Автор |
Тема: Зарисовка о советском времени (Прочитано 1651 раз) |
|
Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
Нынешняя молодежь уже только по рассказам знает, какая это была беспросветная серая муть - советские собрания.
Ну вот и пусть читают очень качественный рассказ.
http://www.liveinternet.ru/community/retrospective/post103381904/
Журнал автора статьи - http://germanych.livejournal.com
Сразу после окончания школы в институт я не поступил – провалился на экзамене по физике. Когда забирал документы, меня стали уламывать остаться в институте лаборантом, мол на следующий год это практически стопроцентная гарантия на поступление. В принципе мне было безразлично где работать, а работать надо было устраиваться (особенности советского законодательства) и я остался в институте лаборантом.
После бурной школьной комсомольской деятельности в тот «лаборантский» год я почти забыл про то, что на свете существует ВЛКСМ. Я просто встал на учёт в райком ВКЛСМ, в зоне ответственности которого находилась моя работа и, собственно, на этом всё закончилось. Как-то так получилось, что всевозможные комсомольские собрания и конференции, которые были частью моей школьной жизни, в лаборантскую эпоху меня обошли стороной. Но однажды, уже более чем полгода спустя начала моей трудовой деятельности, весной, когда я уже почти забыл, что состою в ВКЛСМ, секретарь комсомольской организации кафедры (или чего-то в этом роде) сказал мне: «Слушай, сегодня после работы надо поехать на районную отчётно-перевыборную конференцию, а я никак не могу. Ты ведь был членом комитета комсомола школы? Вот тебе поручение: сходи на конференцию от нашей организации, а завтра мне всё расскажешь».
Думаю, никому не надо объяснять, какая это гнусная тягомотина – комсомольское собрание, а тем более районная конференция. Сидишь там и слушаешь типовые скучные речи и аплодируешь в нужном месте. В общем, никто не удивится, если я сообщу, что ни на какую конференцию не пошёл.
На следующий день по пути на работу я стал лихорадочно соображать, что бы такое придумать, чтобы секретарь нашей организации не стал меня отчитывать за то, что я проигнорировал районную конференцию. Ничего придумать я так и не смог и положился на удачу, надеясь, что несколько дней смогу избежать встречи с нашим секретарём, а потом как-нибудь само забудется.
В ту пору я ничего не знал про законы Мерфи. Но незнание законов Мерфи не освобождает от неминуемости их исполнения. В общем, как вы понимаете, чуть ли не первый же, с кем я столкнулся на асфальтовой дорожке перед входом в институт, был наш секретарь, уполномочивший меня быть делегатом на конференции. «Ну как, был вчера на конференции?» – бодро спросил он меня. «Да, был» – промямлил я, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться, ведь надо будет рассказывать, что там было. «Ну и что там было?» – прочитал мои мысли секретарь. «Да всё как обычно», – не очень уверенно ответил я. «Как обычно? Ну хорошо» – больше ему разъяснять ничего не требовалось.
Бессмысленный диалог. Ни о чём. Но для советского человека он был полон сакрального смысла. Ведь за этим «всё как обычно» скрывалась навязшая до тошноты одна и та же бесконечно повторяемая процедура: выбор секретариата и ревизионной комиссии; отчётные доклады – секретаря и ещё нескольких человек; предложение новых кандидатов в руководящие органы (заранее согласованных на всех уровнях); идиотский вопрос в стиле: «как будем голосовать – индивидуально или списком» и хоровой ответ зала: «списком»; комедия голосования и единогласные «выборы». Всё как обычно.
«Всё как обычно». Советский человек с самого рождения был включён в странную и со сторону могущую показаться идиотской игру по непонятным правилам. До какого-то момента расщепления сознания не было: в детском саду дети радостно рисовали парады на Красной площади и радовались дедушке Ленину на портретах. В школе ребёнок с вожделением ждал момента, когда к его белой рубашке или на белый фартук возле сердца прицепят звёздочку с изображением кудрявого херувима. Чуть позже, в 3-м классе, также торжественно кое-кто ожидал, когда звёздочку с кудрявым мальчиком заменит пылающая звёздочка с лозунгом «Всегда готов!» и на шее окажется красный галстук. Но с какого-то момента всё большее и большее число детей начинало понимать, что вовлечены в какой-то бесконечный спектакль с одним и тем же сценарием, в котором им отведена роль статистов с узким наборов действий и совершенно непонятной функцией «голосующих». Причём наперёд известно, что голосование будет – единогласно «за».
«Будь готов!» – и десятки глоток в ответ радостно орут: «Всегда готов!». В какой момент это произошло? Я не помню. До какого-то момента все эти пионерские сборы кажутся интересными, а потом вдруг ощущаешь, что объявление учителя «Сегодня после уроков собрание» вызывает дикое желание с этого собрания убежать. А потом вступление в ВЛКСМ. И тоже поначалу кажется, что вот уж теперь-то точно будет что-то необычное и важное. И даже волнуешься, дрожа возле кабинета, в котором грозные члены комитета комсомола школы по одному допрашивают кандидатов в ВКЛСМ, задавая им страшные вопросы типа: «что такое принцип демократического централизма?». Но наконец заветный билет с бордовой обложкой и значок у тебя есть. И что же дальше? А дальше… ВСЁ КАК ОБЫЧНО.
Снова скучные и никому ненужные собрания. Снова утомительные речи ни о чём. Снова единогласное «за» и полная бессмыслица происходящего. А комитет комсомола превращается в какую-то сторожевую собаку, ответственную за то, чтобы по звонку из райкома выгнать на субботник или на овощную базу всех комсомольцев школы. К концу школы каждый советский ребёнок твёрдо усваивает следующее: в повседневной жизни периодически часть своего свободного времени надо тратить на какие-то бессмысленные ритуалы, на которые повлиять никак невозможно, а противодействовать им – опасно. В итоге самое лучшее – это просто запастись терпением и по возможности поприятнее провести ритуал «собрания» в нужный момент вытягивая руку вверх, выражая свою полную солидарность с происходящим.
Так происходило расщепление общественного сознания и появлялось двоемыслие, двойная мораль.
Причём чем выше поднимался по карьерной лестнице советский человек, тем сильнее расходились его внутреннее и общественное «Я». Дома, в кругу близких людей, человек был одним и видел все неприглядные стороны советской действительности. На работе и особенно на регулярных бессмысленных собраниях советский человек был другим – он полностью всё одобрял и был бесконечно благодарен «родной коммунистической партии» за свою счастливую жизнь.
И блевотное советское телевидение. В котором бодрые советские дикторы радостно рассказывали про сданные в закрома родины сверхплановые тонны зерна и молчали, как Зоя Космодемьянская на допросе, об остром дефиците на всё самое необходимое в советских магазинах.
«Одни слова для кухонь, другие – для улиц», как сказал Илья Кормильцев (и спел Вячеслав Бутусов). Конечно, не всё было так однозначно. Кухонные разговоры и умеренная критика советских порядков были частью жизни интеллигенции и работников торговли и сервиса. Рабочие же были в несколько иной ситуации. Собственно, советские рабочие были чем-то сродни неграм США – по какой-то им непонятной причине, Система считала их солью земли и их интересы всегда ставила во главу угла. Ну во всяком случае на словах. И они этим пользовались, зная, что завсегда можно пожаловаться в какой-нибудь райком партии на то, что «ущемляют рабочего человека».
Впрочем, рабочие, во всяком случае в брежневскую пору, тоже постоянно конфликтовали со своим внутренним «Я». Ибо коммунисты постоянно дрессировали их, заставляя перевыполнять план, оставаться сверхурочно или работать «за того парня». В итоге с одной стороны рабочий человек хотел максимально удовлетворять свои растущие материальные потребности, а с другой – был вынужден «единогласно одобрять» разные идиотизмы, вроде сверхурочных смен в пользу голодающих Анголы.
Что же до крестьян… То кто вообще интересовался мнением крестьян? Этот слой был так основательно затрамбован в эпоху коллективизации, что боялся и рот раскрыть. Когда Хрущёву пришла в голову мысль, что кони в эпоху ЭВМ не нужны, он приказал избавиться от «лишнего поголовья» коней. И крестьяне словно крепостные по приказу барина отдавали на забой своих лошадок. В общем, мнение крестьян никого не волновало. И только в 70-х годах появилась так называемая «крестьянская проза», которая стала выражать интересы и чаяния крестьянства. Но как-то эта проза явно была не на первом месте по сравнению с прозой и бытописанием сверхплановых плавок чугуна.
Советское двоемыслие – это, пожалуй, было погнуснее отсутствия колбасы и мяса. В конце-концов, что колбаса? Жить можно и без колбасы. Но когда советский человек был вынужден с радостной идиотской улыбкой одобрять очередное решение очередного съезда КПСС, а сам в душе проклинал и этот съезд, и этих сидящих в президиуме за столом с кумачовой скатертью прилизанных с протокольными рожами секретарей, пригнавших его на «общее собрание», то вот это было на самом деле отвратительно. Кто сказал про духовность? Духовность? А не было ли ежедневным издевательством над этой пресловутой духовностью и просто здравым смыслом, регулярные славословия в адрес «руководителей партии и правительства». Публично Брежнева нельзя было называть Брежневым, но только и исключительно – Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Только так и никак иначе. Советский человек мог замирать в восхищении перед картиной Рембрандта, но при этом его второе «Я» знало, что в любой момент он должен сделать два «ку» и залиться бодрым: «Да здравствует КПСС!». Тот, кто не жил в СССР, не может понять всю глубинную сущность эпизода из фильма «Кин-Дза-Дза», когда двум землянам эцелоп вешает на лицо собачий намордник и требует радоваться. Радоваться. И попробуй не порадоваться. Советский человек должен был рад. Всегда и всюду.
Помню одно районное собрание в каком-то клубе, куда согнали комсомольский актив со всего района – человек пятьсот, не меньше. Там помимо прочего выступала какая-то древняя старушка, которая помнила ещё времена революции и она дребезжащим голосом вещала в зал: «Я лично видела Владимира Ильича Ленина». Гром аплодисментов. «Я лично видела Михаила Ивановича Калинина». Непрекращающиеся овации. «Я лично видела…» И она перечисляла и перечисляла всех коммунистических вождей, которых она видела в пору своей юности на каком-то пафосном мероприятии. А мы хлопали и хлопали до одури, и чуть не смеялись уже, когда она называла очередную известную с детства фамилию. Комсомольский актив. Самые активные члены Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи района. А большинству из нас было глубоко насрать и на Ленина, и на коммунизм, а после собрания мы обсуждали не решения Пленума ЦК КПСС, а последние записи Deep Purple или Black Sabbath. Если вдуматься: ну что такого, что та бабушка видела Ленина? Ну видела и видела. Что тут такого особенного? Но мы просто не могли иначе себе вообразить какую-либо иную модель поведения, кроме бурных и продолжительных аплодисментов при публичном произношении имени «Вождя».
Ложь. Тотальная ложь. Вот что было основой духовной жизни советского человека. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени, но врали все. Даже коммунисты. В 70-80-х в КПСС вступали не потому, что верили в идею, а для того, чтобы иметь возможность двигаться по карьерной лестнице. Что уж говорить про простых людей. Впрочем, может как раз наоборот, простой человек врал меньше, ибо гораздо реже попадал в ситуации, когда надо было творить «обряд голосования». Что возьмёшь с какого-нибудь простого инженера или сельского врача? Это как во время войны – солдаты и офицеры живут немного не так, как записано в Уставе. Так и тут. Сельский врач – он на вес золота, так что чёрт с ним, пусть и не одобряет последних решений, лишь бы больных лечил хоть как-то. А вот директор предприятия или главный инженер – это совсем другое дело. Он, во-первых, коммунист, а во-вторых… Впрочем, уже первого достаточно, чтобы стать циничным человеком со стопроцентно двойной моралью.
Кто-то удивляется, откуда вдруг в 1991 году возникло такое большое количество людей, которые ещё вчера были «как все», и вдруг плюнув на «спасибо нашей партии за нашу счастливую жизнь», стали плевать на эту партию и остервенело приватизировать всё вокруг. А ничего странного нет. Этих людей воспитала двойная мораль Совдепа. Как это в бессмертном романе? «Первая ваша жизнь всем известна. От десяти до четырёх вы за советскую власть. Но вот о вашей второй жизни, от четырёх до десяти…» И ничто не изменилось с 30-х годов вплоть до 1991 года.
В этом вся штука. Совдеп прогнил задолго до того, как рухнул в августе 1991 года. Ведь это же настолько очевидно – здоровый организм не может умереть. Умирает только больное и прогнившее. Вот эта самая двойная мораль и была следствием гнили. Но гниль, если её не удалять, начинает отравлять организм ядами. А советскую гниль советская система удалять не могла в принципе. Не то чтобы не было в руководстве СССР и КПСС действительно умных людей, понимающих куда всё катится. Были. Но они тоже были людьми с двойной моралью и пытались лечить болезнь, не называя эту болезнь. Ну а итог? Итог известен.
|
| « Изменён в : июня 2nd, 2009, 12:10pm пользователем: alwdis » |
 Зарегистрирован |
|
|
|
Drel
Гость
|
"Бессмысленный диалог. Ни о чём. Но для советского человека он был полон сакрального смысла. Ведь за этим «всё как обычно» скрывалась навязшая до тошноты одна и та же бесконечно повторяемая процедура: выбор секретариата и ревизионной комиссии; отчётные доклады – секретаря и ещё нескольких человек; предложение новых кандидатов в руководящие органы (заранее согласованных на всех уровнях); идиотский вопрос в стиле: «как будем голосовать – индивидуально или списком» и хоровой ответ зала: «списком»; комедия голосования и единогласные «выборы». Всё как обычно."
Тут недавно собирались по поводу юридического оформления давно и самодеятельно освоенной земли в садовое товарищество... Так собрания проводили похоже на партийные или комсомольские собрания, реально, один в один!
Вот эти сакральные слова - выбор председателя собрания, выбор секретаря собрания, отчетные доклады о проделанной работе, как голосуем вопросы, поотдельности или списком, каким способом голосуем, кто за, кто против, кто воздержался (sic!) (были раз и такие), выступление ревизионной комиссии, - подвигли не настроенных платить деньги, а наоборот, прочно настроенных на халяву бабушек и дедушек довериться правлению. Правление наняло опытную юридическую фирму, рейдеров, в сущности.
Помогло. ттт.
(На очередных собраниях я наслаждалась. Кажется, по трем причинам. Во-первых, вышеописанной демократической процедурой. Кавычки ставить или нет вокруг очередных собраний и демократической процедуры, не знаю: и так, и так.
Во-вторых, на собраниях исправно излагалась информация о продвижении дел. Но каждая фраза несла двойной-тройной смысл и каждый в итоге узнавал о сути происходящего ровно столько, на сколько это соответствовало его представлениям о том, как дела делаются. И все это - тем же стилем, каким старались оттарабанить на предприятиях партсобрания - как по маслу, без сучка, без задоринки.
В-третьих, если не во-первых, это важно, деньги на юристов вносила не мной заработанные.) 
P.S. Ну хоть какая-то польза от этих партсобраний.
|
| « Изменён в : июня 9th, 2009, 8:28pm пользователем: Drel » |
Зарегистрирован |
|
|
|
|
Главная
Помощь
Поиск
Участники
Вход
Регистрация
Ответить
Уведомлять
Послать Тему
Печатать
Цитировать
Править
Удалить