Автор |
Тема: Философия гексаграмм И цзина (Прочитано 4396 раз) |
|
Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
http://deja-vu4.narod.ru/Geksagramma.html А. А. Крушинский Что такое гексаграммы И цзина? Общество и государство в Китае. XXXV научная конференция. М.: Вост. лит-ра, 2005, с. 205-213. § 1. Проблема категорий традиционной китайской культуры Четверть века тому назад в отделе Китая ИВ АН (тогда еще СССР) было проведено несколько заседаний, посвященных проблеме категорий традиционной китайской философии и культуры. В нашей стране в столь общей форме данная проблема была поднята тогда впервые. В этом несомненная заслуга А.И.Кобзева: он выступил с инициативой первоочередного изучения категориального аппарата китайской философии, привлек внимание научной общественности к этой проблеме и предложил свой список основных понятий и категорий традиционной китайской философии и культуры. Позднее дискуссия вокруг данной проблематики была обнародована на страницах журнала «Народы Азии и Африки». Спору нет, понимание традиционной китайской философии, да и всей китайской культуры в целом, невозможно без адекватной реконструкции лежащей в ее основании понятийной структуры. Однако уже первый шаг в осуществлении такой реконструкции— идентификация системы категорий — наталкивается на серьезное препятствие. Этим препятствием оказывается отсутствие четких критериев опознания искомых категорий. Не случайно. что самые обоснованные упреки со стороны участников дискуссии в адрес кобзевского списка были вызваны именно отсутствием внятного принципа отбора понятий для включения в этот список (насчитывающий ровно сто позиций) и, соответственно, неизбежной произвольностью последнего. 205 Кажется, что отмеченная произвольность и потому случайность любых таких списков (а их было немало уже тогда), формируемых различными исследователями по различным основаниям, явилась главной причиной того, что исследования категорий китайского традиционного сознания, по существу, зашли в тупик, так что проблема их обнаружения и описания не получила удовлетворительного разрешения до настоящего времени. Приходится признать, что проблема категорий более глубока, чем это представлялось раньше. Бездумным инвентаризированием важнейших понятий по авторитетным энциклопедическим словарям, руководствуясь при этом статистическими показателями, тут не обойтись. Нужен принципиально новый — менее прямолинейный и более осмысленный — подход. Прежде всего, нужно радикально изменить критерий отбора и отказаться от тематически-предметного принципа, когда самобытный китайский материал насильственно распределяется по привычным нам рубрикам (методология, онтология, гносеология, антропология и т.п.). Явная неадекватность этого шаблонного (кстати, господствующего до сих пор, см., например, [8]) подхода в какой-то мере осознавалась самим автором предложенного списка, справедливо отмечавшего, что «китайские философские понятия с большим трудом поддаются принятому в нашей культуре тематическому делению» [6, с. 89]. Тем не менее никакой альтернативы тематической рубрикации А.И.Кобзевым предложено не было. Между тем важное указание относительно того направления, в котором следует искать подобную альтернативу, содержалось в ключевом тезисе А.М.Карапетьянца о решающей роли классификационных схем в категориальном видении мира и человека, присущем китайскому менталитету1. В самом деле, как только мы отыщем правильный критерий (какой именно — об этом будет сказано в конце § 2), тогда со всей очевидностью обнаружится, что существует совершенно определенный (потому что совпадает с одной из классификационных схем) набор категорий, лежащий в основе всей китайской культуры. Так что отпадет нужда в составлении всевозможных более или менее репрезентативных списков. Такой привилегированной классификационной схемой являются гексаграммы И цзина. Однако же для их идентификации в качестве категорий недостаточно популярных представлений о категориях («наиболее общие понятия», «предельно широкие по своему объему понятия, для которых нельзя найти более широкие родовые понятия» и т.п.). Требуется обращение к гораздо более серьезным философским идеям и конструкциям. В § 2-3 я постараюсь показать, что привлечение принадлежащей И.Канту идеи схематизма чистых рассудочных понятий, с одной стороны, дает необходимый критерий для опознания категориального аппарата китайской традиционной философии, а с другой стороны, существенно проясняет статус гексаграммного символизма. 206 § 2. Гексаграммы И цзина как система категорий и обслуживающих их схем Тезис, вынесенный в заглавие данною параграфа, может вызвать недоумение. Действительно, гексаграммы удовлетворяют всем требованиям. предъявляемым к категориальным представлениям. Они, во-первых, обладают наивысшей степенью общности, потому что остальные важные понятия (такие, например, как дао, дэ, тянь, цзюнь-цзы и т.д.), выступают в качестве образов (сян) по отношению к образующим гексаграммы триграммам. Аналогично сводимы к гексаграммам и главнейшие классификационные схемы (такие, как инь-ян, тянь-ди-жэнь, у син, цзя цзы и др.). Во-вторых, гексаграммы — это аподиктические очевидности, в том смысле что они обладают высшей достоверностью для традиционного сознания и являются его последней и наиболее твердой основой. Для населения всего дальневосточного региона эти аподиктические очевидности являлись такой неустранимой предпосылкой различных актов мышления, которая не могла быть отменена или даже изменена вследствие каких-либо результатов самого этого мышления. Образуемая ими парадигма могла быть отменена только вместе со сломом всей системы традиционного мышления. Наконец, в-третьих, система гексаграмм отчетливо внеэмпирична. Ведь она не набор эмпирических констатации, не свод неких индуктивных обобщений на основе опыта или сумма выводов теоретической науки. Она построена на основе чисто формальных — математически-комбинаторных — соображений 2 и потому представляет собой априорную конструкцию. Однако все вышеперечисленные характеристики гексаграмм все же не отменяют того неоспоримого факта, что любая из 64 гексаграмм есть не более чем набор черт. Поэтому, вообще говоря, остается совершенно неясным, какое отношение совокупность черт может иметь к понятиям вообще и к категориям в частности 3. Разрешить эту неясность поможет проведение строгого разграничения между собственно гексаграммами (т.е. гексаграммной графикой) и теми смыслами, которые фиксируются гексаграммными названиями 4. Только названия гексаграмм являются обозначениями категорий («смыслов» в традиционной китайской терминологии). Но если собственно гексаграммы — это не категории, то тогда что же они такое? Мы получим ответ на этот вопрос, если вспомним их основную функцию — снабжать смыслы, идеи, подразумеваемые гексаграммными названиями, отвечающими этим идеям образами (пример, демонстрирующий эту специфическую функцию гексаграмм, будет рассмотрен и проанализирован в § 3). Грубо говоря, назначение собственно гексаграмм состоит во взаимоувязывании абстрактных смыслов (т.е. категорий) с эмпирическими образами, входящими в круг значений термина «образ» {сян). Тут нет ничего удивительного, ведь, согласно известному свидетельству Сицы чжуани, именно образы являются единственным адекватным средством выражения абстрактных идей, замысленных в свое время совершенномудрыми 5. Возникает естественный вопрос: есть ли в нашей философской традиции (в рамках которой по необходимости должен оставаться наш язык описания) мыслительная конструкция, опираясь на которую мы могли бы реконструировать описанный выше ход китайской мысли (т.е. ту иллюстрацию понятий образами, которая осуществляется посредством гексаграмм)? Ответ будет положительным: да, есть. Это кантовские априорные схемы рассудочных понятий. Из истории философии известно, что И. Кант ввел понятие 207 трансцендентальной схемы, чтобы объяснить приложимость чистых рассудочных понятий к чувственному созерцанию: она является у него тем третьим, средним, посредствующим элементом, в котором сходятся понятие и созерцание, так как сами по себе они совершенно разнородны. Поэтому кантовское понятие трансцендентальной схемы как «монограммы воображения» (т.е. того общего способа, каким воображение доставляет понятию образы — схематизирует данное понятие 6) оказывается чрезвычайно полезным для экспликации понятия собственно гексаграммы. Итак, собственно гексаграммы (т.е. трансцендентальные схемы, по Канту) являются структурообразующим фактором китайского понятийно-категориального аппарата. Именно они консолидируют выглядящие разрозненными — совершенно не связанными друг с другом — понятия, фиксируемые гексаграммными названиями (например, «Сближение», «Тяжба», «Скромность» и т.п.), в единую систему универсальных (а не региональных — например, специально-научных) категорий. По этой причине они являются тем безошибочным критерием, точнее маркером, с помощью которого система категорий отчетливо выделяется из всех остальных — менее значимых — понятий традиционной китайской философии и культуры. § 3. Работа гексаграммного схематизма Прежде чем я продемонстрирую работу гексаграммного схематизма на одном сравнительно прозрачном примере гексаграммного схематизирования 7, я позволю себе напомнить читателю знаменитый пример Канта с пятью друг за другом поставленными точками, иллюстрирующий у него разницу между образом и схемой, но при этом еще и очень доходчиво демонстрирующий функционирование трансцендентальной схемы. Сопоставление с кантовским примером будет полезным для уяснения направленности и характера гексаграммного продуцирования образов. «Если я полагаю пять точек одну за другой... то это образ числа пять. Если же я мыслю только число вообще, то безразлично, будет ли это пять или сто, то такое мышление есть скорее представление о методе (каким представляют в одном образе множество, например тысячу) сообразно некоторому понятию, чем сам этот образ, который в последнем случае, когда я мыслю тысячу, вряд ли могу обозреть и сравнить с понятием. Это представление об общем способе, каким воображение доставляет понятию образ, я называю схемой этого понятия» [3, с. 158]. Итак, как же на практике происходит схематизирование категорий с помощью гексаграмм? Обратимся к замечательному примеру предельно экзистенциального — когда речь идет о настоящей пограничной ситуации, т.е. буквально о жизни и смерти, — понимания гексаграммных категорий. Речь идет о драматическом случае так сказать «медицинского» употребления гексаграмм, отраженного в тексте Цзо-чжуани («Коммен- 208 тарий Цзо», IV в. до н.э.), описывающем события 541 г. до н.э. Приглашенный в царство Цзинь врач Хэ диагностировал болезнь правителя этого царства, признав ее неизлечимым результатом половых излишеств правителя: «С болезнью ничего нельзя поделать. Это называется: „Если приближаешься к женским покоям, то болезнь подобна порче-отравлению (гу)"» [10, с. 2024]8. Выясняется, что «порча-отравление» (гу) — это паралич воли. Самым распространенным случаем такой порчи является медикаментозное воздействие, т.е. попросту отравление. Практически-деятельностная ориентация китайского стиля мышления, подкрепляемая образностью идеографического письма, проявляется здесь во всей своей полноте: графическая структура данной идеограммы традиционно объясняется как изображение рецепта приготовления яда, точнее, как наглядная инструкция для выведения ядовитого насекомого, используемого для незаметного отравления противника. В самом деле, идеограмма «порча-отравление» (гу ) состоит из сосуда внизу и трех тварей (трех насекомых) наверху. Традиционная трактовка этого синтеза исходных пиктограмм (одного сосуда и трех насекомых) в единую идеограмму выглядит так: множество ядовитых насекомых помещается в один и тот же сосуд, после чего происходит их взаимное истребление. Выжившая, т.е. уничтожившая всех остальных в ходе взаимоистребления ядовитая тварь, считается максимально ядовитой 9. Итак. смыслом (т.е. диагнозом) произошедшего с цзииьским правителем несчастья в конечном счете оказывается ицзиновская категория — ведь Порча-отравление является именем гексаграммы № 18 Гу (Порча). Согласно разбираемому сейчас тексту Цзо-чжуани: «В И цзине говорится: „Когда женщина соблазняет мужчину, а ветер обрушивает гору 10, это называется_порчей-наваждением {гу), [именующей гексаграмму № 18 Гу] Порча»[10,с.2025]. Проанализируем механизм схематизации данной категории: почему именно перечисленные выше образы — женщины, соблазняющей мужчину. и ветра, обрушивающего гору, — представляют категорию Порча? И как происходит увязывание этих образов с данной категорией? Ответ на первый из поставленных вопросов дает комментарий Кун Инда, поясняющий. что образцовым примером порчи является соблазнение юноши зрелой женщиной (см. [10, с. 2025]). Аналогичное значение, как явствует из приведенной выше цитаты, имеет и образ горы (точнее — деревьев, растущих на горе), сокрушаемой ветром. Однако последний образ, хотя вполне может рассматриваться в качестве иллюстрации идеи порчи, все же выглядит достаточно произвольным и маломотивированным. Разрешение этого затруднения приводит нас к ответу на второй из поставленных выше вопросов — относительно механизма, обеспечивающего взаимосвязь образов и схематизируемой категории. Таким механизмом является схема, отвечающая категории Порча, т.е. сама гексаграмма № 18, состоящая из расположенной внизу триграммы Сюнь (старшая дочь, ветер) и нахо- 209 дящейся сверху триграммы Гэнь (младший сын, гора), а также связывающей их смешанной триграммы Дуй (радостность). «Когда юноша (т.е. младший сын— на гексаграммном языке) оказывается увлеченным" зрелой женщиной (старшей дочерью на гексаграммном языке), то возникает несоответствие — ведь они не пара друг другу» [10, с. 2025]. Отсюда ) возникает идея порчи как соблазна. Обращение к триграммам, составляющим гексаграмму № 18 (ветер, гора и гроза — значение смешанной триграммы Чжэнь, связывающей ветер и гору в рамках данной гексаграммы), делает очевидными основания появления образа ветра, сокрушающего гору. После чего, естественно, становятся понятными мотивы выбора образа ветра, валящего деревья, растущие на горе, в качестве максимально выразительной иллюстрации разрушительного действия порчи. Следует обратить внимание на один принципиальный момент, высвечиваемый только что проанализированным примером. Этим принципиальным моментом является подтверждение именно схематичной природы гексаграмм. Поясню. Кант в § 59 «Критики способности суждения» проанализировал понятие символ, концептуально отделив символическое изображение от схематическою. Важно подчеркнуть, что символ при этом трактуется им как изображение, а вовсе не как просто конвенциональное обозначение. От трансцендентального схематизма, изображающего понятия непосредственно, символизм (по Кату) отличается косвенным способом изображения: «Первые совершают это посредством демонстрации, вторые — посредством аналогии (в ней пользуются и эмпирическими созерцаниями), в ходе которой способность суждения выполняет два дела: во-первых, применяет понятие к предмету чувственного созерцания; во-вторых, применяет правило рефлексии об этом созерцании к совершенно другому предмету, для которого первое только символ. Так, монархическое государство, если оно подчинено внутренним народным законам, представляют в виде одушевленного тела, если же в нем господствует единичная абсолютная воля — просто как машину (например, ручную мельницу), но в обоих случаях это представление символично. Между деспотическим государством и ручной мельницей, правда, нет сходства, но сходство есть между правилом рефлексии о них и об их каузальности» [4, с. 194]. Таким образом, можно сказать, что символ определяется Кантом как своего рода неподлинная схема. Разобранный мной выше случай гексаграммного схематизирования (с помощью гексаграммы № 18 Порча) ясно показывает, что гексаграммы выступают как подлинные схемы. Мы видели, что порождаемые гексаграммой № 18 образы соблазнения и грозы непосредственно, напрямую — без всякого посредничества какой-либо аналогии — предоставляют примеры категории Порча. Ведь ни соблазнение не является аналогией губительных последствий грозы, ни наоборот. 210 Подытожу результаты проделанного выше анализа: проанализированный пример выявляет работу гексаграммного схематизма — позволяет увидеть в действии механизм доставления понятию (в данном случае — категории Порча) образа (образов соблазнения и разрушений, произведенных грозой). Тем самым, как мне кажется, проясняется как раз один из тех приемов «скрытого в глубине человеческой души искусства», относительно познания «настоящих приемов» которого Кант был настроен столь скептически 12. Понятно, что варьирование образов (от более общих к более частным) обеспечивает схематизацию категории практически до любой требуемой степени конкретности. Поэтому конкретизация и спецификация категорий посредством образов позволяет им выступать в качестве универсального искусственного языка китайской культуры, который, несмотря на свою синтаксическую компактность (всего 64 возможных «высказывания»), обладает возможностью выражать любые, сколь угодно частные смыслы. Очень любопытные примеры, демонстрирующие выразительные возможности гексаграммного языка, предоставляет процесс рецепции фундаментальных западноевропейских идей и образов китайской интеллектуальной элитой. Так. некоторые из китайских мыслителей начала прошлого века полагали, что не только достижения естественных наук нового времени закодированы в образах и числах И цзина, но там же содержатся такие западные общественно-политические понятия, как демократия, конституционная монархия, социализм, судебная система и независимость судебной системы. Считалось, например, что идея конституционной монархии и парламентаризма выражается гексаграммой № 11 Тай — Взаимопроникновение, складывающейся из триграмм Небо и Земля и изображающей их «взаимопроникновение» (как гласит комментарий к этой гексаграмме, «Небо и Земля взаимосообщаются» [9, с. 28]). Основанием такого неожиданного для современною исследователя сближения является иллюстрация категории Взаимопроникновения следующими природными и социальными образами: «Небо и Земля взаимосообщаются, и тьма вещей движется беспрепятственно. Верхи и низы взаимосообщаются, и их воли совпадают» [9, с. 28]. Таким образом, гексаграммы оказались пригодны для выражения не только исконно китайских, но и радикально новых (приведенный мной пример с конституцией и парламентом является образчиком ложного «узнавания») смыслов (подробнее см. [1, с. 172]). 211 § 4. Экзистенциальность категорий традиционной китайской философии и культуры Итак, объектами гексаграммной схематизации, т.е. теми предметами, для «исчерпания» которых были установлены образы, — порождаемые, как мы видели выше. гексаграммами, — были «помыслы совершенномудрых» (см. примеч. 5). Какого рода объектами являются эти интенциональные сущности? Ответ на этот вопрос содержится в названиях гексаграмм (некоторые из которых были приведены в § 2). Бросается в глаза явное сходство выражаемых ими понятий («Ожидание», «Сближение», «Тяжба», «Скромность» и т.д.) с хайдеггеровскими экзистенциалами — такими модусами человеческого существования, как «забота», «страх», «решимость» и т.п. Причина данного сходства имеет своим источником коренное различие мировоззренческих установок Китая и Европы. В противоположность европейской (особенно проявившейся в Новое время) натуралистической установке, когда все существующее (в том числе и человек) мыслилось по образцу природы — природных вещей и процессов, — китайское мышление с самого начала достаточно последовательно придерживалось персоналистской установки, при которой взгляд на вещи предельно антропологизирован и все сущее рассматривается исключительно в перспективе человеческого существования. Потому-то в их системе 64 категорий и не нашлось места безличным категориям (подобным категориям Аристотеля или Канта), которые свидетельствовали бы о субстанциальной онтологии, истолковывающей бытие только как наличествование. Примечания 1 «Структура категории берет свое начало в древнейших классификационных схемах и сохраняет все их основные свойства» [6, с. 80]. 2 Гексаграмма — это фигура, состоящая т шести черт, каждая из которых может иметь только один из следующих двух видов: непрерывная черта или один раз прерванная черта. Таким образом, число «64» — это количество всех возможных комбинаций двух видов черт по шесть раз. 3 Впрочем, Гегель был готов признать наличие категориального значения у гексаграммных черт, взятых по отдельности (непрерывная — бытие, одно; прерванная — небытие, два), но никак не у триграмм (не говоря уже о гексаграммах) в целом (см. [2, с. 470-+71]). 4 Данное различение не является каким-то революционным новаторством — оно отражает концептуальное основание исторически существовавшего противостояния двух основных течении в ицзинистике (учение о смыслах и принципах против учения об образах и числах). 5 «Учитель (т.е. Конфуций. — А.К.) сказал: „Начертания [Перемен] не исчерпывают сказанного. Сказанное не исчерпывает помыслов". Раз так, то получается, что [из-за отсутствия адекватного средства выражения] помыслы совершенномудрых не смогут быть восприняты? Учитель сказал: „Совершенномудрые установили образы для исчерпания [своих] помыслов. Расположили по порядку [64] гексаграммы для исчерпания действительности и фальши"» [9, с. 82]. 6 Так, например, категория количества схематизируется с помощью представления о числе, выступающем как схема этого понятия. 7 Слово «схематизирование» берется здесь именно в том смысле, который вкладывал в него И.Кант (этот смысл был раскрыт в конце предыдущего параграфа). 212 8 Дословно данный фрагмент в переводе А.М.Карапетьянца выглядит так: «Цзиньскнй хоу попросил врача у [царства] Цинь. Циньский бо прислал врача [по имени] Хэ посмотреть его. [Хэ] сказал: „С болезнью ничего нельзя поделать. Это называется: "Если приближаешься к женским покоям, то болезнь подобна наваждению". Это не нави, не пища, [это] соблазн за счет утраты воли"» (5,с 27].9 «Способ выведения самого ядовитого насекомого (гу) таков: сто [ядовитых] насекомых помещаются в сосуд, для того чтобы они пожирали друг друга. То из них, которое уцелеет, и будет гу. Оно применяется для отравления» [7, с. 177]. 10 Перевод А.М.Карапетьянца в этом пункте существенно неточен: переводя фразу о горе и ветре словами «ветер падает на гору» [5, с. 28]. он тем самым обессмысливает данное утверждение, как станет ясно из моего дальнейшего анализа. 11 Отношение увлеченности передается здесь посредством триграммы Дуй, имеющей в числе своих значений значение радостности, в смысле наслаждения чем-то или кем-то (юэ). В пользу такого объяснения свидетельствует и употребление Кун Инда в своем комментарии именно этого иероглифа для обозначения чувств, привязывающих «младшего сына» к «старшей дочери»: [10,с.2025]. 12 «Этот схематизм нашего рассудка в отношении явлений и их чистой формы есть скрытое в глубине человеческой души искусство, настоящие приемы которого нам вряд ли когда-либо удастся угадать у природы и раскрыть» [3, с. 159]. Источники и литература 1. Агеев Н.Ю. Осмысление эволюционизма в раннем творчестве Кан Ювэя и Лян Цичао. — XXXIII научная конференция «Общество и государство в Китае». М.. 2003. 2. Гегель Г. Философия религии (в 2 т.). Т. 1. М., 1976. 3.Кант И. Критика чистого разума. — Собр. соч. Т. 3. М., 1994. 4.Кант И. Критика способности суждения. — Собр. соч. Т. 5. М., 1994. 5.А. М. Карапетьянц. Древнекитайская системология: Генеральная схема и приложения. Препринт М., 1990. 6. К проблеме категорий традиционной китайской культуры (Круглый стол).— Народы Азии и Африки. М., 1983, № 3, с. 61-95. 7. Ханьцзы син и фэньси цзыдянь. Цао Сяньчжо, Су Пэйчэн чжубянь (Этимологический словарь китайской иероглифики под ред. Цао Сяньчжо, Су Пэйчэна). Пекин, 1999. 8. Чжан Дайнянь. Чжунго гудянь чжэсюэ гайнянь фаньчоу яолунь (Важнейшее о понятиях и категориях древнекитайской философии). Пекин, 1987. 9.Чжоу И чжэнъи (Правильный смысл «Чжоуских перемен»).— Шисаньцзин чжушу (Тринадцатиканоние). Т. I. Шанхай, 1935. 10. Чуньцю цзочжуань чжэнъи (Правильный смысл Чуньцю и Цзочжуань). — Шисаньцзин чжушу (Тринадцатиканоние). Т. 2. Шанхай, 1935.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ole
Гость
|
Гу - «Исправление порчи» [Щуцкий Ю.К.], «Вред» [В.М. Яковлев]. На первый взгляд два совершенно разных понятия, но в общефизическом смысле это одно явление. Исправить - значит восстановить то, что было испорчено, что находилось в неисправном, негодном состоянии. Действительно перевести ситуацию из негатива, отрицательного качества, в позитив. «Наперед скажи мне откровенно, намерен ли себя исправить непременно?» Принести вред – испортить что-то, нанести какой-то ущерб. Как ложка дегтя портит бочку меда, придать всему положительному обратный знак: «Ты мне всю кровь испортил, вредитель». Т.е., все время речь идет о том, чтобы конкретно, резко, скачком изменить ситуацию в ту или иную сторону. № 18 Гу – «Исправление порчи» = «Скачок» А если все время обращаться к "Крыльям", мы никогда не выйдем из тупика, в который они нас заводят (Когда женщина соблазняет мужчину, а ветер обрушивает гору). Ole Lukoe
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Niza
Гость
|
Попытка приложения философии "Ицзина" к китайскому традиционному театру: В даосской «Книге Перемен» («Ицзин») мироздание выражено восемью триграммами. Первые две триграммы (а позже и гексаграммы) «Ицзина» - это «Тянь» («Творчество») и «Кунь» («Исполнение»). Одновременно эти триграммы олицетворяют собой Небо и Землю, Ян и Инь, добро и зло, мужское и женское начала, государя и подданного, т.е. они объемлют собой все мироздание, поэтому их можно считать основополагающими триграммами «Ицзина». «Тянь» - это стихия абсолютного творчества, «акциденция неба как олицетворения творческой силы, которая лежит в начале всего сущего» [Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга Перемен» (Ицзин). Р.-н./Д., 1998. С. 260.]. К такому творчеству способен только великий человек и одновременно проявление творчества делает человека великим. «Это, конечно, благотворные силы, но для подлинно благого результата необходимо вполне управлять ими и не допускать того, чтобы они главенствовали. Только тогда деятельность может идти в гармоническом отношении ко всему мировому совершению и быть счастливой» [Там же. С. 263.]. «Кунь» - «Исполнение» - это та среда, в которой может реализоваться «Творчество». «Эта среда, для того чтобы осуществить абсолютное творчество, должна быть тоже абсолютно податливой и пластичной. Кроме того, она должна быть лишена какой бы то ни было собственной инициативы, должна в полной самоотрешенности лишь вторить и следовать за импульсами творчества. Но вместе с тем она недолжна быть бессильной, иначе она не была бы в состоянии исполнять то, что является творческим замыслом» [Там же.]. Эти условия создавались в китайском театре при помощи жесткого внешнего канона. Внешний канон и создавал среду, пластичную и податливую для реализации внутреннего творчества. Таким образом, в отношении к театру триграмму «Кунь» можно толковать именно как внешний канон. Для объяснения процесса выражения внутреннего творчества через внешний канон театральная теория выдвигает понятие «пустого сердца» - состояния, необходимого для творчества актера. Театральный трактат «Зеркало Просветленного духа, или Истоки Грушевого сада» в одной из своих поздних редакций гласит: «Не достигнув Просветления, что же можно увидеть в зеркале? [В этом случае] в зеркале можно увидеть внешний облик, обращаясь же к духу, можно увидеть Принцип-ли» [Цит. по: Серова С.А. «Зеркало Просветленного духа» Хуан Фань-чо и эстетика китайского классического театра. С. 35.]. Это состояние «просветленного сердца» есть отнюдь не абсолютное господство творчества, на опасность которого указывает «Ицзин». «Согласно чаньской доктрине состояние пустого, просветленного сердца не являлось следствием неуправляемых психофизических процессов в сознании человека. Напротив, оно достигалось путем разностороннего психотренинга, дающего "упорядоченность", "сосредоточенность" сознания» [Там же. С. 31.], т.е., по сути, состояние «пустого сердца» достигается именно путем облечения внутреннего творчества в форму внешнего канона. «Опустошив сердце», актер впадает в состояние, когда «его спокойный, пустой дух открыт для всей вселенной, он – зеркало вселенной, духовный камертон природы» [Там же. С. 34.]. И это именно не экстатическое, а осознанное состояние творца, которое может вызываться снова и снова.
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ole
Гость
|
Попытка натурфилософских ассоциаций. Цянь «Творчество» [Щуцкий Ю.К.], «Созидание» [В.М. Яковлев]. Творчество и созидание лежат в области непосредственной человеческой деятельности. Но нет абстрактного творчества – творчество всегда предполагает создание чего-то нового, обязательно еще не бывшего. В широком смысле, творчество приводит к возникновению в нашем мире совершенно новых идей и объектов. Нет и абстрактного созидания, есть всегда построение еще одной теории, описание задуманного проекта или изготовление необходимого предмета обихода. Появляются следующие предпосылки, другие условия и создаются более изощренные программы, совершенные приборы и инструменты, новые произведения искусств. «Созданье гения пред нами…».Сотворение же мы считаем прерогативой Бога-Творца – «Бог создал для себя природу…». Но еще Гегель в «Лекциях по философии религии» указывал, что в большинстве теогоний или космогоний «основной категорией всегда является возникновение, а не сотворение…». «В самом деле, вещи возникают либо действием искусства, либо – действием природы, либо – непреднамеренным (случайным) образом, либо – сами собой», - Аристотель «Метафизика», книга двенадцатая, глава III. «Так исчезают заблуждения С измученной души моей, И возникают в ней виденья Первоначальных, чистых дней». [Виноградов В.В.]: «В 30–40-х годах от глагола возникнуть было вновь произведено (когда-то существовавшее в древнерусском языке) отглагольное имя существительное возникновение (со значением ‘начало, появление, зарождение’)». № 1 Цянь – «Творчество» = «Возникновение» Кунь «Исполнение» [Щуцкий Ю.К.], «Государыня» [В.М. Яковлев]. «Природой Земли обладает кунь», - [В.М. Яковлев: 160]. Природа Земли – исполнение её материнского долга, «кунь – это Земля, поэтому зовется матерью», - [В.М. Яковлев: 117]. Мать – она всегда одна для своих детей. Единое лоно человечества. Или про альма-матер: «Чем чаще празднует лицей Свою святую годовщину, Тем робче старый круг друзей В семью стесняется едину» Государыня – она одна на всех – хозяйка, Великая мать. Государыня-матушка, Мать-сыра-земля, «таит в себе все сущее» [В.М. Яковлев: 158], это то единое, что исполнит многое. «Итак, вот в скольких значениях говорится о едином: это непрерывное от природы, целое, единичная вещь и всеобщее, и все они представляют собою единое, потому что у одних неделимо их движение, у других – мысль о них или их понятие», - Аристотель «Метафизика», книга десятая, глава I. «Я присягал государыне императрице». Не самые сложные ассоциации. Лосев приводил также христианскую ипостась – Софию, Премудрость Божию, полноту проблемы времени, пространства и субстанции. № 2 Кунь – «Государыня» = «Единое».
|
« Изменён в : февраля 5th, 2007, 12:50pm пользователем: Ole » |
Зарегистрирован |
|
|
|
Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
Ole Lukoe, Вы смело можете продолжать. Эти обощения очень интересны
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ole Lukoe
Гость
|
С любезного разрешения автора темы. Чжунь «Начальная трудность» [Щуцкий Ю.К.], «Трудности» [В.М. Яковлев]. «Начало тяжелое», - [В.М. Яковлев: 109]. В любом новом деле, в любом начинании, как правило, в начале, всегда трудно. «Топ, топ, - очень нелегки в неизвестность первые шаги». Трудности роста. Это естественно. Это само собой разумеющиеся вещи. А кто говорил, что будет легко? Лиха беда начало. На трудовом поприще самая изначальная трудность – это начальник: «Начало славных дел Петра Мрачили мятежи и казни». Вот и адаптируйся в таких условиях. Но, «...дикость должна исчезнуть при приближении цивилизации. Таков неизбежный закон». Встретить трудности в начале пути вполне закономерно. Какие взаимообусловленности при этом придется выявить, уяснить? «Трудно не слушать того, кто выступает на броневике», «Один ум - хорошо, два - лучше, а три ума - палата номер шесть», «Чем больше нас, тем меньше их». А дальше? Какими связями, правилами, нормами еще придется руководствоваться? Связи: «Трудно привести подругу домой сначала из-за родителей, потом из-за жены», «Человек сам кузнец своих трудностей». Правила: «К одной женщине нужно подходить с лаской, к другой - с соболем, а, лучше, с норкой», «Выбирай самый трудный путь; там нет конкурентов». Нормы: «Нормальные герои всегда идут в обход», «Чем лучше знаешь свою норму, тем труднее ее соблюдать», «Боль всегда уходит вместе с зубами». Вот он - живой детерминизм. № 3 Чжунь – «Начальные трудности» = «Детерминизм». Мэн «Недоразвитость» [Щуцкий Ю.К.], «Пелена» [ В.М. Яковлев]. «Не я спрашиваю несмышленыша, несмышленыш спрашивает меня», - [ В.М. Яковлев: 133]. Басё ученику: «Сегодня можешь и ты Понять, что значит быть стариком! Осенняя морось, туман…» Недоразвитость – это состояние в развитии какого-либо явления, процесса, или организма, к определенному времени обусловленное определенными предпосылками. «Оделись пеленою туч Кавказа спящие вершины …» Пелена, туман – состояние взвешенных водяных паров. На мой взгляд, более адекватным переводом для «пелены» и «недоразвитости» здесь было бы слово «неопределенность». Или, выражаясь современным языком – «непроявленность». «О, смутное! О, туманное! А в нем есть образы! О, туманное! О, смутное. А в нем есть нечто! О, сокрытое! О, темное! А в нем есть семена! Эти семена такие подлинные! Они дают уверенность!», - [«Дао-Дэ цзин». Пер. В.В. Малявина: 201]. Когда из развитóго социализма мы прямиком шагнули в недорáзвитый капитализм, у нас, как всегда, оказался свой взгляд, свое отношение к подобным вещам. Примерную картину такого душевного состояния мы встречаем у Гончарова в «Обыкновенной истории»: «Вглядываясь в жизнь, вопрошая сердце, голову, он с ужасом видел, что ни там, ни сям не осталось, ни одной мечты, ни одной розовой надежды: все уже было назади; туман рассеялся; перед ним разостлалась, как степь, голая действительность». № 4 Мэн – «Недоразвитость» = «Состояние».
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ole Lukoe
Гость
|
Со статьей А.А. Крушинского я согласен почти на 100 процентов. Но, почти... Жаль, что по указанному адресу в настоящее время форум закрыт. Для интересующихся, свою позицию я изложил на http://www.i-ching.ru
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Альвдис Н. Рутиэн
Гость
|
Лучше бы здесь изложить, а?
|
|
Зарегистрирован |
|
|
|
Ole Lukoe
Гость
|
Хорошо, я изложу вкратце свою позицию. Только сначала небольшая преамбула, а потом уже амбула. «И цзин», в одном из переводов как «Книга Перемен», представляет собой 64 графических символа, каждый из которых имеет собственное название, часть из которых, в свою очередь, дополнена мантическим указанием. Традиция относит создание этого документа к VIII – VII векам до нашей эры. Символы, т.н. гексаграммы, состоят из шести расположенных друг над другом горизонтальных линий. Каждая из линий может быть либо целой, либо прерванной. Количество вариантов возможных взаиморасположений этих линий и составляет полный набор символов в 64 штуки. Существуют, также закрепленные традицией, наиболее авторитетные варианты расположений всех 64 гексаграмм на плоскости. Позже к каждому названию были добавлены афоризмы и развернутые мантические формулы. Еще позже каждая линия в символе, все названия гексаграмм, все афоризмы и формулы были прокомментированы и объяснены. Еще позже «Книга Перемен» стала китайской Библией, т.е., книгой в которой можно увидеть все: от толкового словаря до учебника по военному искусству. В основном же, с древнейших времен и до наших дней, она использовалась как инструмент для гадательной практики. Если сейчас в любом поисковике задать название книги, то в 99 случаях из 100 это будет сайт посвященный технике гадания на гексаграммах. Однако… до сих пор однозначного ответа, что это такое, нет. Почему? Шуцкий: «"Книга Перемен" всегда пользовалась славой темного и загадочного текста, окруженного огромной, подчас весьма расходящейся во мнениях литературой комментаторов. Несмотря на грандиозность этой двухтысячелетней литературы, понимание некоторых мест "Книг Перемен" до сих пор представляется почти непреодолимые трудности, - столь непривычны и чужды нам те образы, в которых выражены ее концепции. При этом необходимо принять во внимание то, что ввиду уровня техники мышления и языка авторов, такие характеристики почти никогда не бывают выражены в форме точных понятий. Стихия "Книги Перемен" - стихия образности». Это относится, прежде всего, к названиям самих гексаграмм, которые, выражаясь обыденным языком, «не одного поля ягоды». Например: «Стиснутые зубы» - соматизм, «Невеста» - социо-культурное положение, «Переразвитие великого» - состояние системы и т.д. Привести все имена к одному общему знаменателю (убедительному и удовлетворяющему многих, а не только их авторов) никому еще не удалось. Я предлагаю следующее. Прежде всего, научным работникам, занимающимся этой проблемой, дальше не читать. Я не синолог, к Китаю не имею никакого отношения, «Книга Перемен» попала мне в руки совершенно случайно. Я, как бы ругательно не звучало это слово, - любитель, и в «Уголке востоколюба» сижу чуть правее мышиной норки. Но имею сказать пару слов. I. К проблеме т.н. «расположения Вэнь-вана», одной из самых утвердившихся в традиции. Какой логикой руководствовался древний составитель этой таблицы? За два тысячелетия ответа найдено не было. А ведь за это время этим занимались люди и поумнее нас с вами. А может быть, никакой логике он и не придерживался? На память приходит чьё-то четверостишье: «Природа сфинкс, и тем вернее она губит человека, что, может быть, от века загадки нет и не было у ней», - некогда сверяться с источником. Здесь я предлагаю принять старую гипотезу о том, что гексаграммы являются ГРАФИЧЕСКИМ изображением чисел в двоичном исчислении, где целая черта – это единица, прерывистая черта – отсутствие единого целого – ноль в соответствующем разряде. Тогда сама проблема расположения символов отпадет: еще никто не оспорил натуральный ряд. Есть мнение, что арабские цифры являются ГРАФИЧЕСКИМ изображением количества углов в соответствии с их номиналом. Но по сравнению с теперь уже повсеместно принятой системой двоичного исчисления, операции с числами в арабских цифрах не выдерживают никакой критики. II. О мантике. То, что «И цзин» на протяжении многих веков использовалась, прежде всего, как гадательная книга, нет ничего удивительного. Это самый легкий вариант понимания и самый доступный путь использования числового ряда заданного в символическом изображении. Любая числовая последовательность может интерпретироваться как Бог на душу положит. Пусть, к примеру, это будет хоть Русское лото. Опускаю руку в мешочек и достаю первый попавшийся бочоночек. Объявляю: «№ 43». По уже сложившейся традиции он именуется «Сталинград». Вот вам - «перемена участи». К таблицам Брадиса можно написать такой комментарий - Андерсен зарыдает. Давайте, ребята, оставаться все-таки в границах разумных объяснений. Создавать такую сложную систему только ради того, чтобы погадать на палочках? У меня под окнами маленькая стоянка на шесть машин: три «Форда» и три «Хонды». По их расположению утром я точно могу сказать, кто вернулся от подруги позже других, но, при желании, могу загадать и относительно индекса Доу Джонсона. III. Относительно самих названий. Еремеев В.Е.: «Китайская традиция не сохранила четких правил интерпретации семантики гексаграмм. Известные методы их расшифровки, основанные на анализе взаимоотношений черт, весьма произвольны и не позволяют развернуть смысловое содержание, соответствующее каждой отдельной гексаграмме. Это содержание призваны отражать тексты, сопровождающие гексаграммы в “Книге перемен”. Сами по себе они достаточно туманны, а комментарии к ним поражают своей причудливостью и не оставляют надежды на какое-либо их рациональное постижение. Однако». И далее Владимир Евстегнеевич все же предлагает опираться на тексты, сопровождающие гексаграммы и их черты. В том же ключе предлагает действовать и уважаемый А. А. Крушинский. Вот с этим я не могу согласиться. Мне кажется, здесь нет никакой логики. Комментарии возникли гораздо позже самих названий гексаграмм. Они явились как бы их следствием. И опираясь на следствие, мы можем обнаружить только причину. А это замкнутый круг. Вместе с тем методика предложенная Крушинским очень продуктивна: «Прежде всего, нужно радикально изменить критерий отбора и отказаться от тематически-предметного принципа, когда самобытный китайский материал насильственно распределяется по, привычным для нас, рубрикам (методология, онтология, гносеология, антропология и т.п.)». Только маленькое замечание: если это «самобытный китайский материал», «китайский менталитет», «китайская культура» и т.п., причем здесь предложенный Кант? Нет. «И цзин» - это набор категорий, лежащий в основе всей природы. Ведь вся традиция признает, что «Книга перемен» адекватно отражает мир. Не китайский мир, а весь мир. И тогда старина Иммануил при деле. Разрешите, я немного перефразирую А.А. Крушинского. Вот как должен был бы выглядеть абзац, о котором идет речь: «Гексаграммы — это аподиктические очевидности, в том смысле, что они обладают высшей достоверностью для любого сознания и являются его последней и наиболее твердой основой. Для населения всего земного шара эти аподиктические очевидности являлись такой неустранимой предпосылкой различных актов мышления, которая не могла быть отменена или даже изменена вследствие каких-либо результатов самого этого мышления. Образуемая ими парадигма могла быть отменена только вместе со сломом всей системы мышления. Наконец, в-третьих, система гексаграмм отчетливо внеэмпирична. Ведь она не набор эмпирических констатации, не свод неких индуктивных обобщений на основе опыта или суммы выводов теоретической науки. Она построена на основе чисто формальных — математически-комбинаторных — соображений и потому представляет собой априорную конструкцию». И далее по тексту. Гениальность прозрения Крушинского состоит в том, что он увидел общую для многих гексаграмм тональность: «Бросается в глаза явное сходство выражаемых ими понятий («Ожидание», «Сближение», «Тяжба», «Скромность» и т.д.) с хайдеггеровскими экзистенциалами — такими модусами человеческого существования, как «забота», «страх», «решимость» и т.п.». Здесь я усматриваю рациональное зерно: во-первых, все названия гексаграмм относятся к понятиям разных «рубрик», во-вторых, многие из них – экзистенциалы. Какая область человеческой деятельности близка этим положениям? Это – научение. Это – объяснение, пояснение, разъяснение, комментирование и т.д., когда для того, чтобы донести какое-либо понятие до научаемого, обращаются к его личному, обыденному, житейскому опыту. Названия гексаграмм это комментарии к утраченным понятиям натурфилософии, к «нулевому слою» «И цзин». Как, к примеру, объяснить понятие «Следствие»? «Следствие – то, что логически необходимо вытекает из чего-то другого (своего основания)», - [Философский энциклопедический словарь. Под редакцией Е.Ф. Губского, Г.В. Кораблева и В.А. Лутченко. – М., "ИНФРА-М", 1997.]. Заменим присущее только нашему менталитету слово «вытекает» на слово «наступает». «Следствие – то, что логически необходимо наступает после реализации своего основания». И появляется «Ли» - «Наступание». Мне кажется, примерно так совершенномудрые [Щуцкий Ю.К.] поясняли эти понятия. «Следствие - то, что необходимо наступает! ... необходимо наступает. Наступает...». «Наступание» осталось, "следствие" кануло в Лету. Кстати, слово «наступать» и слово «след» в русском языке связаны и функционально: «По той же дороге, чрез эту же местность Шло несколько ангелов в гуще толпы. Незримыми делала их бестелесность, Но шаг оставлял отпечаток стопы». Или: «И вслед его идяше…» Или: «И будет мордастая ВОХРа Следить, чтоб никто не следил». Совершенномудрые были мудры совершенно. Их метод передачи знаний выдержал проверку временем. Кто были эти люди, сказать сейчас довольно сложно. Ясно, что это был не один человек, как, например, Пифагор или Лао-цзы, а это была плеяда просветителей. В первичном слое «И цзин» заключен не личный опыт философствования, в котором обычно трудно найти оригиналы в мире действительных вещей и отношений. Здесь за каждой категорией стоит бесспорный факт мироздания, его отображение, закрепленное в языке. Та форма реальности, которую называют знанием о внешнем мире. Несомненно, они обладали обширными знаниями. И, конечно, понятийный уровень совершенномудрых был во многом выше понятийного уровня древних. Но что действительно выявляет их глубочайшую мудрость, так это то, что они не стали углубляться в конкретику, они не стали объяснять древним китайцам свойства света или устройство атома. Они дали общие, основные понятия о Природе вещей. И – «китайцы не могли упрекнуть себя ни в каком суеверии и шарлатанстве, обычных у других народов» – Вольтер. Чэн И-чуань пишет: «Перемены» – это изменчивость, в которой мы меняемся в соответствии со временем, для того чтобы следовать Пути мирового развития. Книга эта столь широка и всеобъемлюща, что через нее мы надеемся встать в правильное отношение к законам нашей сущности и судьбы, проникнуть во все причины явного и сокровенного, исчерпать до конца всю действительность предметов и событий и, тем самым, указать путь открытий и свершений. Да, можно сказать, что совершенномудрые авторы ее достигли наивысшего в своих заботах о последующих поколениях. Хотя мы уже далеки от тех древних времен, но до нас еще сохранились завещанные ими основные тексты. Однако толкователи прежних времен утратили их смысл и передали лишь слова, а их последователи только произносят эти слова и забывают об их сути». Со временем, вот эта суть - сначала суть более сложных представлений, затем суть более простых - у адептов совершенномудрых и адептов их адептов опускалась, а необходимость пояснения усиливалась. Отсюда и пошла традиция расширенного комментирования этого памятника. Как восстановить утраченные понятия? Только ассоциативно; немножко интуиции, немножко цитат. К этому и направлена моя работа http://www.i-ching.ru.
|
« Изменён в : марта 6th, 2007, 9:26pm пользователем: Ole » |
Зарегистрирован |
|
|
|
|