем непокое в Благословенном Краю, о пережитом в Тирионе унижении, за которым последовало изгнание сюда, о Мелькоре, который - тут Феанор не сомневался - повсюду, даже здесь, имел глаза и уши - но не о своих трудах, которые выходили лишь жалким подобием былых. Вот и теперь, работая который год над кристаллом, который позволял бы видеть дальние страны и отдаленные времена наяву и сообщаться мыслями даже тем, кто не был обучен искусству "мысленной речи" - осанвэ, он все не достигал намеченной цели. Нет, удавалось создать множество пробных камней - но они были ущербны.  В первых из них не было видно ничего кроме белого тумана; другие показывали иллюзии и видения несуществующего; но ни один еще не дал того, чего мастер хотел - и в досаде Феанор надолго бросал эту работу и спускался в подземные кузницы, где втайне ковалось его оружие. Оружие, которое, как он надеялся, поможет проложить путь к свободе...   Он взглянул в окно, выходившее на восток, и тяжело вздохнул. Проклятие, ни дня покоя. Ни на кого нельзя положиться. Сыновья все в Тирионе - их-то никто не осуждал на тоску в этих стенах, и что-то нечасто стали они наезжать сюда. Стражам замка нет веры - никогда нельзя знать, хранят ли твой покой или держат тебя под замком, грань так незаметна... А от мысли, что кто-то из них, возможно, свелся с Мелькоровыми соглядатаями, вообще такое зло берет... И этот его новый подмастерье - Истар, безродный бродяга, пришедший сюда учиться рукотворным ремеслам десяток лет назад - из первых под подозрением.   В коридоре послышались негромкие шаги, и в комнату, не стучась, вошел тот самый злополучный подмастерье. Постороннему взгляду все эльфы сперва показались бы молодыми, но с этим впечатление не обманчиво - ему и вправду не минуло и трех сотен лет. Одет он в простую светло-серую рубаху, подпоясанную куском веревки, и такой же веревкой перехвачены на лбу золотистые волосы чуть ниже плеч. Вид у него взволнованный, а в руках что-то темное. И что ему понадобилось на этот раз?   Он пришел сюда по эльфийским меркам недавно, всего двенадцать лет назад, и сразу показал немалый дар во всех ремеслах, и сам Феанор не мог тогда не признать, что со временем этот эльф вполне мог бы сравниться с ним самим - если дать те же время и возможности. Они вообще оказались похожи многим - в том числе и нравом, который у обоих отнюдь не располагал к счастливому сотрудничеству, и все чаще одни гордость и упрямство лоб в лоб сталкивались с другими. Но Феанор все-таки был здесь хозяином, поэтому все чаще гонял ученика по черной работе, разрешив только в перерывах между ней заниматься в мастерских.  - В чем дело, Истар? - буркнул Феанор, не поворачиваясь. - Опять что ли котел не отмывается? Или сломал что-нибудь в мастерской?  - Нет, мастер, не в этом дело. Просто помните, вы пытались сделать это... ну, камень, который бы показывал отдаленное? - голос у него сейчас действительно был взволнованный и сбивчивый. - Так вот, я тут посмотрел одну из ваших проб и кажется, понял, в чем загвоздка. Вот посмотрите, по-моему, это работает. Поверните его, чтобы огонек смотрел вверх и на север. Феанор наконец обернулся. В протянутой руке Истара -  и вправду черный шар, как будто сделанный из вулканического стекла. Эка невидаль, подумал Феанор. Он-то сделал уже не один десяток таких, только проку чуть. Он взял тяжеленький, увесистый шарик, заметив, что в глубине мерцает красный огонек. Ну, и это мы уже проходили... Он внимательно посмотрел на огонек, как бы пытаясь его разглядеть, и камень ответил: огонек стал разгораться, расти и светлеть, постепенно становясь из красного белым. Неужели действует - или и этот камень ничего не покажет? Конечно же, не покажет, подумал Феанор, ведь что такого мог сделать этот недоучка, что не мог сделать он? Ничего! Но что это? Белое свечение заполнило собой весь кристалл, и в нем, как в окне, появились какие-то образы. Земля с огромной высоты, куда выше облаков... Темнота, лишь звезды мерцают над дальними восточными землями. Какие-то леса, леса, горы, широкие реки... Проклятие! Камень действительно позволил увидеть то, от чего отделяют Великое Море и многие, несчетные дни пути! Феанор усилием воли направил взгляд на запад - и увидел с высоты птичьего полёта белые стены, башни и лестницы Тириона, прекрасные леса и луга Валинора, залитые светом... А вот и его замок - Форменос, вот и окно комнаты, где он сейчас стоит, вот и...   И... Нет, сорвалось! Как только перед ним вот-вот должен был предстать он сам, смотрящий в камень, изображение вновь залилось светом, сперва белым, потом красным, дрогнуло и сжалось в крохотный огонек. Он снова видел только свою руку, сжимающую черный, холодный камень.   Проклятье. Трижды проклятье. Камень работал, но сделал его не он, величайший искусник всего Благословенного Края, а какой-то неведомый никому приблуда. Дошел, докатился, порастерял былое мастерство - а узнает народ, так и славу быстро подрастеряет... Нет. Не узнает. Не узнает!!! Феанор застыл, и как будто услышал какой-то внутренний голос: "Какое же это былое мастерство? Ты ведь никогда не был так велик, как о тебе говорят, и добрая половина твоих творений - не твоя. Камень ты сейчас хочешь отнять у ученика, оружейную сталь подсказал тебе Мелькор, и даже..." "Ничего не "даже"! - мысленно крикнул Феанор, будто мог усмирить горькую правду. - Их касаться не смей! Они мои, я их создал, и никто другой!" "Не обманывайся, не пытайся забыть правду. И они, и письмена, названные твоим именем - все это было задумано прежде...." "Нет! Это ложь! Обман Мелькора..... нет, Моринготто! Не было никакого "прежде", и не было никаких..." - он мысленно осекся, не решаясь докончить. Выдало ли что-нибудь этот потаенный спор с самим собой? Истар по-прежнему стоял рядом, и Феанор, обернувшись, сказал:  - Твой камень, Истар, ничем не отличается от тех, что были созданы мной. Ничего, кроме белого тумана, я в нем не увидел - и с этими словами положил шар на полку рабочего стола, продолжая. - А ты почему, кстати, не доставил в кузницу стали и угля?  - Вы не говорили мне - негромко, но спокойно и твердо ответил тот.  - Так ступай немедленно! - с этими словами Феанор, шагнув вперед, смерил Истара гневным взглядом - но тот не отвел глаз. На несколько мгновений их взгляды встретились, как два скрестившихся клинка - но Истар все-таки первым опустил свой. Не сказав в ответ ни слова, он развернулся и вышел.  "Пусть лучше я уязвлю его гордость, чем он - мою. - думал Феанор, глядя ему вслед. - Конечно же он уйдет, не снесет такого. Может быть, он и расскажет кому - да только кто ему поверит? Только Мелькор и поверит. Вот и пусть убирается к Мелькору! А я теперь смогу понять, как работает этот камень, и создам такие же, только больше и лучше..." С этими мыслями он отвернулся к окну, и только на миг мелькнула в его голове другая мысль - отчего же так погано у него на душе?                 * * *   Прекрасный день... Свежий ветер развевает придорожную траву, шелестит ближняя роща, а в небе сияет золотой и серебряный цвет Древ. В час их смешения на дорогу от Форменоса вышел путник. Идет он быстрым шагом, заплечный мешок его не тяжел, и золотистые волосы его развеваются на ветру - но куда как тяжелее думать о том, что же ждет его дальше.   Не впервой было ему быть без дома, ведь от матери он ушел совсем еще юным. Отца же своего не видел ни разу - только помнил, что рассказывала ему мать. Она не знала, кто такой был тот, кто стал отцом её сына, и никто не знал этого. Он называл себя Морвэ, и вроде бы был из нолдор,  но никогда за краткое время, что они прожили вместе, не рассказывал о своём прошлом. И удивительным для неё было то, что благая земля Валинора не дарила ему покоя, и он казался чужим, каким-то не таким, среди эльдар, обретших здесь новую родину. И вот, за месяц до рождения Истара, он сел на корабль и поплыл через Великое море, пообещав любимой вскоре вернуться и забрать с собой - но не вернулся. Только через месяц пришли из Гаваней моряки-тэлери и сказали, что невиданная буря разразилась в тот день на море, и только недавно нашли на берегу остов разбитого корабля. С тех пор никто и никогда не слышал ничего об эльфе по имени Морвэ. Убитая горем, мать растила Истара одна, и само имя дала ему она, а его отцовским именем осталось "Морвион" - просто "сын Морвэ"... Понятно, что Истар предпочитал называться материнским именем, данным волей провидения, а не куцым отцовским, которое никто даже не успел дать. А непокой, что погубил Морвэ, передался и его сыну, и он стал странствовать. За без малого три сотни лет он обошел весь Аман, побывал на Тол-Эрессеа, но везде видел одно и то же - благословенные, счастливые, но однообразные в своём счастье земли, которые все равно казались тюрьмой. Потом он пришел к Феанору,  и, казалось бы, должен был встретить понимание - но ушел и оттуда... Истар взглянул на восток - и какое-то странное чувство пробудилось в душе: не то страх и волнение, как перед грядущей великой бурей, не то радость свободы, не то печаль утраты того, что было ему близко... Пробудилось и погасло. Он сошел с дороги и лег в высокой траве, глядя на небо.     * * *   Вторая эпоха. Пригорье.   Эльф прервал свой рассказ и запалил от свечи новую цигарку.  - Да, я тогда еще многого не знал... И никто не знал. Все думали, что эта беззаботная жизнь в хранимой от всех бед земле продлится еще вечность... Никто не предполагал, что в одночасье мир сойдет с ума, мрак накроет землю света, а братские когда-то народы поднимут друг на друга меч - невесело заключил он.  - Так это не Феанор создал наши Палантиры? - Хурин выглядел потрясенным. - А чем ты можешь доказать это?  - Ты не понял - ответил Амарт.  - Ваши-то Палантиры создал как раз Феанор, другое дело, что образцом ему послужило вот это - и он достал из своей сумки небольшой, чуть больше Хуринова кулака, черный поблескивающий шар, в середине которого еле заметно мерцал огонёк. - Потом-то он вернулся ко мне, и принес немало пользы. Но до этого еще надо дойти... А рассказывать еще долго, боюсь, что за ночь не успею.  - Ничего. Если честно, сложновато поверить... но я чувствую, не обманываешь. Подай, пожалуйста, мне этот кувшин с вином... - попросил воин.  - Нет уж. Хватит с тебя на сегодня, побузил и будет. А я продолжу... Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #3 В: августа 1st, 2007, 3:02am » Цитировать Править Удалить Глава 2.   Первая эпоха. Северные земли.   Гром зачерпнул лопатой угля из ящика, стоявшего в углу хибары, и кинул его в горячую печь. Печка была не ахти какая, криво сложенная, с дырявым дымоходом, но все же это была печка. Многие другие каторжники вообще топили свои жилища "вчёрную", очагом без дымохода. Здоровый орк поёжился и придвинулся поближе к печке.  Странный это был орк. Почти такой же странный, как и его хозяин, который медленным шагом возвращался с прогулки по холодному берегу. Все насельники лагеря, которые там, на юге, встречались с орками, хорошо помнили этот грубый и мрачный народ, который издавна служил властелину Мелькору солдатней. О них во все времена шла недобрая слава как о жестоких, злых уродах, которые ничего не умели, кроме как убивать. Нельзя сказать, чтобы это было неоправданно, но, глядя на Грома, очень многие пожимали плечами. Почти никогда он никого не обижал понапрасну, но себя и хозяина в обиду не давал. Трудился на рудниках за двоих, и помогал Амарту вовсе не из страха: скорее, он был по-собачьи предан ему. Глуп был, что твоя пробка - это да, но среди обычных орков и не встречается вовсе мудрецов. Только это не сумели исправить столетия общения с эльфом: от орочьей грубости и жестокости он отвык, страх сменил на совесть, а вот ума у Грома так и не прибавилось. Старый орк по-прежнему жил одним днем, думал через силу, и все попытки обучить его грамоте и счету все так же оканчивались ничем. Душа у него была, хоть некоторые и утверждают, что у орков-де её нет, но маленькая и простенькая, и почти не менялась с годами.  - А-а! - обернулся он, услышав скрип двери. - Хозяин наконец-то пришел. Как там?  - Все так же - с холодной усмешкой ответил Амарт. - Как вчера. Как год назад. Как в ту первую зиму, когда нас сюда привели. Холод, ветер, хорошо хоть снега нет. А то занесет - не выберемся. А где Аэнни?  - А дремлет она. Там, за стенкой - Гром протянул руку, указывая. Хижина состояла всего из двух комнат, но даже это было по здешним меркам роскошью: большинство ссыльных вовсе жило в домиках без перегородок и дымохода, ютясь человек по шесть в каждой, а дом Амарта по здешним меркам казался дворцом эльфийского короля. Другой такой же был только у начальника фактории, пожилого вояки из северных кланов, сосланного в край вечных льдов то ли за казнокрадство, то ли за самоуправство. Стражники зыркали на Амарта исподлобья, завидуя, но обижать не решались. Может быть, эльфов побаивались. Может быть, именно его, Амарта. А ссыльные почитали его старшим, наставником и защитником. Ходили слухи, будто бы он главный над всеми повстанцами, волчьими головами и прочими вольнодумцами Белерианда и северных земель. А он сам только улыбался в ответ на вопросы, приставлял палец к губам, да отвечал неизменно: «Это секрет...»    Амарт скинул темный плащ, встряхнул его - полетели хлопья снега, порыв мокрого ветра всколыхнул огонь в печурке. Он повесил плащ на стену и не спеша сел за стол. Соскреб в глиняный горшочек печной сажи, плеснул водой, помешал - вот и чернила готовы. Открыл самошитую книгу из тряпичной бумаги, вздохнул ещё раз и скрипнул пером. Вот и подошел к концу ещё один долгий северный день.  Тук. Тук. Незапертая дверь дернулась, и вошли двое. Судя по одежде - изорванным шерстяным рубахам, меховым обмоткам да неладно скроенным шубам - простые здешние каторжники. Амарт поднял голову и узнал одного из них. Старый Бронвег вот уже десять лет напролет стучал киркой на этом проклятом всеми прииске; был он в отряде какого-то хитлумского мятежника, Тень, что ли, его прозвище, или как-то так, пока не попался воинам Мелькора. Не убили его сразу, предпочли убить медленно - здесь. Но крепкий, коренастый мужик не отдавал своей жизни за просто так. Второй - незнакомый какой-то, Амарт раньше его тут не видел.    - Здравствуй, Амарт - хриплым, с мороза голосом сказал Бронвег. - Хлеба тебе и тепла.  - И тебе того же - повернулся Амарт. - Хотелось бы, чтобы это было не просто пожеланием. А кто это с тобой?  - Марлинг меня звать - ответил гость, невысокий, смуглый, чернявый человек, явно из вастаков. - А ты кто? Меня не предупреждали, что здесь заправляет белый чёрт.  - Марлинг! - воскликнул Бронвег. - Амарт не "белый чёрт", как ты его обозвал! И он здесь не заправляет, скорее уж это делает начальник фактории, мать его через коромысло три раза.  - Ну альв, какая разница. Там, на юге, их брата многие так кличут - проворчал Марлинг.  - Мало ли, что там, на юге - уже чуть поспокойнее ответил Бронвег. - И Амарт не такой, как все прочие эльфы. Он... не знаю, словом другой какой-то. То ли рода какого-то особого, то ли я не знаю что. Он хоть и служил когда-то треклятой Твердыне, но уже сполна расплатился за это. Марлинг замолчал. Он не привык слышать об эльфах, которые бы служили Мелькору. Ходили, конечно, слухи о том, что такое иногда бывает, но это не вязалось с привычным представлением об этом народе, бытовавшим среди вастаков - и оседлых племен, и бродяг вроде Марлинга.  - Хотелось бы, Бронвег - развел руками Амарт, и Марлинг заметил, что с правой руки странный эльф так и не снял перчатки - хотелось бы, чтобы я сполна искупил свою вину. Да вот только нет мне такого счастья.    Бронвег присел на скамью. Гром, ковырявшийся в печке, казалось, не обращал на гостей внимания, и Марлинг присел рядом.  - А как это ты сюда попал? - осведомился Амарт. - Море уже замерзло, а зимние дороги по болотам пока не открылись.  - Да солдаты Короны, будь они неладны! - сплюнул вастак. - Решили, что, мол, зимник уже открылся, и погнали нас в колодках прямо по болоту. Сами брели по уши в грязи, но живые, а из наших двадцати семнадцать утопло. Утопли бы все, если бы стражники не разбили цепи, что связывали всех кандальщиков. Обратно побредут только месяца через два, когда топь смерзнется окончательно. А что, нельзя никак отсюда?  - Да как ты убежишь? - пожал плечами Бронвег. - Либо море, либо зимник... либо лагерные печи, да прямо к Мандосу. Этой последней дорожкой отсюда и уходят, и никак иначе. Все это поселение - последний полустанок на дороге в мир мертвых... и лежит он ближе к нему, чем к миру живых.  - Не может быть, чтобы никак - упорно произнес Марлинг. - Ну, положим, через болото не получится. Я уже нахлебался этой треклятой жижи. А зимой там, поди, замерзнешь насмерть. А корабли, они ведь сюда ходят, летом-то! Привозят и ссыльных, и уголь да еду!  - Я уже думал то же самое десять лет назад, когда попал сюда впервые. Нет, и так не уйдешь. На кораблях, там полным-полно злющей морготовой солдатни, да ещё с собаками. Найдут, костей не соберешь. А зимой они разъезжают по зимнику, что идет отсюда на юг, через другие такие же поселения, к землям Семи северных кланов. Никак не пройти... во всяком случае, раньше было так.  - Помню я этот зимник. По нему нас и гнали, от самого Гоннмарского пересыльного острога да до этой дыры. Я-то простой вор, конокрад, не разбойник какой и не мятежник. За что меня сюда сгноили!... - Марлинг сжал кулаки.  - А разбойников тут, считай, и нет - ответил Амарт. - Почти все здесь оказались за то, что бунтовали против Твердыни и Моргота. Кто-то, как вот Бронвег, с оружием в руках вставал на пути его убийц, а кто-то просто на словах проклинал его, да донес кто-то. Ведь велено считать повелителя Мелькора добрым учителем и наставником человечества... - Амарт покачал головой. - Так пишут, так возвещают с городских башен. Благодетель, защитник, мудрый творец. А кто говорит иначе, тому горе. В землях Семи кланов таких не так то уж и много, но это понятно, они-то жируют на награбленном орками из Белерианда, им хорошо, им ли ругать хозяина... Впрочем, есть тут и разбойники, ты их легко отличишь. Они носят черные нарамники с белыми коронами, и только им тут можно носить оружие.  - Так какие ж это разбойники? Это ж солдаты Короны! - удивленно сказал Марлинг.  - На словах, а на деле - разбойники. Что ж ты думаешь, здесь всякий хочет служить? Да нет, они тоже своего рода ссыльные, только не на всю жизнь. За чрезмерную жестокость, за мародерство, за воровство... Все это в войсках Мелькора не приветствуется, а виновные отсылаются служить куда подальше. Сюда, например. Им тоже плохо, они тоже озлоблены и срывают злобу на единственных существах ниже их. На нас. Так что не попадайся им лишний раз.  - Давай покороче, Амарт - перебил его Бронвег. - Объясним ему, как тут выжить. Во-первых, Марлинг, работай. Только за работу тут дают хлеб и уголь. Во-вторых, не спорь со стражниками. Амарту это можно, потому что он Амарт, а вот тебе нельзя. Измордуют ни за что, ради шутки. В третьих, держись подальше от чахоточных, а то тоже подхватишь эту дрянь, а она не лечится. В старые времена, говорят, эльфы это умели, но то в старые времена, ещё чуть ли не при Берене. В четвертых, дружи со мной и с другими крепкими мужиками из ссыльных. И с Амартом не ссорься. Тогда лет десять и протянешь.    Тут неожиданно встал Гром и вразвалочку подошел к столу. В руках у орка был медный котелок с каким-то варевом.  - Вот, хозяин Амарт. Выменял вчера у ребят на золотую породу. Травы, с юга. Настоящие, привез кто-то, так я заварил на кипятке. Хлебни, они пузо греют. - Спасибо, Гром. Давайте хлебнем немного, в самом деле! - Амарт достал с полки несколько старых деревянных кружек, и Гром разлил горячее духовитое варево. Эльф взял чашку и пригубил. Горько... но бодрит и греет. Бронвег глотнул и крякнул.  - А, хорошо! Амарт глянул через щель в ставне. На улице было уже совсем темно. Началась настоящая зима, вечная ночь. Свистнул порыв ветра, и через щель он почувствовал мороз. Он откинулся на спинку скамейки и прикрыл глаза, вспоминая ту, первую, страшную ночь...    * * * 4264 год Эпохи Древ. Тирион-на-Туне, Альквалондэ   Этот миг пришел, когда никто не ожидал. Не ожидал тьмы и ужаса, что пала на Валинор, не ожидал гибели того, что было так дорого всем, и этот миг застал врасплох каждого. Страх вошел в беззвездную, бездонную ночь, пришедшую так внезапно на место казавшегося вечным серебряно-золотого света, в сердца эльфов Запада, страх - и гнев. Лишь огонь факелов, поначалу немногочисленных, развеивал мрак с улиц Тириона, такого прекрасного при свете Древ, и казавшегося таким чужим и враждебным во тьме. Но бездействие пугало еще больше, и все больше народа покидало дома, зажигая огонь, и вот уже слабый огненный свет озарил город, и вот уже по рассеченным бледными, дрожащими тенями улицам текут реки факелов, а большая площадь на холме подобна морю огней - и посреди этого моря, на вершине Туны, стоит высокий эльф, одетый в черное и красное, и держит речь.    - Я собрал вас здесь, о нолдор, чтобы  провозгласить ужасную весть! - начал Феанор, и его голос разнесся по окрестностям холма. - И она не в том, что мы лишились Древ Света. В Благословенном Краю впервые пролилась кровь - Мелькор убил моего отца, вашего короля Финвэ! И это не последнее его злодеяние, ибо им были похищены Сильмарилли, Камни света, величайшее сокровище нашего народа!   Феанора не ждали здесь, в Тирионе, поскольку срок его изгнания еще не истек, но никто и не вспомнил об этом, и все собирались у холма, чтобы послушать, о чем он будет говорить. Сыновья Феанора - здесь же, рядом с отцом, а чуть пониже стоят другие принцы нолдор, а на склонах и лестницах стоит простой народ. Все взволнованные, все испуганные - но страх так легко обратить в гнев!  -  Нет ему, величайшему среди преступников, больше иного имени, нежели Моринготто, Черный Враг Мира! Но знайте, что я готов встать на место погибшего короля, чтобы повести вас к возмездию, в погоню за Врагом - на восток, в Средиземье! Или вы останетесь скорбеть во тьме, о нолдор? Нет, оставьте тоску и боль здесь - путь открыт, хоть и будет долгим и трудным! Или вы по-прежнему будете служить алчным Валар, которые не смогли защитить даже себя и свою землю? И хоть теперь наш Враг - и их Враг, не одной ли он с ними крови? Месть гонит меня отсюда - но и без этого я не жил бы рядом с родичами того, кто убил моего отца и похитил мои сокровища! И я - не единственный храбрец в народе отважных. Или не все вы лишились короля? И чего ещё вы не лишились, запертые в теснине между горами и морем? Прежде здесь был свет, которого не было в Сирых Землях - но теперь тьма уравняла всё. Будем ли мы вечно скорбеть здесь - сумеречный народ, раздавленный мглою - роняя напрасные слёзы в неблагодарное море? Или вернемся в родной дом? Сладки Воды Пробуждения под ясными звездами, и широки земли, что простерлись вокруг него - земли, где есть место для вольного народа. Страны эти ждут нас, а мы по глупости покинули их. Идем же туда, и пусть трусы останутся позади! И слова его возымели действие. Ярость разожгла сердца собравшихся, полные гордости, полные боли об утрате - и толпа отозвалась одобрительными возгласами.  - Пусть трудна дорога, но дивным будет её конец! Проститесь с оковами! Но проститесь и с беззаботностью! Оставим позади слабых, и оставим позади свои сокровища - ибо мы создадим большие! Возьмите с собой только мечи! Ибо нам идти дальше чем Оромэ, терпеть дольше, чем Тулкасу: мы не повернем назад! За Моринготто - до края Земли, ибо и там не укроется он от нас! Война станет нашим уделом, война и непримиримая ненависть, но когда мы победим и вернем Сильмарилли - тогда мы и только мы будем царить над блаженством и красотой Арды! Никто не лишит нас этого! - и Феанор выхватил свой меч, подняв его над головой. - Слушайте! Я, Куруфинвэ Феанаро, клянусь ненавидеть и преследовать до конца мира вала, майа, эльфа, нерожденного еще человека, или любую иную тварь, добрую или злую, великую или малую, когда бы не пришла она в мир - всякого, кто захватит, или получит, или укроет от нас, или отдаст не нам Сильмарилли! Именем Эру Единого клянусь я в этом, и призываю в свидетели Манвэ Всеслышащего и Варду Всевидящую, и да падет извечный мрак на мою голову, если я не сдержу клятвы! Сыновья мои, клянитесь вслед за мной! Его голос подхватили другие - нестройным хором.  - Я, Нельофинвэ Маитимо, клянусь ненавидеть и преследовать...  - Я, Кано Макалаурэ, клянусь ненавидеть...  - Я, Турко Тьелкормо, клянусь...   И когда последний из сыновей Феанора повторил последние слова, наступила тишина. Толпа затихла, потрясенная страшной клятвой, и немногие в ней оказались способны вымолвить хоть слово - пока тишину не нарушил другой голос. Финголфин, брат Феанора по отцу, поднялся на вершину, ветер с востока развевал его сине-золотой плащ и темно-русые, казавшиеся в темноте такими же черными, как и у Феанора, волосы.  - Что я слышу, брат мой! Неужели утеря камней, пусть даже это и Сильмарилли, для тебя тяжелее гибели отца? Почему же не клянешься ты мстить за него, тем более что убит он все той же черной рукой? Или рад ты занять его место, на которое смотришь так давно? Толпа зашумела, и ответных слов Феанора никто не услышал - зато все увидели, что рука его потянулась к рукояти меча. Никто не услышал и голосов стоявших рядом, призывавших к примирению, а сыновья обоих тоже поднялись и ввязались в жаркий спор. Нет, не о том, уходить или нет, здесь все - и принцы, и народ - согласны с Феанором. Но каждый тянет на себя верховодство в будущем походе, а народ на склонах Туны спорит так же ожесточенно.    - Нет, а все-таки он прав! - убеждал  соседей золотоволосый эльф в недлинной серой рубахе, поднявшись на ступеньку выше.- Ну что нам тут делать теперь, во тьме? Как он там сказал? "Сумеречный народ, раздавленный мглою"! Хорошо сказано! А там - он махнул рукой на восток - нас ждут новые земли, новые свершения, новые знания... да вам самим не наскучило веками тут жить?  - Нет, Истар, тут ты через край хватил, в точности как тот - один из его собеседников махнул рукой наверх, явно имея в виду Феанора. - Наскучило, говоришь? Здесь, в Тирионе, у меня было все...  - Было! - возбужденно перебил Истар. - Вот именно что было! Сейчас-то что тебя тут держит? По-моему, терять уже нечего, а вот впереди...  - Что "впереди"? Если бы там было так хорошо, наши предки и остались бы там, а не плыли сюда, на Запад! И вообще, что тебе-то здесь не живется? Что тебе, что Феанору - всегда куда-то тянуло, всегда-то не было покоя...  - Вы что спорите? - вмешался еще один нолдо, сверху. - Принцы уже всё решили, они идут все. Дружина Феанора отправляется первой, за ними - Финголфин с Финарфином, единым войском. Всякий, кто не хочет остаться здесь, должен взять оружие и идти со всеми, у кого нет оружия - получить его в кузницах. Отправляются дружины завтра - хотя я не представляю, как они теперь узнают, что завтра наступило!   Толпа потихоньку стала расползаться, и Истар, выбравшись на обочину и отдышавшись, зажег факел и, открыв свою дорожную котомку, перебрал немногочисленные пожитки. Хлеб, фляжка с вином, несколько яблок - оставить... Одеяло тоже пригодится, хотя там, наверное, холоднее. О, вот он, наконец. Короткий меч, экет, выкованный им самим еще в Форменосе - зачем Истар взял его с собой тогда, он сам плохо представлял, да видно сердце подсказало... Небольшой, но тугой охотничий лук с запасом стрел - похоже, теперь ему придется охотиться совсем на другую дичь. Пара запасных факелов - эх, маловато! Запасные штаны с рубахой - обязательно. Остальное, наверное, не так-то уж и нужно, да и немного его. Истар достал лук со стрелами, закинул его за плечо, повесил меч на пояс и побрел на восток, к ущелью, через которое шла дорога в Гавани.               * * *   Город закончился, стало ещё темнее, из ущелья дул холодный, пронизывающий ветер - но тем яснее виднелись впереди костры собирающегося войска. Судя по сине-золотому знамени, развевавшемуся  между кострами - ополчение Финголфина.  - Стой! Куда идешь, путник? - окликнул его воин, судя по скудному вооружению - меч, лук да сине-золотой нарамник - такой же вчерашний мирный житель.  - Это войско Финголфина? - вопросом ответил ему Истар.  - Да, дружина кано Аргона. Мое имя Мардиль, а твое?  - Истар Морвион. Я пойду с вами? - спросил Истар, хотя особой надобности в этом не было.  - Конечно. Иди к костру, отдохни, скоро тронемся в путь - он указал рукой на ближайший костер.   У костра собралось с десяток эльфов, все - нолдор, все при оружии, кто-то молча смотрел в огонь, кто-то спорил - видимо, все были взволнованы. На появление Истара никто почти не обратил внимания, и он сел у огня и прислушался к разговору.  - Сейчас-то мы пойдем, спору нет. А ведь скоро дойдем до Гаваней, и дальше придется как-то пересекать Великое море! Об этом они не подумали, а я не знаю, дадут ли нам тэлери корабли.  - Дадут, не сомневайся! - ободрил говорившего другой голос. - Только хватит ли у них кораблей? Ну, Феанора с дружиной они, может быть, и перевезут. Только ведь у одного Феанора, не говоря о нас, кроме воинов идут еще женщины с детьми, и если даже хватит места и им, то мы точно останемся на берегу.  - Что ж, им придется сделать второй заход, чтобы нас перевезти - ответил тот, кутаясь в плащ на ветру. -  И даже второй, я чувствую, будет не последним! Как только Истар услышал последние слова, какое-то странное волнение кольнуло его в сердце: дадут ли? И будет ли этот второй заход? Он слишком поздно понял, что произнес это вслух.  - Кто его знает... - услышал он голос Мардиля, подошедшего сзади к костру. - Надейся, что все обернется.  - Не знаю - тихо ответил Истар. - У меня часто бывает такое - когда я заранее знаю, что будет... Ну не знаю, а догадываюсь, и обычно не ошибаюсь. Эту проклятую тьму Моринготто я предчувствовал задолго до того, как она пришла, но только в тот недобрый час понял, что это предчувствие значило. И вот сейчас... когда я услышал этот разговор о кораблях, то... ладно. Буду надеяться. А теперь поспать бы.  - Давай, я, наверное, тоже. Когда нас разбудят, тронемся сразу же.   Истар расстелил на земле одеяло, укрылся походным плащом, положив под голову мешок, и закрыл глаза, погрузившись в сон. Видения прошлого - давно ушедшего, словно стеной отделенного от жизни...   ... Вот, когда-то давно - но словно сейчас - ясный день... Их трое - он и два его давних друга. Истар толкает с обрывистого морского берега диковинное сооружение, похожее на исполинского воздушного змея, Лауральдо сидит на сооружении верхом, а Менельдур стоит рядом и смотрит на все - змей был его затеей. "Толкай сильнее - сейчас ляжет на воздух и полетит!" Вот уже оба они толкают змея, он грузно переваливается через обрыв и скользит, скользит, скользит вниз, к морю... Брызги, громкое беззлобное проклятие Лауральдо - тот плывет к берегу, как был, в одежде, а они с Менельдуром стоят на высоком обрыве - Истар весело смеется, а Менельдур, похоже, расстроен. Ну ничего, не полетело, и ладно. Ты же ещё что-нибудь потом сделаешь - и обязательно полетишь, как мечтал... Они не знали тогда, что вовсе не вечность у них в запасе, они были юны и радовались жизни - но судьба разбросала их еще до того, как беда пришла в их земли. Где же они сейчас, его прежние друзья? Остались ли в омраченном краю, или идут, как он, навстречу неизвестной судьбе? Почему-то он был уверен в последнем.  Вот новая картина былого... Его первый день в Форменос. Он стоит за наковальней и кует - тот самый меч, что сейчас лежит рядом с ним. Первое, чему его научили в башне Феанора - искусству ковать орудия убийства. Он держит стальную заготовку щипцами, бьет по ней молотом, а за спиной стоит опытный кузнец и подсказывает - дальше не грей, пережжешь... Клади на наковальню и теперь бей. Да не так криво, старайся, чтобы клинок прямой получился. А теперь закаляй - вот в той бочке с водой. И шевели его, когда в бочку опускаешь, бултыхай - чтоб пар закалке не мешал! И он радуется ярким искрам, вылетающим из-под молота, радуется, что впервые делает это сам - ну, почти сам... Для чего? Для того, чтобы эти мечи очистили от мрака и владычества Черного Врага далекие Сирые Земли? Или для того, чтобы прорубить этими клинками дорогу к свободе - ценой любой крови и любых проклятий?  Вот он уходит из Форменос, с легкой ношей за плечами и тяжелой - на душе. Позади кров, приютивший его на многие годы, а впереди - только неизвестность. Именно тогда он впервые почувствовал надвигающуюся беду... Но никто не узнал в его последних негромких шагах по гулким коридорам Форменос первые отзвуки грядущих громов.  Вот... вот трубит походный рог, разрывая ткань снов. Прошлое вновь ушло, оставив только воспоминания, он снова лежал на холодном ветру у полупотухшего костра, вновь готовый встретить судьбу лицом.      * * *   ...Ущелье в горах, пронизанное холодными ветрами с окутанного мглой моря, осталось позади, и взглядам войска, упорно шагавшего на восток, открылась неширокая полоса прибрежных равнин, подернутых туманным покрывалом. Их отряд шагал в угрюмом молчании, только изредка старший отряда, Хифион, отдавал краткие указания, в которых не было особой нужды. Краткий привал - воины расселись на обочине дороги, достали из сумок припасы, чтобы подкрепить силы.  - Мардиль, ты не слыхал, что там впереди? - спросил Истар. - Говорят, дружина Феанора уже добралась до Гаваней, и сейчас должен решиться вопрос о нашем дальнейшем пути.  - Нет, не слышал - ответил нолдо, прервав скорую и скудную трапезу. - Навряд ли они станут что-то решать, пока не подтянется всё войско. Альквалондэ уже близко, и пути осталось немного, а там мы узнаем всё уже точно. Я надеюсь, что нам не придётся идти по суше, потому что единственный известный мне путь - это северные льды, а я не знаю, проходимы ли они. Да во всех войсках только и разговоров ведется, что об этом. Истар, давай мы не будем думать, а подождем, пока все решат - тем более что решат это без нас.  - Решат без нас! - воскликнул Истар. - Решат без нас, а идти все-таки нам. Ладно, ты, наверное, все же прав. Пошли.   Они закинули за плечо сумки, поднялись на дорогу и быстрым шагом отправились догонять свой уже тронувшийся отряд. Где-то впереди затрубил рог - передовые отряды уже входили в приморский город эльфов-тэлери, признанных мореходов и корабелов. Вот уже и их отряд приблизился к первым домам по эту сторону гор и ступил на мостовые.  - А где наш старший? - спросил кто-то.  - Хифион, кажется, поехал вперед, разузнать обстановку - ответил Истар. - Скоро должен вернуться. Постойте! Слышите? Что это? Впереди, у моря, послышалось долгое, переливчатое гудение рогов... Воины прислушались - и узнали боевую тревогу, схватившись за мечи. Что случилось? - читалось у всех на лицах. Послышался приближающийся топот копыт, и из-за угла вырвался всадник на взмыленном коне - Хифион!  - Впереди бои на улицах! - громко крикнул он. - Тэлери сражаются с нашим войском! Истар остолбенел. Эльфы - против эльфов? Здесь, в Валиноре - бой? Проклятие! Avacarima avaquetima!   - В чём дело? - вырвалось у него. - Почему?! Кто начал?!!  - Разрази меня Извечный Мрак, если я знаю! - раздраженно крикнул Хифион. - Но наш кано остался один, без отряда, и послал меня за подкреплением! За мной, воины! - и он медленной рысью, чтобы пешие эльфы от него не отстали, поскакал вглубь улицы.  Бойцы бросились за ним вдогонку, все - с мечами наголо, все - потрясенные, но готовые к бою. Как это могло быть? Кто напал первым? Феанор? Похоже на него - но не мог же он ни с того ни с сего начать убивать корабелов, пусть даже и получив от них отказ в помощи? Или мог?    - Стой! - послышался резкий окрик Хифиона, и сразу после него - свист летящей стрелы. Истар резко обернулся. В конце улицы - двое. Тэлери. С луками и ножами - против мечей и доспехов нолдор.  - Взять! - крикнул Хифион, пустившись с места в галоп, пригнувшись к седлу и приготовившись к удару мечом, но стрелки разбежались в разные стороны, выпустили по стреле и скрылись в переулках. Стрелы не попали - одна просвистела у самого уха Мардиля - но только разозлили нолдор. Мардиль, Истар и еще двое побежали в один из переулков, Хифион и еще один боец - за вторым. Вот он... где-то здесь. Мардиль отбежал влево с натянутым луком, а Истар, натянув свой, медленно пошел вперед, и тут заметил скрывшегося. Эльф-тэлеро стоял в тупике переулка с поднятыми руками, в страхе вжимаясь в стену, его лук лежал в стороне, видимо отброшенный.  - Не стреляй! - надрывно крикнул он и упал на колени. Истар опустил лук и медленно подошел к нему.  - Успокойся, я не хочу тебя убивать - негромко, мягко сказал он... и у самого его левого бока просвистела стрела и попала дрожавшему от страха тэлеро прямо в грудь. Он вскрикнул, упал на живот и затих.    - Кто это сделал? - крикнул Истар. - Кто его убил? - он резко обернулся и увидел Мардиля, в руке которого был лук со спущенной, ещё дрожавшей тетивой. - Ты что сделал? Он же был без оружия!  - Без оружия? Его стрела чуть не достала меня! - Мардиль подскочил к убитому и перевернул его на спину. - Действительно без оружия - уже тихо сказал он. - Я убил безоружного...  - Он же просил меня не убивать его! - все так же громко прокричал Истар. - Я пообещал что его не убьют, а из-за тебя получилось, что я его обманул! Ты не только сам безоружного убил - ты и меня сделал обманщиком! Не ответив, Мардиль развернулся и побежал обратно на улицу, Истар - за ним. Хифион, уже пеший, прихрамывавший и с окровавленным мечом, ждал их там вместе с остальными нолдор.    - Вы прикончили его? - спросил он.  Мардиль вышел вперед и молча кивнул.  - Никто не ранен? - окликнул старший свой отряд. - У меня убит конь, но сам я невредим.  - Какой там ранен... - ответил Истар. - Он бросил свое оружие, и я хотел взять его живым, если бы не Мардиль!  - Тогда вперед! - Хифиона, похоже, нисколько не задело произошедшее, и он бросился дальше, туда, где, по его словам, был бой. Сколько они бежали по улице, Истар не помнил, но вскоре показалось поваленное дерево, преграждавшее дорогу. У дерева стояли несколько вооруженных нолдор в сине-золотом - такие же дружинники Финголфина, как и они сами.  - Где кано Аргон? - крикнул им Хифион. - Жив?  - Жив... - отозвался один. - Даже не ранен. Бой почти закончился - у нас, говорят, убили всего десяток, и столько же - у Феанора. Корабли взяты, только места на них не хватит для всех, и Феанор со своими присными уже расположился на лучших.  - А у них сколько жертв? - не удержался от вопроса Истар.  - Тэлери убито больше сотни, я не знаю сколько... Это даже не битва была, а какая-то резня, словно и не воины мы, а убийцы беззащитных - проговорил тот же дружинник. - А кто начал-то? Феанор, что ли?  - Не знаю я, кто начал - ответил Хифион - только ничем хорошим это не кончилось ни для них... ни для нас. Судите сами: на кораблях кто? Феанор со товарищи. А что думает Феанор о нашем войске, Финголфина, Финарфина и их сыновей? Считает бесполезной помехой, на помощь от которой и надеяться не стоит. Пошлет ли он за нами свои корабли? Нет!  - Да и сами мы трижды подумаем, прежде чем на них ступить, даже если нам и дадут такую возможность - добавил еще кто-то из отряда. - Мы если и убили кого-то в этой резне, то не все и не больше одного, а у феанорова войска руки по локоть в крови, ведь они дрались в самой гуще. Спрашивается, нужны ли нам корабли, добытые такой ценой?  - А вот этого не надо! - резко оборвал его Хифион. -  Мы тоже убивали, это во-первых. А во-вторых, как будто ты знаешь другой путь на ту сторону!  - Мы все его скоро узнаем... - последовал ответ. Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #4 В: августа 1st, 2007, 3:02am » Цитировать Править Удалить Глава 3.   Первая эпоха. Северные земли.    - Амарт! Ты что, заснул?   Бронвег слегка дотронулся рукой до плеча чуть задремавшего Амарта, и разум эльфа вновь вернулся в настоящее. Прошло совсем немного времени, гости ещё сидели на скамье и разговаривали о чем-то.  - Так ты хоть расскажи, что там творится, на юге? - спросил Бронвег. - А то мы тут сидим и не знаем, что вокруг, в мире происходит. Этак рухнет наконец Твердыня, сдохнет Моргот, а мы последними об этом узнаем.  - Ага, сейчас, так он и сдохнет - покачал головой Марлинг. - Но что-то там и вправду происходит, как-то зашевелилась Корона Севера. Я, когда меня сюда вели, видел: все солдаты шли нам навстречу, на юг. И рыцари Аст Ахэ тоже что-то говорят, что, мол, случилось что-то. Беспокойство какое-то ощущается. Но в землях северных кланов все вроде бы по-прежнему, а в Белерианде - только хуже. В Хитлуме Хьорновы мироеды совсем распоясались, а по лесам то тут, то там шныряют отряды повстанцев - особенно у границы, где кончается Хитлум, у долины Сириона. И сынишка мой тоже туда подался, в банду какого-то Тени. Может, потому я и здесь, за сына...  - Как ты сказал? Тени? - переспросил Бронвег. - А то я не знаю Тень! Я несколько лет воевал с ним в одном отряде. Мытные обозы Хьорна брали, засады на карателей устраивали, пока я сам не попался. Не оркам, и не вастакам - то были черные рыцари из Аст Ахэ. Я сам-то из Верных, был, во всяком случае, а эти нелюди нас не терпят. Хорошо хоть, не убили сразу.  - А кто он, этот Тень? - спросил Марлинг.  - Эльф. Из нолдор, это сразу видать. Он рассказывал мне, что был в плену в Твердыне, а потом его освободили. В те времена, как он говорил, черные рыцари ещё не те были, что сейчас, и такое бывало - когда отпускали пленного за просто так. Только эта свобода, как и все у Моргота, с изъянцем оказалась. Не верил ему уже никто в оставшихся эльфийских городах - тогда ещё не все были разрушены, и остатки Верных среди людей его тоже не приняли. И остался бедняга между двух огней. А потом и Верных-то уже не осталось, только изверившиеся, вроде него; они-то и есть те, кто нынче воюет с Морготом с оружием в руках. Воюют, а зачем - сами не знают.  - И тут альв... - пробурчал Марлинг. - Плюнуть некуда, кругом одни альвы. И ведь не воюют сами, не трудятся сами - руководить и наставлять предпочитают...  - Подожди! - вмешался Амарт, пропустив мимо ушей бурчанье вастака. - А почему этого эльфа так странно зовут?  - А это не имя - ответил Бронвег. - Это прозвище, или что-то вроде прозвища. Настоящим именем он уже не называется давным-давно. Это долгая история, он рассказывал её при мне, но я не помню её всю. Знаешь, Амарт? Чем-то он, мне кажется, на тебя похож. А ты-то сам кем был раньше и за что попал сюда?   Амарт оглядел комнату и тяжело вздохнул.  - Бронвег, ты не станешь обходить мой дом за лигу, если я тебе скажу?  - Знаю я, слышал, что ты раньше служил Морготу - ответил тот. - Хочется верить, что по принуждению. Ведь я же вижу, что ты не такой, как его нынешние палачи - солдаты из северных кланов, орки... И особенно эти проклятые черные рыцари.  - И тем не менее - спокойно ответил Амарт. - Сто лет назад я был рыцарем Аст Ахэ.   Повисло молчание. Гром невозмутимо продолжал возиться у печки, а гости замолчали в удивлении. Наконец, тишину нарушил Марлинг.  - Так сказывают же - выговорил он - что рыцари Твердыни не бывают бывшими! Что у них там какие-то особые узы на всю жизнь, чуть ли не колдовство!  - Это так - кивнул Амарт. - Но я исключение. И мне стоило немалых страданий избавиться от этих уз. Он медленно потянул левой рукой перчатку с правой, и его лицо скривилось от боли. Бронвег взглянул - рука под ней была замотана тряпицей, пропахшей смесью запахов: лечебные травы - и засохшая сукровица. Амарт поддел край тряпицы и размотал её. Открывшееся зрелище было способно отбить аппетит надолго. Ладонь на правой руке Амарта изнутри представляла собой один большой воспаленный ожог.  - Раньше только Мелькор мог похвастаться таким увечьем - с горькой усмешкой произнес Амарт. - А теперь и я могу. Правда, у него на двух руках...    * * *  - Вот он. Если ты и вправду готов на это, то его свет поможет тебе освободиться из-под власти Врага. Амарт протягивает руку, и сверкающий камень падает в неё. Он старался приготовиться к этому моменту - но боль оказалась сильнее, чем он мог себе представить. Огромного напряжения воли стоит ему удержаться на ногах и не бросить Камень. Лес и река перед его глазами мутнеют, исчезают...  ... и он вновь видит лицо Мелькора. В его памяти оживает картина того дня - или ночи? - когда Черный Вала впервые явился в его видении. Тогда он звал, и Амарт откликнулся. Но теперь он с трудом произносит сквозь зубы: "Нет, я не хочу больше быть с тобой. Ты - обманщик и злодей, и я больше не хочу называть тебя "Учителем"!"...  Он чувствует, как от Валы исходит волна гнева, гнева, смешанного с досадой. Он не может понять, что именно ему говорит Мелькор, но он почти кричит в ответ: "Прочь! Я признаю свою вину во всем зле, что совершил по твоему приказу, но больше этого не будет, слышишь! И я клянусь отныне противостоять твоему злу во всем, до победного конца! Убирайся!"  Его крик звучит в видении все громче, все сильнее искажается лицо Мелькора, и все ярче сверкает Сильмариль. И наконец, Амарт теряет сознание, а в его ушах в последние мгновения видения - звук, как будто лопается огромная струна...    * * *  - И что ты собираешься теперь делать? Амарт склоняет голову, рассматривая свою правую руку. Нет, уже нет той боли, но ожог не заживет ещё долго. Перевязать бы, чтобы не занести какой заразы.  - Мне ничего не остается, кроме как отправиться в Твердыню и потребовать у Мелькора освободить меня от присяги рыцаря Аст Ахэ. Я не привык нарушать клятвы, а Мелькор, на словах, во всяком случае, не принуждает рыцарей себе служить. Он должен это сделать, и тогда я отправлюсь куда-нибудь подальше, на Восток. Впрочем, не выйдет, наверное. Но у меня и другой замысел есть...        * * *   Амарт снова замотал тряпицу и, поморщившись, натянул обратно перчатку.  - Так или иначе, мне удалось избавиться от того, что называется узами таэро-ири. Но вот от чего я тогда не избавился, так это от иллюзий по поводу честности своего бывшего повелителя. Я рассчитывал, что он позволит мне просто так уйти. Откуда было мне знать, что уйти я смогу только сюда?  - Кто? - Бронвег усмехнулся. - Это Моргот-то честный? Скажи мне, Амарт, все черные рыцари тогда были такими глупцами, или только ты?  - Все, Бронвег. Они и сейчас почитают своего Тано мудрым и благородным Учителем и очень обижаются, когда им говорят, что он кровавая собака. Хотя в те времена он и вел себя не так, как нынче...  - А почему?  - А я тебе скажу, почему. В те времена ещё были живы эльфийские королевства, и люди были вольны выбирать, за кем идти - за ними или за Мелькором. А если о тебе все говорят как о кровавой собаке, то кто ж за тобой пойдет? Эльфы заботились о людях и учили их, и Мелькору приходилось делать то же самое - чтобы от него не сбежали к эльфам все северные кланы. Эльфы были благородны, и ему приходилось играть в благородство. А потом эльфов не стало, и Мелькор стал полновластным хозяином - и тогда он сбросил маску доброго Учителя и показал свой звериный оскал. Тогда-то Корона Севера и стала такой, какая она есть сейчас. Многие поняли, какого дурака сваляли, но было поздно. Самые понятливые стали уходить в леса, сбиваться в бродячие отряды и бить солдат Твердыни и их приспешников из лесных убежищ. Только все больше таких повстанцев заканчивало жизнь либо от мечей карателей, либо на виселице, либо в местах вроде вот этого...    - Амарт, а ты не боишься разглагольствовать о таких вещах? - нахмурившись, спросил Марлинг.  - Да здесь-то чего бояться, в самом деле? Тут доносчиков нет, потому что отсюда все равно никто не выходит, а дальше, чем сюда, сослать просто невозможно. Мы все здесь обречены на смерть, и только возможность, не боясь, говорить правду чуть-чуть подслащивает горькую участь.    - Ладно, Амарт, мы, пожалуй, пойдем отсюда - произнес, наконец, Бронвег. - Пошли, Марлинг. Гости встали из-за стола. Бронвег накинул рваный, старый тулуп и съёжился, открывая дверь. За ним и вастак с неохотой вышел на мороз, а Амарт встал, закрыл поплотнее дверь и спрятал на полочку деревянные кружки, из которых пили гости. Настой в его кружке уже остыл.  - Гром, у тебя не будет ещё кипятку?  - Отчего ж не будет? Вот, хозяин, дай-ка я налью! - Гром снова подлил в крепкий настой кипятка. Печка остывала, и орк кинул туда ещё угля.  - Уголь кончается - изображая глубокомыслие, произнес Гром.  - Завтра сходим к начальнику фактории и принесем новый, и хлеба заодно - ответил Амарт, доставая из кошеля, лежавшего под окном, золотой самородок, найденный днем раньше в прииске. В свободных землях на него можно было бы купить целое крепкое крестьянское хозяйство, а здесь хозяева каторжной фактории дали бы за этот самородок только полмешка угля да две-три краюхи хлеба, ну может ещё мяса вяленого несколько кусков. Только, чтобы каторжники выживали и работали дальше.  - Гадская дрянь, это золото... - проворчал Гром.  - Твоя правда - кивнул Амарт. - Здесь честные люди гибнут за него, а там, на юге, Мелькор покупает на это золото предателей и головорезов. Впрочем, теперь-то ему и покупать никого не надо. Вся шелупонь, поди, сама стремится ему служить.  - Амарт! Дверь протяжно скрипнула, и показалась Аэнни. Невысокая тонкая женщина-эльф, закутанная в плащ, такой же, как и у Амарта. Волосы - чуть до плеч, русые, лицо - по-эльфийски красивое, но печальное. Не до веселья, при такой-то жизни.  - Амарт, я же тебя просила - не надо по столько раз повторять один и тот же разговор! Ты только бередишь себе душу, ведь сделать ничего не можешь.  - А о чем же ещё говорить? - пожал плечами Амарт. - Об угле? О рудниках? Аэнни подошла к скамье и села рядом с Амартом.  - Мне уже и говорить-то стало не о чем - невесело продолжал Амарт. - Нам остаются только воспоминания. Помнишь наш первый день на поселении?  - Да, ты прав - ответила она. - Остаются воспоминания. Мне тогда стоило больших трудов тебя найти...   * * * Аэнни вновь прошла, не пригибаясь, под решеткой каменных ворот вслед за сгорбившимся стражником, и её взгляду опять открылся тесный двор мрачной крепости из серого камня. Она быстрым шагом пересекла дворик и направилась к донжону. Двое стражников узнали её и впустили. Деревянные ступени, чадящие факела, и вот она - комната, где её ждал начальник Гоннхеймского пересыльного острога.    - Я ещё раз повторяю вам, госпожа аст'эайни, что вашего эльфа среди моих заключенных нет - лицо начальника столь же тускло, что и медные пуговицы на его куцем черном полукафтане.  - Этого не может быть... - говорит она. - Амарт здесь, так мне сказали на юге. Вы не можете его не узнать - он бывший.... рыцарь Твердыни.  - У нас тут нет рыцарей, сударыня. У нас все больше каторжники.  - Вы же обещали мне узнать о его судьбе!... - Аэнни дотрагивается до кошеля на поясе.  - Ну, обещал, так обещал... - старик открывает сундук, и в ноздри Аэнни бьет запах затхлых чернил.  - Вот он, в списках отбывших.  - Он отбыл? Куда?  - В каторжную факторию Дальних гор, что в землях Ард Хэлгэайни. Вместе с двумя десятками других ссыльных.  - Дальних гор? А как туда попасть? - сердце Аэнни замирает.  - Уж не думаете ли вы, госпожа аст'эайни, пробираться туда? Это невозможно. Там запрещено находиться свободным подданным Короны.  - Тогда передайте в Твердыню вот это! - Аэнни резким движением бросает на стол свернутый в трубочку пергамент. Старый начальник поднимает пергамент и разворачивает.  - Госпожа аст'эайни, вы не в своем уме - говорит он, покачав головой. - Вы понимаете, что означает эта грамота, что вы написали? Это означает, что вы отрекаетесь от всех своих заслуг перед Твердыней властелина Мелькора и отказываетесь от дальнейшей службы в качестве воина Слова Твердыни! Она, не сказав ни слова, кивает головой.  - Нашли с кого брать пример! - он хмурится. - С каторжника, изменника перед лицом Властелина и Короны Севера! Что ж, теперь я имею все основания осудить вас в измене...    * * *  - Признаться, я тогда сильно удивился, когда очередной корабль среди осужденных мятежников привез тебя... - сказал Амарт, призадумавшись.  - Знаешь - ответила Аэнни - мне кажется, что я ещё не раз тебя удивлю.   Амарт помолчал и подошел к печи, уже еле тлевшей.  - Хотелось бы - наконец произнес он - чтобы судьба всегда удивляла так приятно, как в тот день. Так нет же, вся моя жизнь - проклятия и раздоры. И воспоминания о ней тоже приносят страдания...   4264 год Эпохи Древ. Араман, Великое море.   Войско нолдор медленно выходило из Валинора. Уже не было того боевого пыла, что зажег в сердцах собравшихся Феанор своей речью, ведь все понимали, что идут уже не на священную войну с Черным Врагом, а на бунт против Валар. Вдоль берега медленно плыли корабли, добытые через убийство, а по берегу брели усталые воины, глядя на север - а за ними, позади, шли и женщины нолдор, отправившиеся вслед за своими мужьями и любимыми. Отплыть было решено из северных пустошей Арамана, где оставшееся на берегу войско должно было дожидаться возвращения кораблей, на которое мало кто надеялся. Сколько дней они так брели - не знал никто, ведь счет дням был утерян после падения тьмы, но привалов-"ночёвок" со дня ухода из Гаваней прошло семь.    Они шли на север, и постепенно становилось холоднее. Мягкая, приятная погода, обычная для Валинора, постепенно сменялась холодными ветрами и изморозью северных пустошей, и приходилось надевать на себя всю одежду, чтобы сохранять прежнюю ходкость. А на привалах, у костров, нолдор вновь и вновь обсуждали произошедшее в Альквалондэ. Как выяснил Истар, зачинщиками резни действительно были Феанор и его сыновья, которые хотели любой ценой получить переправу через Море - и его имя уже проклинали.  Вот уже снова загорелись костры привалов, слегка проредив мрак, и войско расположилось на отдых на узкой полосе берега между скалами и морем. Но ветер крепчал, и звезды застили тучи, готовые в любой момент обрушиться холодным ливнем, сталкиваясь с громом и сполохами, и вот уже на землю начали падать первые капли. С темного моря ударил новый порыв ветра, и вспыхнула молния - а ее вспышка на миг озарила высокую фигуру, стоявшую на вершине скалы. Ударили далекие раскаты грома, и вместе с громом скалистый берег заполнил голос - низкий, громкий, мрачный и устрашающий, и слова его слышали все:  - Остановитесь и  внимайте, нолдор! Я, Намо Мандос, Судия, Сила Закона и Судьбы, обращаюсь к вам со словом от всех Стихий! Все костры погасли разом, как свечи на порыве шквального ветра, а нолдор, изумленные и устрашенные, обернулись наверх.  - Вы запятнали свои руки невинной кровью, и понесете тяжкое наказание! Слезы бессчетные прольете вы, а мы оградим Валинор от вас, мы исторгнем вас, дабы даже эхо ваших рыданий не перешло гор. Гнев Валар лежит на доме Феанора, и ляжет он на всяком, кто последует за ними, и настигнет его где бы то ни было, на западе или на востоке! Клятва поведет вас - и предаст, и вырвет из рук сокровище, которое вы поклялись добыть. И все, что начнете вы в добре, закончится лихом, брат будет предавать брата и сам страшиться измены. Изгоями станете вы навек! Несправедливо пролили вы кровь своих братьев и запятнали Благословенную землю, и за кровь вы заплатите кровью же, и будете жить вне Амана под тенью Смерти. Ибо, хотя промыслом Единого вам не суждено умереть в мире, и никакой болезни не одолеть вас, вы можете быть сражены, и сражены вы будете - оружием, муками и скорбью; и ваши бесприютные, лишившиеся надежды души придут в мои чертоги. Долго вам жить там, и тосковать по миру живых, и не найти сочувствия, хотя бы все, кого вы погубили, просили за вас. Те же, кто сумеют остаться в живых в Сирых Землях и не придут в Мандос, устанут от мира, как от тяжкого бремени, истомятся и станут скорбными тенями печали для юного народа, что придет позже. Таково слово Сил Мира!   Снова прогремел гром, с моря ударил новый порыв ветра, а в скалах еще звучали отголоски страшного пророчества. Но Феанор, как видно, не был напуган - его голос, негромкий по сравнению с голосом Стихии, прорвав вой ветра, прозвучал над берегом: - Нет! Мы поклялись - и не шутя, и клятву свою мы сдержим! Ты сулишь нам многие беды и предательство - в первую голову, но никто не посмеет сказать, что нас погубят страх и малодушие! И мы пойдем вперед и примем любые проклятия, и дела, совершенные нами, будут воспеты в песнях, и не забудутся до последних дней Арды! Но он уже обращался к пустому месту: темная фигура на вершине скалы исчезла, будто её не было. А по войску, безмолвствовавшему было до этого, прошел ропот, все усиливающийся и разрастающийся.  - Мы дальше не пойдем!  - Феанор ведет нас на погибель!  - С нас хватит лиходейского убийства!  - Лучше жить во тьме, чем уходить навстречу смерти!  - Стойте! - Феанор, взобравшись на мостик корабля, попытался перекричать свое войско. - Устыдитесь своего малодушия! За мной, кто из вас не трус! Но шум поднялся такой, что его криков не услышал никто. Один за другим, эльфы вставали, бросали оружие и шли обратно, в сторону Гаваней. И не только простые воины повернули назад - среди уходивших скакал на коне золотоволосый всадник в белом - Финарфин, брат Финголфина и Феанора. И, завидев его, все больше воинов поворачивало назад.  - Враг с вами! - крикнул им вслед Феанор. - Уходите, проклинайте мое имя и дальше! На вас и без того не было бы никакой надежды в бою, раз вас напугали какие-то слова!    Наконец отступившее войско, не верившее больше Феанору, скрылось во мраке, а оставшиеся вновь разожгли костры, готовясь к новому переходу. Гроза миновала, но быстро холодало, и вот уже с темных небес посыпались белые мухи, и воины пересаживались поближе к огню.  Истар смотрит в огонь и думает, не видя ничего вокруг. Костер стреляет искрами и дымит, пуская едкие клубы прямо в лицо эльфу, но тот не замечает. Проклятье, неужели Силы Мира правы в своем пророчестве, и впереди только смерть? И куда же направить свой путь в это время тьмы? И как идти? Намо предрекал предательство, и не зря: Истар уже почти не сомневался, что Феанор не вернется за ними на кораблях. Неужели - Вздыбленный Лед? Или - попытаться попасть на корабль? Как?  - Мардиль? - Истар позвал своего единственного товарища, ведь больше не с кем было поговорить. - Ты где?  - Он ушел куда-то - проворчал в ответ Хифион, казавшийся в ещё более скверном настроении, чем тогда, в Гаванях. - Куда-то к морю. Еще не хватало чтобы он ушел с Финарфином, когда нам так не хватает бойцов...   Истар вскочил и быстро зашагал к берегу. Камешки хрустят под ногами, а опостылевший ледяной ветер продирает до костей... Он миновал еще несколько костров и спрыгнул на галечный берег, осматриваясь.  - Мардиль! Берег пуст, только на приколе покачиваются несколько кораблей - небольших и пустых, дружинники Феанора, что плыли на них, вышли на берег для привала, устав, по-видимому, от качки. Ну точно, ушел с Финарфином. И не с кем посоветоваться... Он надеялся, что Мардиль поделится с ним своими мыслями о дальнейшем пути, и они вместе решат, как попасть на корабль, потому что идти через северные льды не хотелось никому. Но вот он предоставлен самому себе - и решай что хочешь. Попроситься к Феанору или кому-то из феанорингов? Сам Феанор его слишком хорошо помнит, тут благосклонности с его стороны не жди. Да и у других, видимо, лишних мест нет, все наперечет. Вон они, у тех костров, отдыхают от палубы и соленого ветра. А на кораблях -  никого. А ведь Истар долго жил среди тэлери в Гаванях и обучен у них мореходному мастерству... К чему эта мысль? Увести корабль? Нет, это было бы нечестно. Но...  - Нечестно?! - Истар сам не заметил, как заговорил вслух. - А убивать мореходов-тэлери честно? А честно занимать лучшие места, оставляя другим лишь напрасные надежды и трудный путь на север? Увести корабль. Но это слишком безрассудный шаг. А, в самом деле, какие у него другие выходы? Ждать возвращения кораблей на холодном берегу? Нет, это слишком зыбко, не вернутся они. Идти через Север? Еще хуже, не хватало замерзнуть там. Никаких других путей не предвиделось. Увести корабль...    - А куда подевался Истар? - окликнул Хифион своих товарищей, подойдя к костру.  - Не знаю. Был тут только что, взял мешок и ушёл куда-то. За Мардилем в Тирион, наверное.  - Вот проклятие! Мы теряем воинов одного за другим - проворчал нолдо, присев у костра. - Ладно, его право. У меня тоже сердце не на месте из-за этих зловещих пророчеств. Я надеюсь, не будет больше отступников? - он окинул спутников суровым взглядом. Ответа не последовало.   ...- Стой! Кто здесь? - услышал Истар чей-то окрик, вздрогнув. Этого еще не хватало. Стало быть, феаноринги все-таки выставили часовых. Сколько их? Похоже, только один. О Единый, что делать-то? Истар судорожно схватился за рукоять своего экета.  - Свои - отрывисто бросил он, пытаясь не выдать дрожи в голосе. Сейчас, только подойду поближе... Дай-ка хоть взглянуть на тебя, вояка. Меч на поясе, легкий кожаный панцирь выглядывает из-под теплого черного плаща с восьмиконечной звездой-застежкой и черно-красного нарамника. Ничего опасного, такой же недавний горожанин, как и он сам. Резня в Гаванях, похоже, была единственным его сражением. Вот, уже, кажется, пора. И чего это руки трясутся?  - Какие ещё сво... - часовой не докончил фразы, так как острая сталь прикоснулась к его шее, надрезав воротник.  - Тихо, молчи... Не поднимай шума - Истар все так же отчаянно боролся с дрожью в голосе. Еще не хватало, чтобы сейчас этот воин поднял на ноги весь лагерь. - Убери руки от оружия и веди меня на  свой корабль.  - Avacarima... Так правду говорил нам Мандос о предательстве! - свистящим шепотом произнес часовой.  - Молчи, я сказал! Молчи и веди на корабль. - Истар уже почувствовал себя поувереннее, страх постепенно отступил. Феаноринг, озираясь, зашагал в сторону ближайшего корабля, Истар - за ним, держа кончик меча между его лопаток. Надо бы отнять у него меч... Ну ладно, на корабле соображу. Они подошли к самому морю, где на берег была вытянута тонкая доска, прошли по доске и оказались на палубе корабля - небольшого, с треугольным парусом. С таким вполне возможно справиться в одиночку, значит брать с собой феаноринга необязательно...  - Брось свой меч. Двумя пальчиками бери, не всей рукой, - клинок зазвенел о палубу. - Заведи руки за  спину. Истар взял с палубы моток веревки и плотно связал ему руки, а в рот засунул клок, оторванный наскоро от его рубахи. Все, можно сбрасывать его на берег. Тяжеленький ты, однако... Готово.  - На, вот твой меч. Развяжут - подберешь! - негромко сказал он напоследок часовому, бросив на берег меч. - Прощай! - с этими словами Истар вытянул мосток и дернул якорь. С третьего рывка якорь оторвался от дна, и вскоре был уже на палубе. Корабль медленно отходит от берега. Получилось. Стой, а что это? Из каюты парусника раздались шаги и проклятия. Стражник здесь не один. На палубу выскочил еще один стражник - темноволосый эльф, одетый так же, как и его оставшийся на берегу товарищ. Тоже с мечом.  - Ты кто такой?! - крикнул он. - Почему корабль уходит?  - Я теперь кормчий этого корабля - хрипло ответил Истар. - А у тебя есть последняя возможность спрыгнуть в воду и плыть к берегу, пока мы ещё не в море. Стражник мгновение колебался, но выхватил меч и пошел на Истара. Тот отскочил в сторону и только тут запоздало понял, что под плащом на стражнике тяжелый панцирь, а значит плыть он не сможет и будет драться до конца. Стражник угрожающе замахнулся мечом, но Истар увернулся и подставил под удар  только полу своего плаща - ненадежный щит, но все-таки. Плащ с треском распоролся, а Истар, резко развернувшись, кольнул стражника в плечо. Да, точно, панцирь, таким ударом его не пробьешь. Истар отразил своим коротким мечом удар меча стражника, отскочив в сторону, а легкий кораблик угрожающе закачался. Устояв на ногах, Истар попытался подсечь ноги стражнику - но его меч плохо подходил для такого удара, и тот легко отбил его. И вдруг палуба резко дернулась...  Раздался глухой стук, и Истар упал. Похоже, неуправляемое суденышко наскочило на какой-то подводный камень. Только бы ничего не пробило... За бортом плеснула вода, и Истар только сейчас сообразил, что упал и стражник - только в воду. Он подбежал и склонился над водой - и в слабеньком звездном свете увидел идущего ко дну, уже скрывшегося в воде под весом доспеха феаноринга.   Поздравляю, сказал себе Истар. Теперь и ты - убийца. Только этот воин убивал почти безоружных моряков, а он справился с превосходящим по доспехам и оружию противником, к тому же напавшим первым... но это почти не смягчало отвратительного чувства. Корабль не пострадал от удара о камень - видимо, крепок. Истар приспустил концы, расправив паруса, и повел суденышко, удаляясь от берега по косой. Надо только отойти в открытое море, подумал он, чтобы ветер сменился и дул на восток. Закрепив руль своим мечом, как клином, Истар ненадолго спустился в каюту, чтобы осмотреть ее. В сундуке каюты - немного съестных припасов и питьевой воды, если питаться скудно, то на пересечение моря хватит. Две койки - только спать, видимо, придется немного. Истар выбрался вверх на палубу, убрал меч и взялся за рулевое колесо. Ветер постепенно менялся, и вскоре уже можно было взять на восток. Звезды прояснились, и Истар уже мог точно определить, куда плыть. Теперь, если с ним будет удача, то он пересечет море. А потом? А в самом деле, что потом? Наверное, придется отправиться куда-то далеко на восток Сирых Земель и не связываться больше ни с королями, ни с битвами, ни с черными властелинами. Да, наверное, так и сделаю, подумал он, не зная пока, что еще очень не скоро осуществится этот замысел...   Вторая эпоха, Пригорье.    - Итак, ты говоришь что похитил корабль у феанорингов? - Хурин явно был застан врасплох рассказом эльфа. - И как же ты пересек Великое Море в одиночку?  - Это было непросто, но рассказ об этом выйдет не слишком интересным - ответил тот. - Вряд ли вы захотите весь вечер слушать как я стоял долгими часами у руля, как попадал в бури и безветрия, как у меня закончились припасы и как... Впрочем о своем последнем шторме, уже у берегов Белерианда, я все-таки расскажу. Но - чуть попозже... Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #5 В: августа 1st, 2007, 3:03am » Цитировать Править Удалить Глава 4.   Первая эпоха. Северные земли.   Уголь в печи медленно догорал, едва тлея, и в домишке становилось все холоднее. Амарт потянулся, приоткрыв глаза, и покосился на щелястые ставни, от которых и отдавало ледяным ветром, словно надеясь по привычке увидеть в щёлочке утреннее солнце; напрасно. Уже наступила северная зима, ночь на полгода, и в хижине было так же темно, как и ночью, хотя на далеком юге уже брезжил рассвет. Аэнни лежала рядом, и с ней было вроде не так холодно; в углу же развалился орк. Амарт медленно встал и подошел к печке, взял кочергу и пошевелил угли. Они уже были слишком холодны, только в самой глубине еще теплился алый свет. Эльф взял тонкую лучинку и поджег её от этих углей; на кончике палочки заплясал маленький веселый огонек, и Амарт поднес лучину к масляной лампе. Стало светлее... Он встал, накинул плащ и подошел к ящику с углем, и в печку отправились последние куски этого черного камня, дарующего тепло.  - Уже утро? - Аэнни, проснувшись от его шагов, тоже открыла глаза.  - В общем-то, да - ответил Амарт. - Хотя кто ж его сейчас разберет, день или ночь. Совсем как тогда, до солнца... Вставай, позавтракаем.   Аэнни достала из котомки небогатый завтрак: краюху хлеба да три ломтя вяленого мяса. Один кусок мяса отложила сразу - для Грома. А Амарт тем временем возился с печкой.  -  Амарт, что там сейчас, на юге? - неожиданно спросила она.  - По моим сведениям - ответил Амарт - там сейчас невесело. Королевств и княжеств эльфов не осталось уже давно, если не считать то маленькое поселение на островке, о котором рассказывал в прошлом году Садор. Мелькор не оставил от того, что построили гости из-за моря, ничего. Людей же он предпочел не уничтожать, а подчинить себе. И знаешь... у меня создалось впечатление, что здесь он просчитался.  - В чем просчитался?  - Мы же с тобой повидали смертных достаточно, чтобы понять, какие они: разные, иначе не скажешь. Разные и непредсказуемые. Нолдор говорили, что Единый дал истинную свободу воли только им. Я не могу точно сказать, верю ли я в Единого вообще после всего; но этому верю охотно - они куда свободнее нас, как их не угнетай. Кто-то с радостью ложится под ярмо Мелькора, а кто-то ни за что не будет общаться с его слугами на каком-то ином языке, нежели язык меча. И вторых все больше, судя по тому, как много мятежников к нам приводят с каждым этапом. Этот конокрад, который к нам приходил с Бронвегом, наверное, единственный настоящий лихой человек за этот год, остальные - мятежники. Добрых рыцарей Аст Ахэ больше нет со времен Пятой битвы, так что у них сейчас единственный способ держать людей в повиновении: виселицы и ссылки. И люди уже проклинают своего "Учителя", даже в самих северных землях, сытых и верных Твердыне, в свое время гремело Дейрелово восстание. А теперь представь себе, что будет, если такие вот Дейрелы появятся по всему Белерианду, голодному, холодному и злому!  - А что будет? Амарт поднес зажженную лучинку к печке, вновь набитой углем и растопкой – мелко-мелко нащепленным деревом. Слегка стукнул пальцем по палочке - горящая искра сорвалась с кончика лучины, медленно опустилась на щепочки и стружку. Щепочки затеплились огнем и занялись.  - Будет вот это - улыбнулся Амарт. - И тогда Мелькору и его рыцарям станет жарко.   Он оглянулся. За дверью, с улицы раздались шаги, и дверь дрогнула от стука.  - Кого там несет?!! - возмущенно заорал Гром, вскочив. Стучали под самым его ухом.  - Открыть именем Айанто Мелькора! - раздался голос с той стороны двери.   Двери распахнулись,  и в дом ввалились двое стражников. Одного Амарт узнал - это был Лхор, десятник, толстый и добродушный.  - Вставай, Амарт. Ой не завидую я тебе... - осклабился он.  - А в чем дело?  - Да новый начальник. Приехал только вчера... или позавчера, кто ж его тут разберет, только обустроился, и сразу же быка за рога. На допрос тебя вызывают, вот чего. В который раз уже. Амарт усмехнулся. Он прекрасно понял, что это означает.    - Так что ты давай. Начальник сказал, собирайся с вещами. Странно, к чему бы он это? Да ясно все, к чему, подумал Амарт. Молодцы ребята, скоренько сработали в этом году. Он встал, поднял лежавшую в углу холщовую сумку и перекинул ремень через плечо.  - И вы собирайтесь! - окрикнул Лхор Аэнни и Грома. - Похоже, что Короне надоело вас кормить, и наверху решили, будто в топке вы будете смотреться лучше!   Нет, Лхор. Не Корона это решила, а кое-кто еще, кое-кто другой. Он обернулся - Аэнни и Гром уже собирались, запахивая плащи. Скрипнул снег под ногами, и их повели по единственной улочке.   Блям. Блям... Блям!.. - позвякивал медной колотушкой Лхор, ведя их к дому начальника поселения. Здесь такие колотушки выдавали всем стражникам, потому что их звук дальше слышен сквозь вой вьюги, чем человеческий голос. Медленный, размеренный бой - значит, все спокойно. А когда колотушки бьют быстро и часто - значит, тревога. Побег, бунт, мало ли что. Заслышав такой бой, начинают бить молотами в большие колокола стражники на башнях, и за считанные секунды вся стража поселения поднимается по тревоге - и тогда каторжанам лучше не покидать домиков и шахт. Всякого, замеченного на улицах, убьют без предупреждения. Впрочем, бывает, что и стражников убивают, а три года назад какие-то сумасшедшие мятежники попытались взять штурмом колокольную башню. Ох и чадили же в ту ночь печи...   Вот и дом начальника, Эрмахта. Скрипят двери, и Амарта, тыкая копьем в спину, вводят вовнутрь. Одного - Аэнни с Громом оставили на улице, под присмотром. А сам начальник - молодой, темноволосый, без щетины, обветренностей и прочих характерных следов здешней жизни на лице - кивает головой.    - Введите заключенного. Сесть. Сознаешься ли ты, Амарт, в измене Твердыне, выражавшейся в неисполнении воинских приказов, тайных связях с нолдорской знатью, создании группы заговорщиков и намерении свержения власти Короны Севера? - с места в карьер начал Эрмахт. Амарт еле заметно кивнул.  - Я сознаюсь в измене. Лицо начальника расплылось в улыбке.  - Я сознаюсь в измене, совершенной мною в первом году от Восхода. В том, что я предал войско Феанора, в котором сражался до того, как был взят в плен орками, и переметнулся на сторону этого... как его? - эльф шутовски подмигнул. - Учителя, вот. А потом совершал преступления по его приказу. Ни в каких иных злодеяниях я не повинен, господин начальник. Лица присутствовавших исказились. Этот эльф издевается над ними! Только Эрмахт остался совершенно спокоен.  - Оставьте нас!  - бросил он. - Я хочу поговорить с этим бунтовщиком наедине. На доходчивом языке, который чудесным образом понимают все народы Средиземья. Бывает язык квэнья, а я вот знаю язык кулакенья. Лхор, наблюдавший за всем сзади, загоготал. Язык "кулакенья" был ему хорошо знаком, как и всем прочим, присутствовавшим в комнате.  - Выйти! - поднял голос Эрмахт. Солдаты, пожав плечами, вышли за дверь. Эрмахт подошел к двери и посмотрел в щель: замешкавшийся Лхор уже закрывал за собой дверь на улицу. Они с Амартом были наедине.   Эрмахт усмехнулся.  - Осужденный Амарт. Я задам тебе всего один вопрос - сказал он, и добавил, уже потише. - Ты видел искру?    - Из нее разгорится огонь - медленно, с расстановкой ответил нолдо. - Неплохой фарс мы разыграли, друг. Лица обоих переменились. В маленькой комнате сидели уже не заключенный и допросчик, а два сотоварища по общему делу.  - Огонь, говоришь, старший? Ну так закуривай! Я слышал, ты любишь! – с этими словами Эрмахт достал суконный кисет. Амарт протянул руку и взял щепоть трубочного зелья. Понюхал... Ммм! Гномское!  - Ну так что там? - осведомился он, закручивая цигарку. - Все готово? Волки прикормлены?  - Прикормлены, будь уверен, старший. Вас они не тронут, половину запасов мяса только что сожрали. На вот, возьми это. Как доберетесь до Гнипахеллира, с этими грамотами вас ни один стражевой разъезд не тронет. Только пока от Нибельхеля не оторветесь, не показывайтесь никому на глаза. Все же знают, что не положено никого отсюда выпускать. Были бы вы людьми, я бы вам стражевое обмундирование спроворил...  - Да вот только как-то нелепо это будет смотреться - эльф, эльфийка и орк в нарамниках коронных стражников! - тихо засмеялся Амарт, пряча в сумку три свитка с сургучными печатями. - Ладно, доберемся незамеченными. А дальше куда?  - Дальше слушай внимательно, старший. С этими грамотами вы пересечете земли Семи кланов и доберетесь до Гор Ночи. Двадцать шестого числа знака Змеи вы должны быть на южной стороне Полночной Седловины. Там вас будет ждать отряд "волчьих голов". И добро пожаловать в Хитлум!  - Так, а как этот отряд меня узнает?  - Старший отряда - Тень, слыхал о таком? - ответил вопросом на вопрос Эрмахт.  - Он нолдо, как и ты, ни с кем ты его не спутаешь. Встретишь его условной фразой, затем второй, и он сразу поймет, что ты - тот самый тан'ирэ (примечание: слово из ахэнн, означает "старщий товарищ". Что-то вроде японского "семпай". Официальный титул Амарта в Искре). Король повстанцев и вождь голодранцев. Его вождь.  - Тихо - приложил палец к губам Амарт. - Не надо тут шутки шутить. Еще услышит смех кто из стражников, донесет, и плакала твоя "сказка", да и моя тоже. До сих пор Твердыня не знала, что я - вождь Искры. Считала меня безвредным, сломленным пленником, песчинкой между жерновами. Потому-то Искра и простояла так долго. А донесут на тебя - все поймут и про меня. Эрмахт кивнул и сел за стол. - Знал бы ты, старший, каких трудов нам стоило протолкнуть меня на эту должность... Вроде бы проще простого – натвори бед, и тебя отошлют сюда.  - Может, и отошлют. А может, бляху снимут. А может быть, отошлют, но в Гнипахеллир, Гоннхейм или какое-нибудь другое из многочисленных тюремных поселений, где, конечно, тоже наши сотоварищи сидят, но побег-то ты должен устроить именно мне! Наказаний стражевой устав коронных войск знает много. Это-то мне очень даже понятно – ответил Амарт, по-эльфийски метко запустив совершенно не эльфийский окурок в печь. – А как вы добились именно этого?    - Бляху с меня и впрямь сняли – усмехнулся Эрмахт.  – Я числился щитоносцем, а теперь простой знаменщик* (Примечание: звания коронных войск Твердыни. Щитоносец – старший лейтенант, знаменщик – младший лейтенант или дореволюционный прапорщик). А вот что сюда попал, так это пришлось приплатить военному судье в форте Эйтель. Думаю, он не догадался, что здесь замешана Искра – мой сотоварищ рассказал убедительную сказку про то, как я надул его в кости и как он хочет видеть меня именно здесь, в самой-самой дырке от задницы всех Северных земель. Ладно, хватит об этом. Как мне тебя вытащить за ограду?  - Очень просто – ответил эльф. – Мы инсценируем самоубийство. Мы с Аэнни закроем глаза и притворимся, будто бы добровольно ушли к Мандосу. Все знают, что эльфы это умеют. А Гром повесится. У орков очень крепкие мышцы на шее, и если он их напряжет, то сможет дышать.  - Но вы же теплые будете!  - Я надеюсь, у тебя уже есть свои люди среди простых солдат? Волков-то кто прикармливал? Они и зашьют нас в мешки, и выкинут под косогор. Ты думаешь, почему я написал в приказе прикормить волков и заклинить заслонку лагерной печи? Чтобы никто не усомнился. Печь испортилась, поэтому покойников скормят волкам. А что волки нынче не голодные – так кого ж винить за тварей бессловесных? Валар, что ли? Их и так нынче кроют во все корки.   Ловко это мы изобрели, подумал Амарт, засмолив закрутку с дымным зельем от лучинки. Еще тогда, сто лет назад, он знал, хоть и лукавил слегка перед Бронвегом, чем для него закончится попытка порвать с Твердыней, знал и придумал идеальную «сказку». Никто на протяжении этого века не мог заподозрить, что вездесущая Искра – тайное общество мятежников против власти Твердыни Севера – управляется из самого отдаленного тюремного поселения, что только создано по приказу Гортхауэра Жестокого. Даже Бронвег, сотоварищ, «волчья голова», знал Амарта просто как еще одного несчастного соратника, попавшего в ссылку – хотя, кажется, был он мужиком неглупым и догадывался, какое положение в Искре занимал его ушастый друг. Раз в год в Нибельхель приезжал, либо с проверкой, либо с продовольственным обозом, либо в корабельной команде, офицер коронной стражи. Да только этот офицер всегда оказывался лазутчиком, и, встретившись со старейшим из заключенных каторги, передавал сотоварищам на юге приказы и указания. Было время, когда можно было прибегнуть к другому способу, намного легче. Видящий камень, Палантир, созданный Амартом в блаженную Предначальную эпоху, помогал ему связываться с воинами Искры. Но после того как второй камень, камень Нарготронда, сокрытый Турином Турамбаром, был утрачен и попал в руки Мелькора, этот способ оказался закрыт. Пришлось вновь надеяться на помощь засланцев в Нибельхеле.   Для всех Нибельхель – могила. Для Амарта он оказался чем-то средним между прибежищем отшельника, искупающего совершенное в жизни зло добровольным изгнанием, и тайной крепостью военачальника. Но если верно то, что он видел и слышал, если что-то грядет и Айанто Мелькор чувствует, как его трон шатается под ним, то время тайной войны, войны стрелами из-за кустов, войны обмана и проницательности, крошечного костерка и холодного, всеобъемлющего ночного тумана закончилось. Хватит беречь силы и дрова. Он нужен сотоварищам. Не в качестве бесплотного голоса с замороженного Севера – в качестве вождя и полководца. Он нужен на юге.   Конец Предначальной эпохи, залив Дренгист.   ...Он не знал, как долго плыл через это море. С тех пор, как свет Древ погас, он давно уже потерял счет дней. Удача сопутствовала ему, и он, пусть изголодавшийся, пусть пивший только дождевую воду, пусть сутками напролет стоявший у руля, неуклонно двигался на своём кораблике на восток. По его расчетам, берега Средиземья должны были уже показаться, но по-видимому, он где-то ошибся. А Великое Море права на ошибку не дает, и густые тучи, застившие небо и воду непроглядной чернотой, все чаще разражались громом и молнией, а порывы ветра становились все резче и грозили порвать паруса. По всему было видно, что надвигалась буря. Истар потянул концы, чтобы убрать паруса, оставив всего один, прямоугольный - при усиливающемся ветре хватило бы и его, и вовремя. С запада ударил резкий порыв холодного ветра, и палуба качнулась под ногами, угрожающе накрениваясь. Истар метнулся к рулю, чтобы избежать крена, и с трудом вывел корабль на прямой курс. Ветер крепчает, суденышко несёт на восток все быстрее, через темноту... а если подводный камень или скала? Разобьёт корабль, и ему останется только здесь, на камнях, помирать? Теперь Истар уже понял, что одиночное плавание через Море было немногим менее опасным, чем поход через северные льды, и укорил себя за безрассудство. Но ветер крепчает, в лицо летят первые капли дождя, а по палубе стучат градины. Ему пришлось натянуть на себя всю одежду, что у него была - разодранный плащ, обе рубахи - чтобы не продрогнуть до костей. Палуба снова качнулась, и мачта угрожающе скрипнула. Не порвать бы парус... а еще хуже - мачта может сломаться. Истар снова заклинил коротким мечом рулевое колесо и побежал к концам, спустить прямоугольный парус. Руки заскользили по мокрым веревкам, парус не сразу убрался. Ну вот, готово... Корабль снова резко дернулся от мощного удара, хрустнули борта, и он, не удержавшись, упал, покатившись по накренившейся палубе. "Скалы все-таки..." успел подумать Истар, прежде чем его голова с размаху вписалась в борт и он потерял сознание.   Он пришел в себя от чего-то мокрого, соленого и холодного и дернулся, пытаясь встать. Морская вода лилась из каюты на корму кораблика, а нос его задрался высоко вверх. Мачта была сломана и свалилась набок, зацепившись за высокие, острые скалы, возвышавшиеся над водой. Ветер стихал, дождь с градом закончился, и тучи постепенно открывали звезды. Неужели разбился и застрял в открытом море? Сознание отказывалось верить этому. Он вскарабкался на задравшийся нос, проверил рулевое колесо - сломано, и, что намного хуже, меч тоже сломался надвое от удара. Раковина в нем, что ли, была? Теперь у Истара был только обломок не длиннее ножа. Что делать? Плыть на бревнах-обломках? Нет, вода слишком холодная, и больше нескольких часов он в ней не протянет. Надо осмотреться... Истар забрался на самый нос корабля, вырезанный в виде лебединой шеи, и облегченно вздохнул: в звездном свете на горизонте вырисовывалась полоска земли. Чуть-чуть не доплыл. Ну здесь-то уже можно добраться до берега на обломках. В виске, которым он ударился о борт, пульсировала саднящая боль, он пощупал его и поморщился: содрана кожа, даже кровь течет. Истар взял обломок меча, вырезал им полосу из самой чистой из оставшихся рубашек и попытался перевязать голову... а, проклятие, все равно грязная. Просоленная, пропитанная потом тряпка только обострила боль. Истар поискал бочонок с остатками дождевой воды. Ага. Вот он, плавает в полузатопленной каюте. Истар сполоснул в нем тряпку, после чего снова перевязал. Уже полегче. Он снова взял обломок меча и принялся рубить канаты и срезать с мачты паруса. Готово. Истар поднатужился и столкнул мачту в воду, разделся и связал одежду в плотный узелок, в который положил и все свои скудные пожитки - обломок меча, короткий лук да кремень, взятый с корабля, после чего прыгнул в воду. Студеная вода будто обожгла его холодом, дыхание на миг перехватило, и Истар чуть было не выронил в море узелок, но уже почти сразу привык к холодной воде и поплыл к бревну - бывшей мачте. Он водрузил узелок на бревно и принялся грести ногами, как лягушка, не столько для того, чтобы плыть - волны и так прибили бы его к берегу - сколько для того, чтобы не окоченеть в воде от холода.   Прошло несколько часов, и Истар, замерзший, донельзя уставший и голодный, впервые ступил на земли Средиземья. По быстрому обсохнув и одевшись, он засунул обломок меча себе за пояс, лук со стрелами закинул за спину и огляделся. Он стоял на галечном морском берегу, сразу же за которым начинался густой сосновый лес и горы. Вокруг не было ни души, только ветер шумел в соснах, а берега тянулись насколько хватало зрения, на востоке заворачивая куда-то на север. Он медленно пошел в сторону леса, надеясь развести костер, согреться и отдохнуть...       * * *   Корабли дружины феанорингов медленно входили в залив. Все шло по замыслу Феанора, и он, стоя на носу первого корабля, мрачно улыбался. С ним плыли только проверенные воины, хорошо показавшие себя в Гаванях. На их силу - и силу духа, и силу мечей - он надеялся целиком и полностью, а они были целиком и полностью преданы ему. Все прочие остались там, в пустошах Арамана, напрасно ждать его возвращения, но он уже точно знал, что не вернется. Никакой дороги назад не будет ни для кого из них, кроме победы.  - Корабли причаливают, aran! ("король" - кв.) - на палубу поднялся Наргон, его оруженосец, и его возглас многократно отозвался эхом в прибрежных скалах. - Прикажете воинам начать высадку?  - Высаживайтесь - ответил Феанор. - Ступай к Маэдросу и Куруфину, пусть после высадки с небольшим отрядом осмотрят окрестности на предмет места для лагеря и вернутся сюда. Мы разобьём лагерь на этом берегу, там где они скажут. Ну а теперь - все на берег! Наргон умчался передавать приказы воинам и морякам, и вскоре корабли уже бросили якоря, а нолдор высаживались и выгружали оружие и снаряжение.   Конный отряд разведчиков уже полчаса скакал по галечному берегу, но никаких признаков жизни не заметил, и все подумывали о том, чтобы повернуть назад.  - Кано, по-моему, мы должны бы повернуть назад и поискать место для лагеря где-нибудь в глубине леса - подал голос кто-то из разведчиков.  - Ты прав - ответил Маэдрос. - Спешимся и зайдем в лес, этот берег везде одинаково неудобен. Эльфы спешились, оставив коней на берегу, и направились к лесу. В лесу темнота,  придется зажечь факела. Тропинок нигде нет, а опушка вдалеке одна-единственная. Двое разведчиков отправились туда - на разведку, но вскоре вернулись. Вид у разведчиков был удивленный.  - Кано Маэдрос, там - эльф! - негромко сказал один. - Лежит у дымящегося кострища и спит.  - Из местных тэлери, что ли? - Маэдрос, похоже, не удивлен.  - В том-то и дело, что нет! Во-первых, он выглядит как нолдо. Во-вторых, он одет как наш ополченец... или скорее как ополченец нолфингов. Цветов его одежды не разберешь, темно, да и не в лучшем она состоянии.  - Куруфин, брат, надо пойти посмотреть и порасспросить его! - Маэдроса, похоже, разобрало любопытство. Он, Куруфин и двое разведчиков начали пробираться через чащу в сторону поляны.   ...Истар проснулся от негромкого хруста веток и резко сел. На опушку, где он развел костер, вышли четверо нолдор. Костер погас и света не давал, но одного, высокого и медноволосого, он узнал в свете их факелов - Маэдроса, старшего сына Феанора, часто бывавшего когда-то в Форменосе. Другой, кажется - его младший брат, Куруфин. Еще двоих он не знает, видимо, простые дружинники.  - Ты кто такой?! - грозно спросил один из них.  - Подожди, кажется, я его знаю - Маэдрос подошел поближе. - Он раньше когда-то приходил в Форменос к моему отцу, учиться ремеслам - я видел его там много раз. Как тебя... Истар, так?  - Да, это я - Истар встал, отряхнувшись. Надо же так влипнуть! Феаноринги, должно быть, не оставят ему даром убийство стражника, похищение и порчу корабля.  - Ты что здесь делаешь и как сюда попал?! - задал Куруфин вопрос, вертевшийся у всех на языке.  - Постой, можешь не отвечать - прервал его Маэдрос. - Наши воины видели на тех скалах на горизонте - он кивнул на запад - остов разбитого корабля, подозрительно похожий на тот, что был похищен у одного из  наших стражников еще в Арамане неизвестным. Неизвестного стражник описал - и он вышел очень похож на тебя, Истар. Говори сразу и не отпирайся: это - твоих рук дело? Истар больше всего ненавидел именно, когда с ним так разговаривают. Еще недавно спокойный, он резко вышел из себя и ответил в таком же тоне, в котором было ни капли вины и покорности:  - А Альквалондэ - ваших рук дело?!! Можно подумать, что вы строили эти корабли сами! - он помолчал и добавил: - Вор на вора наскочил. Не тебе, сын Феанора, меня обвинять! Куруфин и воины, казалось, на мгновение ошарашены этой внезапной вспышкой гнева, но сразу опомнились и схватились за рукояти мечей. Истар, нимало не напугавшись, выхватил свой обломок.  - Стойте! - крикнул Маэдрос. - Еще не хватало, чтобы вы его убили - он с усмешкой покосился на "меч" Истара. - Ладно. И что же с тобой делать? Хотя знаю. Будь ты просто прохожим, Истар, мы бы тебя отпустили на все четыре стороны. Но за свою повинность ты вернешь нам долг - тебе придется пойти с нами и сражаться в первых рядах нашего войска.   - А если я пошлю вас куда подальше? - уже не так зло огрызнулся Истар. Куруфин не сказал ни слова, но смерил его взглядом, в котором явственно читалось: только попробуй. Лицо Маэдроса осталось непроницаемым.  - Ладно - вздохнул Истар. - Будь по-вашему. Ведите! - он про себя облегченно вздохнул, радуясь, что о смерти стражника на корабле феанорингам, похоже, известно не было, ведь иначе кара была бы куда более суровой. - Только я ведь вам особо не навоюю вот этим... - он помахал своей железкой.  - Не волнуйся - усмехнулся Маэдрос. - Об этом не волнуйся. Оружие мы тебе найдем. Ты, по всему видать, решителен и не трус, иначе мы не взяли бы тебя с собой. Этот обломок можешь бросить, когда придем в лагерь, подумаем, что тебе дать взамен. Сядешь к кому-нибудь сзади на коня, и поедем.   Они вышли снова на берег. Один из феанорингов посадил его сзади на своего коня, и они поскакали вдоль берега. Вскоре на горизонте показались корабли и высаживающееся войско, послышалось раскатистое эхо боевых рогов, и они перешли на шаг.  - Моему отцу мы тебя, наверное, показывать не будем - сказал Истару Маэдрос, когда они спешились. - Я слышал, что вы расстались не в лучших отношениях, хотя никто почему-то мне не говорил, из-за чего. Отец что-то не хотел говорить об этом, а никто другой и не видел. Расскажешь как-нибудь?  - Потом расскажу, если живы будем - ответил Истар.  - Вон там, на самом востоке лагеря, твой отряд, передовой. У нас в передовой дозор всегда отправляют за такие лихие проступки, как твоя выходка с кораблем. Когда отправимся в поход, подойдешь к обозу и получишь оружие. Удачи! - и Маэдрос, снова сев на коня, отправился в сторону большого корабля, где шла разгрузка. Истар же направился туда, куда ему указали - на восток. В его голове промелькнула шальная мыслишка, пока феаноринги на него особо не смотрят, уйти из лагеря, но, поразмыслив, он решил: наверняка здесь шастают Морготовы прислужники, и с феанорингами, даже в передовом дозоре, будет безопаснее, чем в одиночку и почти без оружия. Вот и костер передового отряда. Около десятка воинов, как и в его прежнем отряде. Ближайший воин встал, и Истар узнал его. Такой же золотоволосый как и он сам, только покрепче сложением, одет так же, как и все здесь - в черный с красным нарамник с восьмиконечной звездой, черно-красные рубаху и плащ, глаза так же смеются как тогда, когда они - еще совсем молодые, еще в те светлые годы - вместе запускали змея...  - Аларко! Aya! ( "привет!" - кв.) Что ты здесь делаешь? (примечание: здесь даны оба имени друга Истара: Аларко ("материнское" имя) и Лауральдо ("отцовское". Второе - "официальное" имя, которое используется всеми, а первым называют нолдо близкие друзья и родичи. У самого Истара такого деления пока нет, потому что он предпочитает везде называться "материнским" именем, оставив куцее "отцовское" "Морвион" - "сын Морвэ" - для совсем уж официальных случаев. - Прим. авт.) Старый друг, казалось, был удивлен куда больше.  - Истар? Приветствую, друг! Давно же я тебя не видал! - Аларко Лауральдо, узнав его, засмеялся. -  А вообще-то это я должен задавать вопрос, что ты здесь делаешь и откуда взялся. Ни в Гаванях, ни на кораблях я тебя не видел, и вдруг появляешься здесь, в Сирых Землях, да еще грязный и оборванный, как будто тащился через все Средиземье от Вод Пробуждения без остановки. Ты что, пробрался в трюм корабля?  - Нет... - Истар тоже улыбнулся. - Я пересек море на личном судне. Не совсем личном... так ведь и у Феанора эти корабли не совсем личные.  - А, так эту шумиху с пропавшим кораблем устроил ты? А я-то думал всякое... А вообще на тебя похоже, ты и тогда-то был отчаянным малым. Ну, теперь понятно, почему ты в нашем веселом дозоре. Ну, пошли к костру.  Они прошли поближе к огню и присели.  - Вот, товарищи по оружию, это Истар, прошу любить и жаловать - обратился к своим спутникам Лауральдо. - Самый отчаянный из нолдор по эту сторону Моря после самого Феанора. Вы знаете, он переплыл Море в одиночку! Истар, это Эленкано, старший отряда, а это Нардил, а вон там сидит Аркуэнон... Поначалу все имена в голове Истара смешались, и он решил потом, по ходу дела, разобраться, кто есть кто.  - Лауральдо, мне тут Маэдрос говорил, что в этот дозор попадают за проступки. А ты сам-то почему здесь?  - Рассказывал у костра насмешливые байки о Феаноре, ну и какой-то доброхот не поленился донести.  - А что ты про него рассказывал такое? - поинтересовался Истар.  - Сейчас прямо при всех и начну повторять! Нет уж, возможность ближайшие несколько лет подставляться под вражеские мечи первым мне нисколько не улыбается. Потом как-нибудь, наедине расскажу.  - А ты врагов-то этих видал? На что они хоть похожи, на нас или на Валар весть что?  - Да кто их знает... - Лауральдо пожал плечами. - Никто ещё не видал, мне самому не терпится увидеть, против кого мы наточили всю эту груду железа. Да, о железе: у тебя хоть есть чем сражаться?  - Только вот это... - Истар достал свой короткий, легкий охотничий лук.  - Да-а... Великий воин к нам пришел - одет в какие-то обноски, вооружен всего лишь луком... Что ж тебе меча-то нормального не дали?  - Ты еще меча моего не видал. Спроси у кано Маэдроса - будешь долго смеяться!.. А вообще он обещал, что, как мы тронемся, меч мне выдадут.  - Ну пойдем мы тебя хоть оденем как положено - вот к тому обозу. - Лауральдо махнул рукой в сторону телеги, только что нагружавшейся вытащенными с корабля тюками. - Мы чего только не взяли с собой на всякий случай, не то что младшие Дома. Может, там тебе и оружие найдется, - и он зашагал к обозу, жестом приглашая Истара следовать. Оружия в обозе, к сожалению, не нашлось, зато Истар получил прочную и теплую кожаную куртку, новую рубаху и плащ - все черное с красным подбоем, как у всех феанорингов. Доспехов не дали, видимо "весёлому дозору", как назвал его Лауральдо, они не полагались, зато дали колчан для стрел и ременную перевязь. Щит, как ему сказали, будет выдан вместе с мечом, если в нем будет нужда.  - Ну! Орел, совсем другое дело! - они уже возвращались к своему костру. - Подожди, а что это за шум?  - Где? - Истар прислушался и насторожился. Действительно - в лесу что-то хрустнуло несколько раз... не эльф, эльфы так не шумят и не трещат сучьями.  - Зверьё, что ли, лесное? - шепотом произнес Истар.  - Вряд ли... Зверьё так близко к войску не подошло бы. Пригнись!.. - Лауральдо отпрянул в сторону, и вовремя: там, где он только что стоял, прогудела тяжелая стрела. Истар мгновенно выхватил лук, натянул его и всадил стрелу в кусты вслепую - туда, откуда, как ему показалось, стрелял неизвестный. И попал: оттуда раздался хриплый рев вперемешку с какими-то непонятными словами. Лауральдо, пригибаясь, бросился к кустам, из которых с громким треском вырвалась какая-то невысокая, но крепко сбитая темная фигура. Нолдо выхватил меч, и послышался металлический лязг скрестившихся клинков.  - Тревога! - крикнул Истар, наложил новую стрелу и снова выстрелил. Стрела попала неизвестному напастнику в бок, и он, взревев от боли, повалился и затих. Подбежали еще несколько воинов-нолдор и без лишних слов, увидев все сами, осторожно, но быстро направились в лес, держа клинки обнаженными. А Истар подбежал к Лауральдо - тот стоял над трупом неизвестного существа и разглядывал его, поднеся факел. Да, выглядит тварь уродливо: вроде бы две руки, две ноги и голова, как у эльфа, но на этом сходство почти заканчивается. Кожа существа - темно-серая в зеленоватый оттенок, одето оно во что-то, грубо сшитое из медвежьей шкуры. Лицо – не то страшное, не то смешное, не поймешь, издевательство над эльфийским: широченная, угловатая нижняя челюсть с выбивающимися из-под нижней губы кабаньими клыками, плоский как свиной пятак нос, налитые кровью маленькие глазки с огромными круглыми зрачками, в бессильной мертвой злобе уставившиеся в небо, над которыми нависала массивная кость лба. Волосы его черны как уголь - даже не блестят, как это бывает у эльфов - и густо смазаны каким-то жиром. Плечи существа широкие, руки - длинные и толстые. В одной руке у урода дощатый деревянный щит, окованный железом, в другой - кривая железная сабля. Запах от его давно немытого тела шел скверный, а из ран сочилась темная, почти черная кровь.  - И где только Моргот берет таких тварей? - брезгливо проговорил Лауральдо. - В том, что это морготова тварь, можно не сомневаться - природа бы такого не родила. И он наверняка тут был не один!  - Нет, не один! - ответил один из воинов-нолдор, выбираясь из чащи. - Их было четверо, по-видимому, разведывали и разнюхивали.  - Как вы думаете, что это за существа? - спросил Истар.  - По-видимому, это и есть Вражья солдатня, о которой мы только что болтали - ответил Лауральдо. - Спасибо тебе. Если бы ты его не подранил первым выстрелом, он бы меня прикончил - силы у него, видать, немеряно. Пошли, доложим кому-нибудь из вождей. Но идти не пришлось - несколько всадников, и среди них Маэдрос, уже подъехали к месту происшествия.  - Что здесь произошло? - окликнул воинов Маэдрос, спешиваясь.  - Кано, по-видимому, мы столкнулись с первыми тварями Врага. Посмотрите вот на это! - и Лауральдо снова опустил факел к трупу урода. Маэдрос наклонился и поморщился.  - Кто его убил? - спросил он.  - Я, лорд Маэдрос! - Истар вышел вперед. - Бойцы говорят, там было их еще трое, но этот был первым, кто напал. Он стрелял в Лауральдо и чуть не подстрелил его.  - О! Похоже, наш славный моряк уже приносит Дому Феанаро не только головную боль! - Маэдрос усмехнулся. - Молодец, герой! Тебе даже еще не дали меча, а ты уже вовсю воюешь! Пожалуй, я сам тебе выберу хороший меч, ты заслужил это. Пошли.   Вот он, оружейный обоз, стоит неподалеку от самого большого из кораблей, на котором плыл сам Феанор. Маэдрос подошел к подводе с ящиками и снял с нее тряпку, закрывавшую груз от дождя.  - Пожалуй, прежде чем выбрать тебе новый меч, надо бы посмотреть, как ты им владеешь - с этими словами он вытащил из ящика две прямых оструганных деревянных палки, на которых учатся владеть мечами. - Возьми одну. Маэдрос слыл лучшим мечником из всех нолдор, и сражаться с ним, пусть даже на палках, было как-то боязно.  - Да не бойся, я же поддаваться буду! Еще не хватало мне тебя покалечить - он кинул Истару палку. - Лови! Истар поймал палку в воздухе и перехватил её за конец. Маэдрос крутанул свою палку, описав её кончиком по кольцу справа и слева, и нанес удар сверху. Истар отразил удар, увернулся в сторону и отмахнул своей палкой в бок противнику. Тот отбил палку и отступил на несколько шагов. Истар подскочил поближе, увернувшись от колющего удара Маэдроса, и нанес свой, который был отбит в сторону. Теперь уже Истар отпрянул назад, потому что Маэдрос раскрутил свою палку так, что рассекаемый воздух засвистел. Быстрый и мощный удар почти миновал Истара, только когда палка была почти на излете, он отбил её в сторону и ударил сверху. Маэдрос выставил свою палку над головой, чтобы  отбить, но удар Истара соскользнул и палка стукнула его по лбу.  - Оу! - он со свистом втянул в себя воздух. - Доподдавался! Тебя что, не учили, что, когда на палках обучаешься, нельзя по голове бить?  - Учили, но как-то само вышло... - протянул Истар. - Прошу прощения.  - Само вышло! Навыков нет, вот и вышло. У хорошего мечника никогда ничего такого само не выходит, он бьет как надо, а не как вышло! Я не ожидал такого, вот и пропустил удар. Но все равно, у тебя получается неплохо, немного приноровишься и будет отлично. Стиль боя у тебя, как я погляжу, скорее на ловкости, чем на сильных ударах, значит меч тебе нужен полегче, подлиннее и с хорошим равновесием. Сейчас посмотрим... - он положил палки назад в ящик и открыл другой. - Вот. Как тебе вот это? Он протянул Истару рукоятью вперед длинный легкий меч. Крестовина меча изгибалась наподобие крыльев, направленных в сторону клинка, рукоять в полтора хвата была обтянута тонкой черной кожей и завершалась литым фигурным навершием, а по клинку, очень холодному на ощупь, тянулись вытравленные письмена. На его основании, около самой крестовины, где обычно стоит знак ремесленника, изготовившего оружие, была выбита восьмиконечная звезда - знак самого Феанора. Такая же стояла и на навершии. Истар взмахнул на пробу мечом, описал им «верхний крест» - два круговых движения справа и слева, подбросил палочку и разрубил её в воздухе. Воткнув меч в землю и подобрав палочку, он отметил, что она не разломлена, а именно разрублена - край среза гладкий.  - Прекрасный меч! - поблагодарил Истар.  - Один из первых, откованных моим отцом - кивнул Маэдрос. - Он называется Хэлканар - Ледяное Пламя, и заговорен против любого врага. Возьми его и цени щедрость Дома Феанаро, и да принесет он тебе удачу. Истар поклонился и взял оружие, продев его в кольцо на перевязи.  - А теперь ступай в свой дозор! - сказал ему Маэдрос. - После случившегося мы не можем медлить с отправлением и пойдем, как только закончится разгрузка и корабли будут отправлены назад. Тут к ним подошел молодой русоволосый эльф, оруженосец Феанора.  - Кано Маэдрос, разгрузка завершена и вас требует к себе лорд Феанор, ваш отец!  - Спасибо, Наргон, передай, что я сейчас подойду. Удачи! - крикнул он вслед уже уходившему Истару.   Вторая эпоха, Пригорье.   Эльф прервался ненадолго и откинулся на скамью.  - Язык устал. Подождем несколько минут и продолжим.  - Погоди... - Морвен его прервала. - Ты ведь только что описывал иртха?  - Да. Иртха, их же орков Севера, их же измененных, их же много как ещё. А что? Тебе их описывали как-то не так?  - Ну... нам рассказывали, что иртха Севера отличались от прочих орков, то есть искаженных - они не были бессмысленно жестокими, они не плодились без предела, они были менее уродливы и более чистоплотны по сравнению с другими народами орков...  - Стой! - прервал её Хурин. - Какие еще могут быть не жестокие, не уродливые и не вонючие неискаженные орки? Какие еще разные их народы?  Они все одинаковы, и бывают только в одном количестве - слишком много!  - Постойте, вы опять начинаете ссориться! Давайте отложим эту тему, тем более, что я еще расскажу об этом. Скажу сейчас только, что достойного уважения народа "добрых варваров", какими рисуют иртха книги северян, среди орков конца Предначальной - начала Первой эпохи не было. Вообще. А в шестом веке Первой эпохи, о котором у нас и идет основное повествование, с другой стороны... Но дайте мне отдохнуть, потом продолжу. Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #6 В: августа 1st, 2007, 3:04am » Цитировать Править Удалить Глава 5.   Конец Первой эпохи. Северные земли.    - Стоять. Кто такие? Откуда-куда-зачем?   Как вы думаете, кто бы мог это сказать? Светлый и прекрасный король Финрод? Или темный, но ничуть не менее прекрасный учитель Мелькор? Или, может быть, юная эльфийская дева, что танцует на лесной полянке среди плюща, хмеля и болиголова? Вот вы смеетесь и качаете головой. И совершенно правильно смеетесь и качаете, потому что это сказал... Ну конечно же, вы правильно догадались, десятник коронной стражи, сопровождающей продовольственный обоз между поселениями, приземистый, кряжистый мужик с трехдневной щетиной и хриплым голосом. А кругом ни плюща, ни болиголова, ни узорчатых стен Нарготронда, ни витражей Твердыни – сплошь заснеженное замерзшее болото Ард Хэлгэайни. А ведь согласитесь, какой был бы подрыв привычных устоев и канонов, если бы это произнесла юная эльфийская дева!  - Вот, господин десятник, освобожденные мы и с дозволением поселиться в землях Семи кланов – произнес заранее заученную фразу Амарт. – У нас и грамотки имеются. Он протянул три свитка. Десятник аккуратно развернул первый попавшийся и прочел по складам:  - Гра-мо-та об ос-во-бож-де-нии. Сим удостоверяется, что предъявитель сего, эльф именем Торонир, освобожден из-под стражи в поселении Узкого залива, потому как срок его ссылки истек и вина его перед Короной отпущена. Ему дозволяется поселиться в любой деревне, альбо селе, альбо городе, в землях Семи северных кланов, за исключением самих Семи городов, и не ближе тридцати (30) лиг от Твердыни Аст Ахэ. Приметы же сего освобожденного таковы: эльф мужеска пола, высок, худ, волосы светлые с проседью, короткие, глаза зеленые, на левой руке клеймо осужденного за измену... – прочитав это, десятник внимательно посмотрел на Амарта, сличая описание с его обликом. -  Особая примета – на правой руке ожог, полученный от неумелого исто... истапливания печи. Если же грамота сия предъявлена иным лицом, или же в одном из Семи городов, или же близ Твердыни, или же в вассальных землях к югу от Гор Ночи, просьба оное лицо задержать и передать этапом в Гоннхеймский пересыльный острог в целях разбирательства. Во всех иных случаях преград предъявителю сего не чинить. Подпись, печать.   «Ай молодец Эрмахт! – подумал Амарт. – Догадался вписать в грамоты фальшивые имена и название поселения!»  - Так, а тут? То же самое, только... ага, эльфа именем Бер-вен... Приметы, кажись, тоже совпадают. А туточки? Орк и-ме-нем Горт-вог. Все, в порядке ваши грамоты. Куда направляетесь?  - В уезд Бъоргар – припомнил Амарт название ближайшей из земель Семи городов. – Хотим осесть в каком-нибудь маленьком городке близ Аст Бъоргара. Не в самом городе, не подумайте.  - Мы едем в Гоннхейм – кивнул десятник. – Это по пути, насколько я помню. Впрочем, отсюда куда не ехай, всюду Гоннхейм по пути. Других дорог в свободные земли нетути.  - Прекрасно! – встряла Аэнни. – Вы ведь разрешите нам подъехать на одной из ваших подвод? Мы не можем вам заплатить, только что освобождены...  - Отчего ж и не разрешить, раз честные создания, раз вину перед Короной искупили? – осклабился стражник. – Садитесь на хвостовую, порожнюю из-под угля. Уж простите, что не на сене едете, на сене местов нету. Но немного сена можете взять, штоп не жестко было, и штоп не сильно изгваздались.  - Чудесно – бросил Амарт. – Благодарю вас покорно. Ну что, садимся?   Хвостовая подвода оказалась скрипучей и тряской двухосной телегой, влекомой медлительным шерстистым лошаком. Возница, ехавший форейторским манером верхом на животном, полудремал, не глядя за дорогой – животные сами умели следовать за впереди идущими. По сути, управлять нужно было только головной телегой, возницы на всех остальных сидели лишь на всякий случай. Несмазанные оси скрипели, пустой короб телеги тарахтел на ухабах зимника, и услышать разговор «попутчиков» возница не мог.  - А... хорошо! – проурчал Гром, прикрываясь штопаным суконным плащом. – Всяко лучше, чем пешком шлепать!  - И так мы успеем добраться до Полночной Седловины к назначенному сроку! – прошептала Аэнни, потянувшись, лежа на тонком слое сена.  - Нам надо соскочить, не доезжая до Гоннхейма – ответил Амарт. – Гоннхейм, моя дорогая Бервен, это сама знаешь что такое. Большой город-крепость, который кишмя кишит стражевыми. Грамоты-то у нас есть, но мало ли что. Лучше перебдеть...  - Чем недобздеть! – ввернул Гром. Аэнни сморщилась.  - Грубовато сказано, но верно – кивнул Амарт. – Обойдем его по окружному тракту, а в первом приличном деревне купим лошадей. Эрмахт дал нам немного денег, сорок серебряных кронкъаттар (денежная единица Короны Севера. В одной кронкъатте двадцать восемь грошей. Прим. авт.). За эти деньги, думаю, можно купить трех средней руки крестьянских лошадушек.  - Эт-то, хозяин Амарт, я все думаю, а чего это он так резко нас отпустил? – спросил Гром, почесывая шею. – Еще и денюжек дал, и табачку на дорожку!  - Во-первых, я тебе сейчас не хозяин Амарт, а вольноотпущенник Торонир – свистящим шепотом цыкнул на него Амарт. – Во-вторых, говори потише. Эрмахт – наш сотоварищ, он из Искры. Его специально заслали, чтобы вытащить нас на волю. По бумагам мы покончили с собой, ну ты сам понимаешь, сам в петле висел. Поэтому Корона не поймет, что что-то не так, пока мы сами не заявим о себе. Эй, господин возница! – крикнул он уже громко. - Не зажжете ли лучинку от факела, мы покурить хотим!  - А? Что? – очнулся возница. – Нате, закуривайте. Впервые вижу альва, да чтобы курил!  - Закуришь тут после того ученья, что мы прошли – вздохнул эльф. – Это вам не Аст Ахэ!  - Это точно – гоготнул Гром.  - Эй там, на хвостовой, потише про Твердыню-то! – окликнули со впереди идущей подводы. – Не успели вольного ветра хлебнуть, как снова на мелькорову делянку захотели?  - А мы что? А мы ничего! – удивился орк. – Мы Твердыню и Айанто Мелькора уважаем и почитаем.  - То-то же! – отозвался неведомый стражник с передней телеги. Амарт взял лучинку, закурил, завернув дымное зелье в мерзлый дубовый лист, лежавший на дне телеги и передал тлеющую лучину Грому. Сложно было описать, что он чувствовал, выйдя на свободу после почти ста лет каторжного поселения. На его левой руке «красовалось» клеймо в виде трех рун: ИЗМ. Изменник. Обычное дело в эту суровую эпоху. Получить такое вот украшение можно было всего лишь за крамольные слова против Короны Севера, неосторожно сказанные в присутствие доносчика, или вообще ни за что – если доносчик окажется лгуном и подлецом. Все рудокопы Нибельхеля, кроме, наверное, недавно прибывшего Марлинга – который мог похвастаться другими тремя рунами, ВОР - были не слишком гордыми – хотя порой действительно гордыми – обладателями этих рун. Впрочем, сто лет назад все было по-иному, тогда еще жили в Белерианде эльфийские лорды, и айан’таэро Гортхауэр не решался на такие драконьи законы. И свой «изм» Амарт получил по праву, о чем свидетельствовало совсем другое клеймо, на правой руке. Не зажившее до сих пор.   Как, наверное, сказали бы барды сгинувшего Нарготронда, ожог от этого камня не заживает, пока в создании есть скверна. Амарт не верил в эрувианские учения эльфийских книжников, не верил он, впрочем, и в благого Учителя. Он, как и когда-то Феанор, предпочитал познавать, а не верить, и его холщовую сумку отяжеляла увесистая книга, куда он записывал свои познания. Эльфы, особенно нолдор, творят и познают по своей природе. Феанор ковал и изобретал зачарования. Финрод ваял. Среди нолдор рангом пониже были художники и мастеровые, писатели и кузнецы. Амарт, в чьих жилах текла половина нолдорской крови, был естествоиспытателем. С юных лет мало что занимало его больше, чем тонкие закономерности природы, превращения веществ, туманные вершины искусства счёта, ведавшие дроби, недостачи и неизвестные числа. Даже в Нибельхеле он урывал время для того, чтобы посчитать, сколько ударов сердца проходит, пока сквозь шахтный колодец высотой в тридцать локтей падает камень, или понять, почему светится в темноте каменная смола, попадающаяся в рудниках, и почему она вызывает у горняков опухоли. Такое мировоззрение и мироощущение оставляет мало места для веры. И постигнутые у Феанора в Форменосе ремесла, и чародейные умения из Твердыни – все он стремился сложить в единую мозаику законов. «О любомудрии природном» – так он назвал книгу, которую писал в своем скорбном жилище.   Только одно дело увлекало его больше, чем эти странные науки – борьба. Не та борьба, которой развлекаются крестьяне зимними днями, когда нечего делать на полях, а та борьба, что за справедливость. Та, что против лиходейства и злочиния. Еще будучи воином Твердыни в те далекие времена, когда она еще не стала камнем на шее у людей, он больше других возмущался беззаконным воинским приказам и попустительствам орочьей жестокости, больше других карал военных преступников, и именно тогда, в день битвы Дагор Браголлах, в его душе зародились первые сомнения в правоте Учителя.    * * *   - Мы сейчас пойдем, не волнуйся, Гром. Просто, понимаешь… думаю я, зачем все это? Представилось мне на мгновение – огонь и кровь, люди, эльфы, орки гибнут сотнями и тысячами в том сражении, час которого мы с тобой приблизим…  - Ясно, что тут непонятного! – ухмыльнулся Гром. – Конечно же, мы их всех порвём, чего сомневаться. И людей, и эльфов. И я буду их рвать, и ты, хозяин, будешь.  - Чего ради? – воскликнул Амарт. – Стоит ли цель средств, и вообще, что это за цель? Нам Тано говорил – после победы над нолдор воцарится мир и спокойствие, а я говорю – не будет никакого мира! Никто не даст врагу врываться в свой дом, и люди будут бороться против угнетателей до конца – против нас! Эта война бесконечна, и закончится либо когда не станет нас, либо их.  - Ну может быть – пожал плечами орк. – Мне-то что, я не какой-то там книжник. Мне сказали драться – я дерусь, а что да почему, не наше это дело, вот так. А кто сидит, думает и глазами лупает, вместо того, чтобы драться, того убивают. Работа такая – давай, убивай, а то тебя убьют, и чтоб я сдох, если это легкая работа. - Да, ты хороший солдат, Гром – ответил Амарт. – Только этого мало. Каждый должен понимать, за что он сражается.  - Хозяин, я не пойму, чего ты от меня хочешь? – удивленно воскликнул Гром. – Нас этому не учили! Зачем чего-то понимать, пусть такие как ты, умные, понимают… А мое дело маленькое.  - Да я знаю… - вздохнул эльф. – Я не для того тебя держу, чтобы ты со мной в умствованиях тягался. Только учиться думать все равно надо, Гром, как ни крути. Может быть, когда-нибудь ты поймешь. Может быть… Может быть, когда-нибудь это существо поймет его слова. Только понимает ли он сам себя? Жизнь на удивление быстро расходилась со словами, которые он слышал в Твердыне, и вот уже замысел Учителя казался ему ошибкой. Может ли Учитель ошибаться? Или это – не ошибка, а незнание этих замыслов самим Амартом? И значит – Тано либо дурак, либо не честен с ними, его рыцарями? Странные какие-то мысли лезут в голову. Странные и опасные. Если нолдор не правы, и Учитель тоже не прав, то кто тогда прав? «Да уж, это точно, я сам себя не понимаю!» – подумалось ему. Когда-то только покойному Гэлторну его мысли казались ересью, а теперь это зашло так далеко, что они противоречат и друг другу, и всему, чему черного нолдо учили когда-то в жизни – что в той, валинорской, что здесь, среди воинов Тьмы. Но ведь Учитель говорит – «Смотри своими глазами», и разве не это он имеет в виду?   Смотри, смотри своими глазами... Вот и досмотрелся. До «изма» досмотрелся. Но именно тогда и зародилась в его голове мысль найти тех, кто думает так же. Из пятерых воинов Аст Ахэ – его, Амарта, Аэнни, Дайны, Борварта и Илльо – и была создана «Серебряная Рука», предтеча Искры. Они не выступали против Учителя, вовсе нет. Они хотели всего лишь возвращения к старым идеалам черно-серебряных рыцарей, возвращения Бдительного Мира, когда они учили и исцеляли, а не строили пирамиды из отрубленных голов. Нет, Тано первым выступил против них. В ночь после Нирнаэт, когда доброе, понимающее лицо Учителя окончательно уступило место мурлу палача, вся Серебряная Рука была арестована (Илльо, впрочем, избежал клейма «ИЗМ», будучи убит в бою десяток лет до того), и если бы тан’ирэ Амарт не додумался привлечь к делу и простолюдинов, эта история бы закончилась бездарным концом. Но нет – он нашел способ связаться с сотоварищами, и стал вместе с ними, из Нибельхеля, создавать новое общество, пришедшее на смену Серебряной Руке. Общество под названием Искра. Уже через десять лет Искра имела своих людей везде, где осмеливались поднимать голос против Короны Севера. Письма с неволи, написанные Амартом, шли из рук в руки атаманам «волчьих голов», честным сельским старостам, кузнецам, ковавшим оружие в обход запретов коронных законов, и просто вольнодумцам. Глашатаи Короны отрицали существование Искры, списывая нападения на мытные обозы и карательные отряды на бесчинство степняков-урухи, а атаманов восстаний, вроде знаменитого Дейрела, живописали в летописях самыми гнусными красками. Но стражевые полжизни бы отдали, лишь бы узнать, кто же такой этот «старший товарищ», с чьей легкой руки припекает снизу черный трон Учителя. Начинайте бояться, стражевые. Король голодранцев на свободе.    - Тпру! – послышался спереди голос форейтора. – Солнце садится! Привал! Они уже пересекли ту черту, за которой кончалась долгая северная ночь и начинались простые, привычные дни и ночи теплых земель. Близился Гоннхейм, а за ним – относительно вольные, по сравнению с каторгой, земли Северных кланов. До Амарта донеслось фырканье распрягаемых коней и лошаков. Никто не собирался сгонять их с телеги, Аэнни и Гром уже спали, и Амарт, укрывшись плащом, тоже провалился в сон. Он был эльфом, и на нем была теплая одежда, а значит, он мог спать на легком морозце, не боясь, что замерзнет и не проснется. Перед его глазами вновь расстилались картины далекого прошлого...     Конец Предначальной эпохи. Дренгист, Хитлум.   Истар быстрым шагом направлялся к своему костру. Ему не терпелось поделиться новостями - как о своем новом мече, так и о стычке с уродливыми тварями и скором отправлении. Впрочем, наверное, о стычке словоохотливый Лауральдо уже рассказал всему отряду. А товарищ уже ждал его около костра.  - Эх, ну почему не я убил этого орка! - воскликнул он, увидев Истара.  - Кого-кого? - не поняв, переспросил тот.  - Орка. Ну уродца этого, что напал на нас - мы им уже название придумали. Может быть потому, что наши предки, когда шли через Средиземье в Валинор, называли «орком» любое чудище, которого пугались, вроде как «бука», и вот теперь мы вспомнили это древнее словечко. А может быть, просто потому, что они рычат так: "Ор-р-рк!". Ну ты покажи хоть этот меч, что тебе кано дал. Истар вытащил из кольца на перевязи Хэлканар и несколько раз взмахнул им в воздухе.  - Дай взглянуть! - Лауральдо взял меч в руки и начал рассматривать. - Ничего себе, сам Феанор делал! Вот это Маэдрос сегодня расщедрился!  - Только не вздумай пустить его по рукам всего отряда - ответил Истар. - А у тебя-то самого какой меч? Лауральдо показал свой меч - немножко пошире и потяжелее, чем Хэлканар, и без рунных заговоров на клинке, зато в ножнах.  - Что ж он тебе ножны к нему не дал? - спросил он.  - Если бы были, то наверное бы дал. Давай пойдем к тому обозу, где мы брали одежду и перевязь, и поищем там простые кожаные ножны. Вдруг да и подойдут. Они поднялись и снова пошли к обозу, и вдруг Истар оглянулся.  - Смотри, Лауральдо, что это?   Обернувшись, он увидел завораживающую и пугающую картину - корабли, которые должны были, по словам Маэдроса, отправиться назад, в Араман, полыхают ярким огнем, чадят дымом, который ветер с моря гонит прямо на войско. Гудение и треск пламени, которое поднялось, как казалось, до небес, слышны даже здесь. Горят белые корабли, подожженные с берега, паруса полыхают и выбрасывают снопы искр, падают в воду горящие мачты и дымятся лебединые шеи - носы кораблей. А сам Истар стоит, потрясенный зловеще красивым зрелищем, смотря как черное ночное небо рассекают языки огня, и отблески пламени озаряют его лицо.  - Феанор поджег корабли... - прошептал Лауральдо.  - Я почему-то с самого начала думал, что он не отправит их назад - ответил Истар. - Но я не думал, что он сделает это так... - он задумался, подбирая подходящее слово - ... так напоказ!  - Да, это сделано напоказ. Это зрелище - для нас. Для того, чтобы мы не надеялись больше вернуться и не думали об ином пути назад, кроме победы. Интересно, а узнает ли это Финголфин?  - Финголфину придется теперь идти через северные льды - мрачно ответил Истар. - Я ведь потому-то и сбежал из его войска на корабле, что знал - все будет именно так. А многие из них еще на что-то надеялись. Слова Намо о предательстве оказались правдой. И с кем быть лучше - с предателями или с преданными? Все войско, расположившееся на берегу залива, встало, глядя на полыхающее на воде пламя, а впереди затрубили походные рога.  - Отправляемся. Нам надо скорее сбегать к обозу, чтобы успеть до отправления! - быстро сказал Истар и прибавил шагу.   Они опоздали в свой передовой дозор всего на чуть-чуть, зато к Хэлканару нашлись ножны - простые, из  толстой кожи и несколько широковатые, ну что ж поделать - других не было. Большая часть войска была пешей, но их отряду дали коней и послали вперед. Они ехали по лесистым равнинам, на которых не замечали пока признаков какого-либо населения, ни эльфов, ни "орков", как их уже называли все - слово, похоже, совсем прижилось. Быстро холодало, несколько раз шел снег, и пожелтевшие травы покрывались белыми пятнами. Никаких дорог, кроме звериных троп, не было, и им приходилось выбирать дорогу по лугам, между лесами - до тех пор, пока они не наткнулись на первых врагов. Заметил их следы ехавший впереди эльф Аркуэнон - это была вырубленная в лесу просека, уходившая на северо-восток. Он подозвал своих товарищей, чтобы показать свою находку, и Истар подъехал поближе. Деревья повалены вдоль звериной тропы в разные стороны, повсюду валяются сучья - похоже, орки, если эти лесорубы действительно орки, растащили стволы на дрова или на строевой лес, а небольшие сучья оставили здесь.  - Я бы не стал углубляться в просеку - высказал мнение Истар. - Вдруг там среди леса мы нарвемся на новых орков? Лучше подождать основного войска.  - Нет, я спешусь и разведаю, что там - возразил Аркуэнон. - Если там есть орки, то я хоть узнаю, сколько их и справимся ли мы без помощи.  - Я с тобой! - сказал Истар, тоже спешиваясь. - Мне не терпится попробовать в деле свой новый меч, да и одному тебе идти опасно.  - И я пойду! - присоединился к нему Лауральдо. - Втроем будет как раз: и не так страшно, и не слишком много.  - Только больше добровольцев не надо! - вмешался старший отряда, Эленкано. - Лауральдо прав, больше трех слишком много для разведчиков, слишком заметно.     Обычно эльфы ходят бесшумно, но здесь, чтобы избежать хруста разбросанных по земле сухих веток, приходилось двигаться очень осторожно. Все вооружились короткими луками и медленно пошли вдоль просеки, скрываясь между деревьями - Аркуэнон спереди, затем Истар и Лауральдо. Наконец впереди послышался какой-то шум.  - Как я и думал - прошептал Истар. - Просека не заброшена, там кто-то есть. Они подобрались поближе и увидели, что просека вышла на опушку леса, где выстроена землянка. Из трубы землянки курится дым, а около выхода из нее сидят два орка. Причем уже не в грубо сшитых шкурах, как те, встреченные первыми, а в более-менее приличных железных доспехах поверх кожаных рубах и волосатых, мехом наружу, штанов из козлиной шкуры, но приятнее они от этого не стали. Один держит в руках вороненую кривую саблю, рядом с другим валяется большой двуручный топор. Они громко и хрипло о чем-то разговаривают, или, скорее, переругиваются, судя по общему тону их непонятной, тарабарской речи.  - Стреляем? - еле слышно шепнул Лауральдо, хотя орки разговаривали громко и ничего вокруг себя не слышали. - Истар, бери себе левого, с топором, а я буду стрелять в правого. Давай! - они натянули луки, послышалось негромкое пение тетивы, и оба урода повалились, пронзенные стрелами прямо в лоб. Здоровый орк с топором, однако, не сдох сразу - он громко взревел что-то, и из землянки послышался шум. Аркуэнон спустил свою тетиву, и крикун затих, но наружу вывалилось еще двое - тоже с луками. Они озирались по сторонам, пытаясь понять, с какой стороны летели стрелы, и поняли - когда получили по стреле сами.  - До чего тупые эти орки! - уже вполголоса произнес Лауральдо. - Вылезли прямо под наши стрелы!  - Теперь надо проверить землянку! - Истар убрал лук за спину, вытащил из ножен меч и вышел на опушку, уже не особенно заботясь о бесшумности. Остальные последовали его примеру и приблизились к входу в землянку. Он откинул тряпку, закрывавшую вход в землянку, и обнаружил там безоружного орка, забившегося в угол, и связанного, избитого эльфа. Пахло в землянке смесью дыма и орочьего пота, в углу, около грубо сложенного очага, валялась куча подстреленной и подбитой лесной дичи, а в другом, у входа - деревянный окованный щит и широкий, скверной ковки, уродливый меч без крестовины.  - Стой на месте! - крикнул Истар орку, не особо думая, как он поймет наречие Валинора. - Пойдите сюда, друзья! - позвал он наружу. В землянку спустились Лауральдо и Аркуэнон, орк, увидев их, провизжал что-то и попытался забиться под дощатую койку.  - Надо взять его живым! - Лауральдо схватил щит орка и стукнул его по голове со всего возможного в этой тесной землянке размаху. Орк обмяк, и Лауральдо принялся развязывать пленника-эльфа. Пленник, по всей видимости, был из местных тэлери - худенький даже для эльфов, никогда не отличавшихся крепким сложением, с каштановыми волосами, из которых был вырван клок, лицо рассажено в кровь.  - Лауральдо, дай веревку! Мне нужно связать чем-то этого грязного орка! - Истар дождался, пока тот освободит пленника, взял веревку и связал руки и ноги орку. - Аркуэнон, помоги его вытащить! Или нет, лучше сбегай за основным отрядом, пускай придут сюда, а мы покараулим орка прямо здесь.   К тому времени, как подъехал Эленкано с отрядом, Истар и Лауральдо уже привели эльфа-пленника в чувство. Поначалу он почти не понимал их наречия, ведь за тысячи лет жизни по отдельности языки эльфов Запада и Средиземья разошлись - но постепенно, не столько через слова, сколько через мысли (примечание: почти все эльфы обладают способностью общаться мысленно, без слов - это называется по-эльфийски "осанвэ", но у большинства это выражается только в виде своего рода дополнения к обычной речи или умения распознавать не особо скрываемые чувства, и только немногие умеют действительно читать мысли других и передавать их на расстояние. Мысли же не желающего того прочесть вообще нельзя, исключения крайне редки и происходят обычно от Мелькора. В подробностях см. эссе "Осанве-кента" Дж.Р.Р. Толкиена или "По ту сторону рассвета" О.Чигиринской - прим.авт. ) им удалось понять друг друга. Он назвал свой народ синдар - серыми эльфами, и сообщил, что был воином Тингола, короля Дориата, чьи владения  находятся южнее - за горами, которые он назвал Эред-Ветрин - и был захвачен в плен гламхот (орками, как они поняли). Себя он назвал Белектиром и спросил, кто такие его освободители и откуда пришли. Истар сообщил, что они - высокие эльфы, нолдор, и приплыли из-за Моря сражаться с Морготом (Белектир сначала не понял последнего слова, но потом, когда ему объяснили, сказал, что синдар называют Моргота Белегур). Рассказ синда об окружающей местности они не поняли из-за обилия незнакомых названий, но уяснили, что эти земли, расположенные на самом западе Средиземья, называются Белерианд, и что крепость Моргота, Ангбанд, находится к востоку и северу отсюда, и, чтобы туда попасть, они должны, пройдя страну, где сейчас находятся, перевалить через горы и оттуда двигаться через степь на северо-восток. Когда вошел Аркуэнон, а за ним и Эленкано, они вкратце пересказали им все, что узнали. Тут орк, до сих пор лежавший тихо, зашевелился, и Эленкано с Аркуэноном пришлось выносить его из землянки. Белектир, поблагодарив своих спасителей, рассказал, что кроме этих орков, в окрестностях просеки других нет, но по всей местности шныряют такие же мелкие их отряды, после чего, заверив, что доберется до дома самостоятельно, решил отправиться - впрочем отдохнуть с нолдор он согласился.   Вскоре подошло основное войско, и Эленкано передал пленного орка сыновьям Феанора. Лагерь их дозорный отряд разбил все около той же землянки - грязной, зато теплой, попутно приведя её в относительный порядок.  - Пленный орк, оказывается, еще неприятнее чем мертвый!.. - проворчал Эленкано, разводя огонь в очаге и поджаривая дичь. - Он пытался на меня напасть, даром что связанный, и мы с трудом усмирили его. Похоже, злоба и жестокость для них естественны. Интересно, что такое эти орки?  Искаженные животные или... или искаженные эльфы?  - Не представляю я, что может сделать эльфа таким - пожал плечами Истар. - Впрочем Моргот... да, наверное, он может. Но если это искажение злыми чарами Моргота - значит оно не естественно. Внешне-то скорее всего они уже не изменятся никогда, но вдруг их внутренне, душой еще можно вернуть в прежнее состояние?  - Я даже сомневаюсь, что у них есть души - ответил Эленкано. - Мы пытались войти с пленным в осанвэ, и знаешь, что обнаружили? Он почти не способен сопротивляться этому, а значит свободной воли у них нет.  - Не может такого быть, чтобы кто-то, пусть даже Черный Властелин, сумел отнять у эльфов дар  самого Единого, душу! - усомнился Истар. - Они искажены и искалечены душевно - это да. Потому, наверное, они такие злые и жестокие, потому, наверное, у них и забита свободная воля - но они все же не бездушные твари, я не могу в это поверить. И должен быть способ исцелить их.  - Не знаю. Может быть, ты и прав. Но знаешь что, лучше ты не говори об этом воинам.  - Почему?  - Потому, что бездушных тварей убивать легче... много легче, чем себе подобных, тем более  настолько искалеченных и искаженных - ответил Эленкано. -  Пусть они лучше думают, что убивают опасное зверьё, а мудрствование оставим ingolmor. Да и нам хватит обсуждать это, давай-ка лучше отдохнем.   Истар послушно лег на свое одеяло и укрылся теплым плащом. Огонь постепенно гас, и веки Истара опустились - он погрузился в сон, убаюканный свистом ветра за порогом землянки. Свет... свет - так давно не виденный посреди окружавшего их мрака... Вновь видения прошлого - Валинор. Но не спокойные видения - тревожные... Гулкие коридоры Форменос - он несет Феанору создание своей мысли, чтобы поделиться радостью творения - но получает такой удар... Вот и они уже позади - он выходит из врат башни, глядя на восток, но уже не смутное волнение рождается в его душе, а страх перед будущим - ибо он уже знает будущее... Откуда? Сон смешался с явью, и явь - хуже сна. Новый удар - и свет иссяк, померк... Он бежит, объятый страхом, по ставшим незнакомыми темным улицам Тириона, а на улицах, всегда полных народу - никого, и только мгла неизвестности окружает его. Молнией треснуло небо на севере - что там? И вот он уже не один, реки факелов текут вверх, к Туне, а Феанор клянется страшной клятвой - и вновь небо раскалывает гром. Вперед, навстречу холодному ветру с моря - по гавани Альквалондэ, и под новые сполохи молнии по мостовым течет кровь - кровь невинных жертв. И вновь - на север, вновь навстречу ледяному ветру, и вновь - гроза, и Намо Мандос вещает с гор вселяющие ужас слова рока, и ветер воет в скалах - и кажется ему, что это не ветер, что это снова грозный вала обращается - теперь уже к нему, Истару: «Ты идешь навстречу тьме, маленький эльда, и ты не единожды посмотришь смерти в лицо - но она не подарит тебе покоя, только унесет тех, кто будет с тобой рядом - не единожды!.. Ты увидишь Властелина Тьмы - и погрузишься в его стихию, как в темную воду, ты увидишь зло - но глаза твои будут слепы, и ты скажешь: это - добро... И даже если судьба позволит тебе прозреть - ни лед, ни пламя, ни сталь клинков не помогут тебе разорвать цепь, что свяжет тебя со стражем слепых, и только смерть разрушит её... И ты захочешь смерти - но не дано тебе будет уйти из мира!» И вот он плывет через темные воды  Великого Моря - один, на крошечном суденышке, и вот, с последним ударом грома, воронка водоворота всасывает в себя его кораблик - и он опускается все ниже, ниже...    - Что с тобой, Истар? - голос Эленкано рассекает видение, как острый меч - полотно. - Если ты будешь так метаться, то, чего доброго, проснешься в очаге! У – ух… Все в порядке… Он среди друзей, в теплой землянке - лежит на полу, упав с дощатой полки. Не стоит брать в голову - просто дурной сон. А бывают ли они вообще, «просто дурные сны»? Ведь и перед падением тьмы было у него предчувствие, и перед кровавой резней в Гаванях, и сожжение кораблей он предвидел, но чтобы - так? Нет, такого с ним ещё не было. Что же там, впереди? «Ты увидишь Властелина Тьмы...» Неужели - плен? Нет уж, лучше погибнуть!  «И ты захочешь смерти, но не дано тебе будет уйти из мира...» И это - неизбежно? Ведь нет пути назад, Благословенный край не примет больше его, как бы он того не просил. «Нет, лучше встретить свою судьбу лицом - и стойко перенести все её удары. Единый, дай мне сил на это!»  - Что тебя так взволновало? - участливо спросил Эленкано. - Привиделось что-то нехорошее? Ну, это немудрено. Идти куда-то через мрак, сражаться с какими-то чудовищами, слышать страшные пророчества - тут и первый смельчак забеспокоится!  - Ничего страшного - проговорил Истар. - Не обращай внимания.   Так потянулись долгие дни пути - если о вечном сумраке можно сказать "дни". Они ехали через равнины, всхолмья и горы, пересекая страну, покрытую мраком. Все холоднее становилось, все чаще падали сначала отдельные снежинки, а потом уже и настоящие снегопады, все чаще тучи закрывали небо, и все реже были видны звезды, и постепенно нолдор так и прозвали эту страну - Хисиломэ, страна Ночной мглы - Хитлум на языке немногочисленных местных эльфов. Их наречие - синдарин -  за тысячи лет жизни врозь сильно разошлось с наречием нолдор, но многое было и общим, выучить его оказалось несложно, и, когда войско подошло к восточным пределам Хитлума, уже многие из них переняли синдарин. Время от времени попадались небольшие банды орков, с которыми они расправлялись без труда, а однажды - у озера, что звалось Митрим - даже пришлось схватиться с доброй тысячей их, но потерь почти не было. В плен орки не сдавались, и захватить удавалось только потерявших сознание. Их грубый язык был поначалу сложнее для понимания, но по сути дела он оказался устроен очень просто, много проще чем квэнья - язык Валинора, но толку от пленных орков было все равно куда меньше, чем головной боли - большинство из них знало очень мало. А войско все продвигалось дальше, оставив позади, у берегов рек и озер Хитлума, своих любимых и жен, что пошли за ними в Средиземье, продвигалось навстречу леденящему холоду Севера, навстречу судьбе, которая готовила им неведомую пока участь.    *  *  *    Наконец они подошли к перевалам гор, которые местные эльфы называли Эред-Ветрин. Судя по рассказу Белектира, подтвержденному впоследствии другими немногочисленными местными жителями, за ними должна была начинаться обширная, холодная пустынная степь, отделявшая Белерианд от владений Мелькора - Моргота. Войско уже переваливало через горы, а их дозор нес стражу на той стороне. Истар, ежась от холода, приблизился к костру, за которым уже сидели Эленкано и Лауральдо, а с ними ещё трое эльфов, недавно прибывшие в дозор. Все остальные в разъезде, обозревают темную степь. Костер дымит и шипит, поглощая покрытые изморозью ветки, но тепло даёт исправно, хоть тучи и предвещают новый снегопад. Он присел у огня и сидел молча, обдумывая впечатления похода. Интересно, сколько дней, если считать, идут они на восток и север из далекого уже Благословенного края, и где он остался - Валинор, куда им уже нет пути назад? Истар не знал, почему, но он нисколько не сожалел об утраченной родине, которую помнил только как золотую клетку, в точности как говорил о ней Феанор в ту ночь - или день, кто теперь разберет? - с холма Туны. Как и Феанор, он не мог наслаждаться покоем Амана Благословенного, что-то внутри него противилось этой неизменности - которая канула ныне в небытие. Все-таки удивительно много общего у него и нового короля нолдор - тот же неукротимый, огненный нрав, гордость и упорство, доходящее до упрямства, скорый гнев - и душа творца... Почему, интересно?.. Мелькор его знает, подумал Истар, сам еще не зная, насколько прав.   Тучи немного разошлись, и серебряные звезды проглянули на черном небе - огоньки света среди тьмы. Повеяло ветром, и языки пламени костра всколыхнулись, пустив искры. Сухая, припорошенная снегом трава зашелестела, и ветер принес с северо-востока стук копыт. Разъезд вернулся, разведав окрестности. Истар оглянулся и увидел впереди Аркуэнона и Нардила на конях, за которыми скакали еще два всадника, лиц которых не было видно. Все были, по-видимому, встревожены.  - Орки! - оборвал тишину голос Нардила. - Около тысячи, уже не шайки, а настоящее войско. Идут ходко, будут здесь часов через шесть, и нам придется укрыться в горах, ожидая остальных, идущих сзади.  - Время у нас есть - ответил Эленкано, вставая. - Так, костер мы сейчас же потушим и отправимся к нашим с донесением, чтобы они успели приготовиться и принять бой. Если мы все укрепимся в предгорьях, то удержим любое войско. Сворачивай лагерь и по коням! Истар плеснул воды на уголья, зашипевшие, как озлобленная гадюка, и забросал снегом кострище, после чего свернул теплый спальный мешок в седельную сумку и вскочил в седло. Обычно эльфы не пользовались седлами, но в долгих поездках верхом, какие требовались от разведчиков и воинов, без седла было тяжело - да и сумки без седла вроде бы как привесить некуда. Эленкано, ехавший впереди, тронул вперед рысью, и прочие всадники поскакали уже за ним - назад, в горы, предупредить своих. До перевала они доскакали быстро, и стоило только им немного подняться в горы, как впереди уже показались первые ряды войска феанорингов. Они подскакали поближе, и Эленкано окликнул их:  - Aya, ohtari! (Приветствую, воины! – кв.) Впереди - враги, около тысячи орков подступают к горам! Пошлите гонца к Феанору и Маэдросу, чтобы отдали приказ остановиться и закрепиться на перевале!   Вскоре войско, огласив горные спуски трубными звуками рогов, остановилось, и наилучшие из воинов перешли вперед, чтобы дольше удерживать перевал. На крутом спуске их собралось уже около сотни - с длинными луками и мечами, готовые стрелять по врагам даже через мрак. Вновь протрубил рог, и воины расступились - сам Феанор подъехал на коне, чтобы лично руководить обороной перевала. Он спешился и поднялся на высокий валун, и нолдор притихли, чтобы услышать его обращение. Истар понадеялся, что его нельзя различить в плотных рядах воинов, если нарочно не искать глазами.  - Нолдор! Мы долго шли к этому мигу, мы проделали огромный путь, и вот - наша цель уже близка! - с этими словами Феанор высоко поднял над головой меч. -  За этой безрадостной равниной лежит Ангамандо - твердыня Моргота, нашего Врага, за которым мы отправились в этот славный поход, и сейчас нам предстоит великий бой с его войском! Орки уже идут сюда с севера, чтобы преградить нам путь, но мы сметем этот жалкий заслон! Стойте насмерть, доблестные воины, и да поможет нам Единый!   Глава 6. Конец Первой Эпохи, близ Гор Ночи (Железных Гор)   Дорога постепенно становилась все уже, поднимаясь выше и выше по предгорьям. Впереди уже маячили высокие пики Гор Ночи... впрочем нет, Железных Гор. До Хитлума и Белерианда рукой подать, а значит, пора перестраиваться на имена, данные землям эльфами. Еще немного, и лошадей придется отпустить – ведь у троицы путников не было таких запасов овса, чтобы перевести животных через длинные, каменистые и бестравные перевалы. И еще у лошадей есть обыкновение ломать ноги на неровных скалистых косогорах, изобилующих трещинами и расщелинами, а вылечить лошади ногу в дороге нельзя никак: даже если применить лечебное чародейство, нога срастется неправильно и лошадка будет хромать. Так что лучше отпустить, чем прикончить. Да и было бы чем приканчивать... Из оружия у путников была только старая крестьянская коса, которую нес на плече Гром. Коса была куплена в том же селе, что и два коня – третьего, увы, не нашлось.  - Амарт! Какой сейчас день? – спросила Аэнни, когда очередной день пути подошел к концу.  - 23 день знака Змеи – подумав, ответил Амарт. – Или, по южному счету, пятнадцатое нарбелета (октября – А.Н.). У нас в запасе еще три дня, и нам нужно успеть перевалить через горы и спуститься на хитлумскую равнину. А дорога все хуже и хуже...   Это было памятное место. В годы Бдительного Мира Полночная Седловина была одним из перевалов, через которые ходили в Верхний Белерианд черные менестрели и проповедники. Через каменные стены, отделявшие Хитлум и Анфауглит от северных земель, Дор-Даэделоса, можно было пройти либо через Седловину, либо через Восточный Стык, узкую долину на границе Железных и Синих гор, либо тем путем, что шли воины Финголфина во времена оны – на западе, вдоль моря. Был и ещё один перевал: рядом с трехглавой горой Тангородрим. Тот, где на север глядела тонкая, готическая башня Аст Ахэ, а на юг – огромные ворота Ангбанда. Приятный глазу фасад для союзников – и устрашающий для врагов и покоренных народов. Помнится, именно у южного склона Седловины был убит Гэлторн – один из последних эллери, некогда дружный с Амартом. Они сходились, конечно, не всегда и не во всем, и Амарта порой пугало его нежелание обсуждать тонкие вопросы истории Эллери и Аст Ахэ – те, в которых свежий, незамыленный взгляд молодого воина видел нестыковки и несоответствия. Порой ему казалось, что упорное отрицание Гэлторна намного красноречивее говорит о том же, о чем сказал бы и возглас «Да, ты прав, это не может быть правдой!». К моменту своей гибели эллеро был уже не в лучших отношениях с Амартом, но в чем-то тот был ему благодарен. Быть может, за первый невольный толчок на путь сомнения?   Библиотека Твердыни - длинные ряды книжных полок, пыль времен на хранилищах знания... Он листает летописи Аст Ахэ, и хроники погибшего народа Эльфов Тьмы...  - Смотри, Гэлторн - тут написано, что мой отец, Ахтэнэр, был распят вместе со всеми по приказу Валар! А моя мать говорила мне другое, да и не родился бы я на свет, если бы все было так как тут пишут!  - Нельзя быть таким подозрительным, Амарт. Учитель был ослеплён горем, и ему было тяжело даже смотреть на роковые скалы,  не то что пересчитывать поимённо всех, кто к ним был прикован - качает головой целитель. - Он тоже может ошибаться!  - Нет, всё равно не сходится! Почему же тогда одних казнили, а других, как Мириэль с братом, оставили? Не стыкуется, Гэлторн!  - Что ты хочешь этим сказать? - удивленно смотрит на него Гэлторн. - Что здесь пишут неправду? «Да!» - хотел было ответить он, сам удивляясь своей уверенности. Почему - он не знал, но...  - Нет... - произносит Амарт. - Я удивляюсь. Я просто удивляюсь, думаю, почему такая явная ошибка ещё не исправлена. - Знаешь, Амарт... Не стоит думать об этом.  - Что значит «не стоит думать»?! - от волнения Амарт чуть повышает голос. - Тано же сам говорит, мол, смотрите своими глазами, думайте сами, а не повторяйте за другими, и - «не стоит думать»?  - Ты многого не понимаешь, и я желаю тебе только добра - спокойно, настойчиво повторяет Гэлторн. - Давай больше не говорить об этом... Зарегистрирован G.K. Гость Re: Искра « Ответить #7 В: августа 10th, 2007, 1:52am » Цитировать Править Удалить Молодец!   Я вообще из всего на эту тему читал только ВК и кусочек сильмариллиона. Да простит меня профессор, но, сказать честно, "искра" мне видится более динамичной, чем "властелин колец". Здесь есть интрига. И красивым языком написано - чувствуется, что читаешь оригинал, а не сомнительный перевод В общем - придраться не могу ни к чему Ни к стилю, ни к слогу, ни к сюжету Зарегистрирован G.K. Гость Re: Искра « Ответить #8 В: августа 10th, 2007, 1:55am » Цитировать Править Удалить Вообще, плохо, что я не читал ни одного писателя-толкиениста Надо бы хоть что-то ппочитать Зарегистрирован Аврора Николаева Гость Re: Искра « Ответить #9 В: августа 10th, 2007, 3:48pm » Цитировать Править Удалить Благодарю..... И жду отзывов людей, знакомых с околотолкиенистикой ближе. Также буду благодарна, если госпожа Альвдис разместит сие в Тол-Эрессеа. « Изменён в : августа 10th, 2007, 3:53pm пользователем: aurora » Зарегистрирован Страниц: 1  Ответить Уведомлять Послать Тему Печатать Перейти к разделу: ----------------------------- Научный форум -----------------------------  - Мифология   - Буддизм и философия   - Уголок востоколюба   - Уголок историка   - Уголок путешественника   - Разности гуманитарных наук   - Новости точных и естественных наук   - Новости астрономии   - Вопросы и ответы   - Научная и культурная жизнь ----------------------------- Пристанище книжных детей -----------------------------  - Арда и окрестности   - ...характер ардический, скверный!   - После Пламени   - "Между"   - Волшебный фонарь   - Думаем стихами   - Чудеса в решете   - Книжная полка   - Витражи => Проба пера ----------------------------- Разговор по душам -----------------------------  - Science with smiles   - Важнейшее из искусств   - Озорник   - У камина   - Дикое хозяйство и способы его одомашнивания   - Мяф.Ру   - Гипер-гиппо :-) ----------------------------- Всякая всячина -----------------------------  - "Куда ж поскачет мой проказник?"   - Турнир-2006   - Гостевая книга   - Самопиар   - Доброе слово приятно не только кошке ----------------------------- О форуме -----------------------------  - Правила и новости   - Лучшие темы нашего форума   - Технические вопросы « Предыдущая Тема | Следующая Тема »

Форум портала «Миф» » Powered by YaBB 1 Gold - SP1!
YaBB © 2000-2001, Xnull. All Rights Reserved.

	Введите условия поиска Отправить форму поиска
	Web mith.ru

Подсайты и проекты Миф.Ру: Epic.Mith.Ru современное изучение эпоса Arigato.Mith.Ru Япония: древняя и современная культура Caucas.Mith.Ru наука, культура и природа Северного Кавказа Museum.Mith.Ru современная мистическая живопись День в истории иллюстрированная летопись культуры и истории Портал "Миф" Научная страница Научная библиотека Художественная библиотека Сокровищница "Между" Творчество Альвдис "После Пламени" Форум Ссылки Каталоги Общая мифология Общий эпос Славяне Европа Финны Античность Индия Кавказ Средиземноморье Африка, Америка Сибирь Дальний Восток Буддизм Тибета Семья Рерихов Искусство- ведение Толкиен и толкиенисты Русская литература На стыке наук История через географию Зверики Пейзажи Чудеса природы Живопись fantasy Живопись космистов Летопись культуры Модерн Мир Толкиена Буддийское искусство Национальные культуры Кимоно Рукоделие Улыбнемся! портал "Миф" (с) 2005-2014