Форум портала «Миф»


    
      
        Форум портала «Миф»
        (http://www.mith.ru/cgi-bin/yabb2/YaBB.pl)
      

        Научный форум >> Мифология >> Волки, воинские союзы и... матерная речь
        
(Message started by: Альвдис Н. Рутиэн на апреля 28^th, 2006, 8:05pm)

Заголовок: Волки, воинские союзы и... матерная речь
Прислано пользователем Альвдис Н. Рутиэн на апреля 28^th, 2006, 8:05pm

Случайные подборки иногда оказваются релевантнее иных целевых.
Мне - именно случайно! - довелось прочесть приводимые статью и рецензию в течение получаса. Эффект спецфиЦкий [smiley=kaktus.gif], чего и вам желаю.

http://books.swarog.ru/books/history/0eliade/plat001.php
ОБРЯДЫ И СИМВОЛЫ ИНИЦИАЦИИ:
БЕРСЕРКИ И ГЕРОИ
Мирча ЭЛИАДЕ

Мы с удовольствием представляем читателю перевод фрагмента одного из трудов Мирчи Элиаде, великолепного исследователя Традиции, работавшего на стыке этнографии и истории религий. Оригинал текста, перевод которого публикуется ниже, представляет собой небольшой фрагмент из книги Элиаде "Ритуалы и символы инициации" (глава V - "Героические и шаманские инициации"). Перевод выполнен Д.Громовым по английскому изданию 1965 года [i] для альманаха "Мифы и Магия Индоевропейцев".

Текст М. Элиаде приводится здесь без сокращений и практически без изменений (за исключением отсылок к источникам); мы лишь взяли на себя смелость прокомментировать некоторые тонкие моменты данной работы.

Антон Платов

Становление берсерка
В знаменитом отрывке "Саги об Инглингах" так представляются товарищи Одина:

Они шли без щитов и были безумны как псы или волки, и грызли собственные щиты, и были сильны как медведи или быки; они убивали людей, и ни огонь, ни сталь не могли ничего сделать с ними; и это было то, что называют неистовством берсерка.

Эта мифологическая картина может быть с уверенностью истолкована как описание реального мужского общества - имеются в виду знаменитые Monnerbunde древнегерманской цивилизации. Буквально слово берсерк означает "воин в шкуре (serkr) медведя"[ii] . Иначе говоря, эти воины магически идентифицировались с медведем; более того, предполагалось, что иногда они могли превращаться в волков или медведей[iii] . Человек становился берсерком в результате инициации, включавшей в себя особые воинские испытания. Так, Тацит сообщает, что у хаттов кандидат не стриг волосы и бороду до тех пор, пока не убивал врага. У тайфалов юноша должен был убить кабана или волка; у герулов он должен был сражаться безоружным. В процессе этих испытаний кандидат сопоставлялся с дикими животными; он становился наводящим ужас воином в той мере, в какой вел себя, как хищный зверь. Проходящий инициацию кандидат трансформировал себя в сверхчеловека настолько, насколько удавалось вобрать в себя магико-религиозную[iv] силу, присущую хищнику.

В скандинавской "Саге о Вёльсунгах" сохранились сведения об испытаниях, типичных для инициаций берсерков. Король Сиггейр вероломно захватил владения своих девяти шуринов, Вёльсунгов. Прикованные к брусу, все они были съедены волчицей, уцелел лишь Сигмунд, спасшийся благодаря хитрости сестры своей Сигни. Скрываясь в хижине в глубине леса, куда Сигни приносит ему пищу, он ожидает часа расплаты. Когда два сына Сигни достигли десятилетнего возраста, она послала их к Сигмунду на испытание. Сигмунд находит, что они трусы, и по его совету Сигни убивает их. В результате кровосмесительных отношений со своим братом Сигни рождает третьего сына, Синфьотли. Когда ему исполняется десять лет, мать подвергает его первому испытанию: она пришивает рубашку к его рукам, протыкая кожу. Сыновья Сиггейра, подвергшиеся тому же испытанию, кричали от боли, но Синфьотли был невозмутим. Когда рубашка снята, мать сдирает кожу и спрашивает, чувствовал ли он что-нибудь. Мальчик отвечает, что Вёльсунгов не беспокоят подобные пустяки. Тогда мать посылает его к Сигмунду, который подвергает мальчика тем же испытаниям, которых не выдержали когда-то сыновья Сиггейра: он приказывает сделать хлеб, в мешке с мукой при этом находится еще и змея. Когда Сигмунд ночью приходит домой, он обнаруживает свежеиспеченный хлеб и спрашивает Синфьотли, не нашёл ли он в мешке чего-либо особого. Мальчик ответил, что, помнится, он видел что-то, но, к сожалению, не обратил на это внимания и замесил в тесто. После этого доказательства мужества Сигмунд берет мальчика с собой в лес. Однажды они нашли две волчьих шкуры, висящих на стене хижины. Два сына короля были превращены в волков и могли выходить из волчьих шкур только каждый десятый день. Сигмунд и Синфьотли надели шкуры, но не смогли их снять. Они выли как волки и понимали волчий язык. Тогда они разделились и договорились, что не будут звать друг друга на помощь, разве что придется иметь дело более, чем с семью противниками сразу. Однажды Синфьотли был призван на помощь и убил всех людей, напавших на Сигмунда. В другой раз Синфьотли сам был атакован одиннадцатью врагами и убил их, не обращаясь за помощью к Сигмунду. Тогда Сигмунд несётся к нему и кусает за горло, однако вскоре сам же и исцеляет нанесенную им рану. В конце концов оба они возвращаются в свой дом и дожидаются момента, когда смогут сбросить свои волчьи шкуры. Приходит время, и они бросают шкуры в огонь. На этом инициация Синфьотли заканчивается и он может мстить убийцам Вёльсунгов.

Инициатические темы здесь очевидны: испытание мужества, сопротивление физическому страданию, вызванному превращением в волка. Но компилятор "Саги о Вёльсунгах" уже не понимал исходного их значения. В саге Сигмунд и Синфьотли лишь случайно находят кожи и не знают, как снять их.

Трансформация в волка - то есть ритуал надевания волчьей шкуры - составляла важнейший момент инициации в мужское тайное общество. Надевая шкуру, инициируемый перенимал поведение волка; другими словами, он становился воином-зверем, непреодолимым и неуязвимым. "Волками" называли членов индоевропейских военных обществ.

Сценарий героических инициаций прослеживается и в других сагах. Так, например, в "Саге о Греттире" герой спускается в могильный холм, который содержит драгоценное сокровище и борется последовательно с призраком, с двенадцатью берсерками и с медведем. В "Саге о Хрольфе Краки", Бодвар убивает крылатое чудовище и затем инициирует своего юного товарища Хоттри, давая ему съесть кусочек сердца чудовища.

К сожалению, здесь нет возможности подробно рассмотреть социологию, мифологию и ритуалы германских мужских союзов, которые были так блестяще изучены Лилией Вэйзер[v] , Отто Хоффером[vi] и Жоржем Демюзилем[vii] ; или других индоевропейских мужских обществ - таких, например, как mairya индоиранцев, которые составили предмет интереснейших работ Стига Викандера[viii] и Дж.Уиденгрена[ix] . Я лишь упомяну, что характер индоевропейских отрядов (банд) воинов во многом схож с характером тайных братств примитивных народов. В обоих случаях члены группы[x] терроризируют женщин и тех, кто не участвует в инициатических действиях, и в том или ином виде осуществляют "право грабежа", которое, в измененной форме, все еще можно встретить в популярных традициях Европы и Кавказа. Грабеж и особенно кража рогатого скота, ставит членов воинской банды на один уровень с хищными зверями. В германском Wutende Heer или в подобных ритуальных организациях, лай собак (вой волков) является частью неописуемого шума, в котором присутствуют все виды странных звуков - например, звонки и трубы. Эти звуки играют важную ритуальную роль; они помогают членам группы подготовиться ко вхождению в состояние бешеного экстаза. Во многих примитивных культурах звук трещоток, как верят, является голосом Сверхъестественных Существ; следовательно это - знак их присутствия среди инициируемых. В германских или японских мужские тайных союзах странные звуки, подобно маскам, свидетельствуют о присутствии Предков, о возвращении душ мертвых. Встречаясь с мертвыми, возвращающимися на землю (особенно в период зимнего солнцестояния), инициируемые приобретают важнейший опыт. Зима также - сезон, когда инициируемые превращаются в волков. Другими словами, в течение зимы члены банды способны преобразовать свое обычное состояние и достигнуть сверхчеловеческого существования через общение с Предками или приближая свое поведение к поведению хищного зверя, что является магией.

Боевое испытание обычно представляло собой отдельный бой, который строился таким образом, чтобы в инициируемом пробудилась "ярость берсерка". Здесь задействовалась не только воинская доблесть; обучение невоенным навыкам кандидаты проходили по одиночке. Для овладения воинским неистовством молодежи не достаточно было просто приобрести храбрость, физическую силу, выносливость; такое овладение становилось результатом магико-религиозного опыта, который радикально изменял сам способ существования человека. Молодой воин должен преобразовать свою человеческую сущность припадком агрессии и ярости, которые сопоставляли его с бушующим хищником. Тогда юноша становился "разогретым" до экстремальной степени, он наполнялся таинственной, нечеловеческой и непреодолимой силой, которая поднималась из предельных глубин его существа и проявлялась в ярости и воинской мощи. Древние немцы назвали эту священную силу wut, у Адама Бременского она переведена как "ярость"; это в своем роде демоническое безумие, которое заполняет противника ужасом и парализует его. Ирландский ferg (дословно - "гнев"), menos Гомера являются почти точными эквивалентами этого же самого ужасающего священного опыта, специфического для героических боев. Ж.Вендрие[xi] и Мария-Луиза Сьёстедт[xii] показали, что некоторые определения, употребляемые по отношению к Герою, в староирландском оказываются прямо связаны со значениями "страсть, возбуждение, набухание". Как пишет мисс Сьустедт, "Герой - человек в ярости, одержимый бурной и жгучей энергией".

Инициация Кухулина
Сага об инициировании юного героя Кухулина превосходно иллюстрирует это извержение "шумной и жгучей энергии". Согласно староирландской саге Tain Bo Cualnge[xiii] , Кухулин, племянник Конхобара, короля уладов, однажды подслушал, как его учитель, друид Катба, сказал: "Маленький мальчик, который возьмет оружие в этот день, будет великолепен и знаменит делами оружия... но век его будет недолгим и мимолетным". Кухулин выпросил у своего дяди оружие и колесницу и отправился к замку трех сыновей Нехты, худших врагов уладов. Несмотря на физическую мощь и неукротимость трех этих героев, мальчик победил их и отрезал им головы. Однако при этом мальчик пришел в такое воинское неистовство, что друид вынужден был предупредить короля, что Кухулин, вернувшись, может перебить всех воинов в городе. Процитируем дальнейший текст саги[xiv] :

И вот что они задумали: выслать навстречу Кухулину в поле трижды пятьдесят обнаженных женщин во главе со Скандлах, чтобы показали они ему свою наготу и срам. Вскоре вышли за ворота все юные девушки и показали мальчику свою наготу и срам. Скрыл от них мальчик свое лицо и оборотился к колеснице, дабы не видеть наготу женщин. Тогда отняли его от колесницы и погрузили в три чана с ледяной водой, чтоб погасить его гнев. Словно ореховая скорлупа разлетелись доски и обручи первого чана, во втором же вспенилась вода на несколько локтей в высоту, а воду из третьего чана стерпел бы не всякий. Изошел тут из мальчика гнев (ferg), и тогда облачили его в одежды.

Несмотря на свою фантастичность, сага о Кухулине представляет собой превосходный материал для исследования индоевропейских воинских инициаций. Как убедительно показал Ж.Дюмезиль, сражение мальчика с тремя МакНехтами является древним индоевропейским сюжетом - сюжетом о борьбе с тремя противниками или с трехголовым чудовищем. Но особенно интересным для нашего исследования представляется гнев (ferg) Кухулина, его ярость берсерка. Демюзиль сравнил инициационный жар Кухулина и его последующее "укрощение" женской наготой и холодной воды, с определенными моментами в инициациях у каннибалов куакиутл. Так же, как и в случае Кухулина, лихорадочное и смертоносное безумие молодого куакиутл во время инициации "укрощается" женщиной, танцующей перед ним голой с трупом в руках, а также путем погружения его головы в чан с соленой водой. И жар каннибала, и гнев молодого воина, проявляющийся в чрезвычайной высокой температуре, является отнюдь не чем-то обычным и естественным, но - именно так! - сакральным, магико-религиозным опытом.

Символика магического жара
Резонно предположить, что мы видим здесь магико-религиозный опыт, истоки которого чрезвычайно архаичны. Для людей примитивного общества магико-религиозная сила представляется как "горение" и обозначается терминами, связанными с высокой температурой, горением, жаром. Именно по этой причине многие шаманы и знахари пьют соленую или приправленную специями воду и едят благовонные растения - они предполагают увеличить таким образом свой внутренний жар. То, что данный волшебный жар реально существует, доказано большой сопротивляемостью холоду, наблюдаемой у арктических и сибирских шаманов, а также у гималайских отшельников. Кроме того, шаманы обучаются как "повелители огня" - например, они глотают горящие угли, касаются раскаленного железа, ходят по огню. Подобные феномены и взгляды зарегистрированы и среди более цивилизованных народов. На санскрите итоговый смысл аскетического развития называется tapas, причем исходное значение этого слова - именно "жар", высокая температура. "Разогреваясь" посредством аскетизма, Праджапати создавал Вселенную. В Дхаммападе говорится, что Будда "горит", и тантрические тексты утверждают, что пробуждение кундалини проявляется горением. В современной Индии мусульмане полагают, что человек в связи с Богом становится "пылающим жаром". Любой, кто совершает чудеса, называется "кипящим". Говоря вообще, любой, совершающий некие действия с использованием магико-религиозной силы считается "горящим", а сами такие действия устойчиво ассоциируются с "горением". Эта священная сила, результатом действия которой является и повышение температуры шамана, и "жар" воина, может быть преобразована и дифференцирована специальными усилиями для придания ей различной окраски. Индийское слово Kratu вначале обозначало "энергию, специфическую для горячего воина, в частности, для Индры", затем оно приобрело смысл "победной, героической силы, страсти, храбрости, любви к бою", а еще позднее, при расширении смыслового значения, стало означать "силу набожного человека, которая позволяет ему следовать за предписаниями rta[xv] и достигать счастья". "Ярости" и "жара", вызванных мощным, чрезмерным проявлением священной силы, боится большинство человечества. Термин shanti, который на санскрите означает спокойствие, мир души, свободу от страстей и страдания, восходит к архаическому корню, первоначально имевшему значение гашения огня, ярости, лихорадки, короче говоря, - высокой температуры, вызванной демоническими силами.

Мы имеем, таким образом фундаментальный магико-религиозный опыт, повсеместно зарегистрированный в архаичных пластах культуры: помимо прочего, доступ к сакральному проявляется потрясающим увеличением температуры. Ввиду ограниченности места, мы не можем подробно рассмотреть здесь этот важный вопрос и показать, например, теснейшую связь между кузнецами, шаманами и воинами, основанную на общей мистике огня и связанных с ней технологиях. Я должен добавить только, что власть над огнем находит свое выражение в равной мере во "внутреннем жаре" и в нечувствительности к жару горячих углей. С точки зрения истории религии, все эти примеры показывают, что шаман, кузнец, или воин теряют свою человеческую сущность и обретают - каждый в собственном смысле - сущность более высокую. Этими более высокими состояниями могут быть состояние Бога, состояние духа, или состояние животного. Соответствующие инициации, разными путями ведут посвящаемого к одной и той же цели - к смерти в человеческом состоянии и к последующему возрождению в новом, сверхчеловеческом качестве. Естественно, в воинских посвящениях инициатическая смерть менее заметна, чем в посвящениях шаманских, так как основное испытание молодого воина состоит конкретно в победе над противником. Но он достигает победы, только обретая "жар" и достигая неистовой ярости - а эти признаки можно понимать как конец человеческого состояния.

Тот, кто ярко проявляет свою волшебный жар, демонстрирует, что принадлежит миру сверхчеловеческому...

--------------------------------------------------------------------------------

[i] M.Eliade. Rites and Symbols of Initiation. N.Y., 1965.

[ii] От древней северной основы Ber, представляющей собой сакральное имя медведя. - Прим. А.Платова.

[iii] Здесь Элиаде смешивает два разных так называемых "звериных культа" - медвежий и волчий. Воины-волки назывались в древней Скандинавии иначе, чем воины-медведи (собственно Berserkr) - Ulfhednar. - Прим. А.Платова.

[iv] Магико-религиозный- специфический термин Элиаде, употребляемый им по отношению к ряду феноменов (магико-религиозная сила, магико-религиозный опыт и т.д.). Вводя и широко используя данное прилагательное, Элиаде лишний раз подчеркивает двух этих компонент архаической Традиции - магии и религии, - подобно тому, как невозможно обособить магическую и религиозную компоненты в шаманизме современных "примитивных" народов. - Прим. А.Платова.

[v] L.Weiser. Altgermanische Junglingsweihen und Mдnnerbьnde. Baden, 1927.

[vi] O.Hцffer. Kultische geheimbьnde der Germanen. F.-am-M., 1934.

[vii] G.Dumйzil. Mythes et dieux des Germains. P., 1939.

[viii] S.Wikander. Der arische Mдnnerbund. Lund, 1938.

[ix] G.Windengren. Hochgottglaube im alten Iran. Uppsala, 1938.

[x] Здесь Элиаде имеет в виду особые отряды юношей, проходящих воинскую инициацию. В таких отрядах, тоящих, фактически, вне бытового закона, юноши проводили некоторое время, сражаясь, грабя и совершая прочие воинские подвиги. (См., напр.: В.Г.Балушок. Инициации древних славян//Этнографическое обозрение, ї4, 1993. Также: А.Р.Чочиев. Нарты-арии и арийская идеология. М., 1996.). - Прим. А.Платова.

[xi] J.Vendryйs. Les dйveloppement de la racine nei en celtique//Revue celtique, XLVI, 1929.

[xii] M.-L.Sjostedt. Dieux et hйros des Celtes. P., 1941.

[xiii] "Похищение Быка из Куальнге". - Прим. А.Платова.

[xiv] Русский перевод цит. по изданию: Похищение Быка из Куальнге. Подг. Т.А.Михайлова, С.В.Шкунаев. М., 1985.

[xv] Rta (Rita) - Мировой Закон, Колесо Мирового Порядка. - Прим. А.Платова.

http://krupaspb.ru/piterbook/recenzii.html?nn=126&ord=5&sb=&np=1
Вадим Михайлин. Тропа звериных слов: Пространственно ориентированные культурные коды в индоевропейской традиции.
М.: Новое литературное обозрение, 2005.

Эта книга — путешествие. Автор отправляется «тропой звериных слов» по нескольким избранным им пространствам: от Скифии и гомеровского эпоса до современной российской тюрьмы и порноискусства. Ориентирами в этом пути для него служат культурные коды — наборы символов, «включающих» тот или иной тип поведения.

Этот код может воспроизводиться на пекторали (шейном украшении воина), выполненной в скифском зверином стиле и найденной в древнем кургане, в древнегреческой вазописи, где изображение полового акта маркировало зону «вольного», «игрового», «волчьего» поведения.

Спортивные состязания, по мнению Михайлина, были тесно связаны с погребальной и праздничной обрядностью и служили перераспределению «фарна» — счастья, благополучия группы (в связи со смертью или сменой социального статуса ее членов). Учреждались они на «ничейных» землях, так называемом «диком поле», где действовали не людские, а звериные, «волчьи» законы.

Совершив путешествие в Скифию и Древнюю Грецию, автор отправляется во времена нынешние. Разделы, посвященные реконструкции культурных кодов, используемых в русской матерной речи и в советском героическом дискурсе, являются, пожалуй, самыми интересными и живыми в книге Михайлина. Русский мат исследователю видится, прежде всего, способом маркирования маргинальной (изначально — воинской территории), того же самого «дикого поля». Именно по этой причине, по мнению автора, мужская компания, отправившаяся на рыбалку, сразу же перейдет на мат, как только окажется за пределами города. И заговорит «нормальным» языком, как только сядет в обратный автобус.

Михайлин предлагает читателю расшифровку широко известной формулы «** твою мать» (надо отметить, что подобным занятием тешился не он один). Автор возводит это словосочетание к фразе «пес ** твою мать», что является магической формулой уничтожения оппонента (один из аргументов — мать оппонента была осквернена хтоническим животным, следовательно, он сам не является человеком). К аргументам вроде бы не придерешься, они логически выстроены, но ощущения доверия к ним так и не возникает — вполне вероятно, по причине спекулятивности темы. Зонами, где мат не является табуированным, где на нем говорят, а не ругаются, также являются российская армия и тюрьма.

В советском героическом эпосе (один из самых ярких примеров — книга и фильм о Чапаеве) вовсю эксплуатируется образ «одинокого пса в волчьей стае, вынужденного жить по волчьим законам». Автор также анализирует жанр «советской агиографии» — здесь одним из самых разработанных пластов является мифология, связанная с биографией Ульянова-Ленина, в особенности — с его детством и юностью.

Вадим Михайлин предлагает своему читателю повнимательнее присмотреться к себе, к тому «культурному коктейлю», который плещется внутри современного городского человека, детерминируя его поведение. Из каких кодов состоит этот волшебный напиток, в каких пропорциях он смешивается, и сколько времени взбалтывался до готовности — вот этому и посвящена книга тропой звериных нехоженых слов.

ПРимечание от меня. Это вовсе не МИхайлин "расшифровал" известное ругательство, это лет 10 (или больше) назад сделал Б.А. Успенский, название статьи, увы, не помню.

Заголовок: Re: Волки, воинские союзы и... матерная речь
Прислано пользователем Альвдис Н. Рутиэн на мая 15^th, 2006, 4:14pm

По теме:
А. Корецкий
Посвящение в волков у славян
http://www.pagan.ocity.org/viewtopic.php?t=19