Альвдис Н.Н. Рутиэн
Гость
|
http://www.livejournal.com/users/bowin/318667.html
Исчезнувшая держава духа
(остыв и втянувшись в повседневный ток, я делаю следующий шаг – продолжаю фиксировать тибетские опыты)
В глазах европейцев Тибет предстает державой духа, носителем древнейших и уникальных традиций. Реальный Тибет далек от этого.
Тот Тибет, каким его видели Рерихи и Александра Давид-Неель, исчез благодаря китайцам. В 1951 г китайские войска вошли в Тибет (покинутый незадолго до этого британцами) и подписали с Далай-ламой формальное соглашение о мирном присоединении. В 1959 г случилось восстание, в результате которого более 10 тыс. человек было убито, а Далай-лама (и с ним – огромное количество представителей интеллектуальной и духовной элиты) бежал в Индию. В 1967-69 гг. в результате Культурной революции по всему Китаю было уничтожено неимоверное количество конфуцианских и буддистских святынь, монахов убивали или отправляли в трудовые лагеря. Большинство монастырей в Тибете было разрушено частично или полностью.
В 1980-е гг Дэн Сяопин слегка отпустил вожжи, и началась реставрация монастырей (уже скорее как культурных памятников). На памятных стелах элегантно упоминают что-то вроде «в 1968 г в монастыре случилось небольшое разрушение» (не говоря при этом, ни кто это сделал, ни почему). В 1990-е КПК решила, что лучше буддизм, чем новый Тяньаньмэнь, и ускоренными темпами пошло заселение монастырей. Но теперь – при деятельном участии Партии и под контролем спецслужб.
Кроме того, зная о сепаратистских настроениях тибетцев, Китай не заинтересован в возрождении сильной национальной элиты. Все, кто претендует на пост в госучреждениях, должны свободно владеть китайским и продемонстрировать лояльность китайскому правительству. Кроме того, реализуется активная неявная политика заселения Тибета китайскими переселенцами – в крупных городах типа Лхасы их подавляющее большинство. Естественно, коренному населению зачастую просто не находится места в городе (торговля, промышленность, госучреждения – везде заняты китайцы), и они либо остаются в деревне, либо идут в монастыри, либо бегут в Индию.
От этой исторической лирики – к собственным впечатлениям.
При столкновении с «тибетскими тибетцами» очень часто поражают демонстрируемые ими глупость и неквалифицированность. Больше всего они напоминают недотеп-чукч из советских анекдотов (кстати, тоже некогда гордый и сильный народ). Любой маломальский вопрос («как тебя зовут», «сколько сейчас времени», «как проехать от А до Б») разворачивается в получасовое обсуждение с привлечением соплеменников и в итоговый банальный ответ. Любое дело удлиняется в полтора раза по сравнению с тем, как его сделал бы китаец или европеец. Устный счет вызывает такие же трудности, как у среднестатистического русского – дифференциальное исчисление. Очень мало разговаривающих даже по-китайски, не говоря уже об английском. Организаторские способности близки к нулю, если дело выходит за рамки привычного. И эта ситуация комфортна китайцам: пусть на поверхности отношения выглядят мирно, Тибет – чужая завоеванная империей территория, а имперский путь у китайцев один – вытеснять собой либо ассимилировать.
В монастырях удивителен процент молодых монахов – подавляющему большинству нет еще и двадцати пяти, и в основном они поступили в монастырь в последние пять-десять лет. Не похоже, что в большинстве своем эти монахи выходят за формальную сторону буддизма. Заунывное чтение из молитвословов и курение благовоний составляют для них, по видимости, основной смысл учения. Душу традиции очень трудно поддерживать, когда все гуру либо сбежали, либо назначены сверху решением КПК [Так произошло с одним из иерархов школы Гелугпа, Панчен-ламой: приказанием Партии мальчик, предполагаемый воплощением Панчен-ламы, был заключен в тюрьму, а вместо него был выбран другой, сын одного из партийных бонз (лицо этого весьма неплохо кушающего молодого человека развешено теперь во всех тибетских храмах)]
Доходя до определенного возраста, монашки, по всей видимости, становятся перед выбором – сотрудничать со спецслужбами, становиться членом КПК и строить монашескую карьеру либо быть вышвырнутыми из монастыря. Поскольку моральные принципы старого монашества исчезли вместе с его носителями (теперь их можно найти в монастырях либо Непала, либо Северной Индии), а жизнь монаха куда благополучнее жизни крестьянина, думается, сомневаются немногие.
В Тибете сейчас почти нет людей, которые несут в себе свет. Нет великих отшельников или мудрых лам. Есть крестьяне, бросающие картофель в мерзлую каменистую почву. Но – были же те, кто строил эти храмы и монастыри, дворцы и чортены! Кто вкладывался в духовное строительство, сделав Тибет маяком для заблудших душ! Тибетский народ может быть другим, он есть другой.
По сути, у народа отрезана голова. Верхушку интеллектуальной и духовной пирамиды сняли огромной лопатой, половину убили, половину выкинули за пределы страны. Этот народ потерялся, ему нанесена болезненная (может, и смертельная) травма.
Глядя на то, что произошло в Тибете, я думаю об уничтожении русской духовной традиции. О разрушенных монастырях и университетах. Об абсурдном потоке эмигрантов – растворившихся в чужих этносах, вложившихся в их сегодняшнее процветание. Церкви и монастыри, понастроенные ныне по всей русской земле – муляжи, пустышки, ульи без пчел. Душа, может, и не отлетела еще, но память и знание утеряны безвозвратно, а без них, как не крути, НЕ ТО.
http://www.livejournal.com/users/bowin/330935.html
Что дали китайцы Тибету
(по итогам разговора с mingbai я был вынужден, что мое описание происходящих в современном Тибете событий отличается определенной неполнотой: в конце концов, китайская политика в этих местах была далеко не всегда (и часто – совсем не) вредноносной. Так что - как обещал - восстанавливаю баланс)
Когда китайцы силами НОАК «мирно» присоединили Тибет в 1950 году, они преследовали, по всей видимости, две стратегические цели. Первая была сформулирована еще в начале 20 века советником русского царского правительства в Лхасе Агваном Дорджиевым: кто владеет «Крышей мира», тот контролирует Азию. Вторая была вполне в духе маоистского (да и большевистского) понимания коммунизма: религия есть опиум для народа, необходимо освободить страдающих тибетских крестьян от ее пут и дать им необходимые блага цивилизации.
Соответственно первой цели, присутствие китайцев в Тибете было и остается во многом именно военным. Особенно вне крупных городов – Лхасы и Шигаце – чаще можно встретить китайца в форме, чем без нее. Некоторые города – вроде Дзанды в западном Тибете – возникли именно как военные базы. Регулярные блокпосты, грузовики с солдатами, зенитные установки под пленкой огуречных парников – такова территория, граничащая с не столь дружественной Индией и весьма непонятным Пакистаном.
Вторая цель исполнялась китайцами с завидным энтузиазмом. Как я писал уже, тибетский народ успешно лишили религиозного опиума на четверть века – чтобы начать вновь приобщать в девяностные. Монахи были изгнаны, монастыри разрушены, традиционные практики исчезли.
Но взамен – немало вложенных Китаем денег и усилий.
Первое направление – современные коммуникации: дороги и телеком. Местами автомобильные дороги столь же хороши, как где угодно возле Шанхая или Пекина. Очень много дорог строящихся. Железной дороге до Лхасы, которую ждут уже много лет, похоже, осталось не так долго – по крайней мере, строительство ее движется полным ходом.
Большая часть деревень вдоль основных шоссе покрывается мобильной связью. Практически во всех значимых городах и городках можно найти интернет. Электричество является нормой в восточной части – в западном Тибете о нем можно забыть, разве что повезет найти гостиницу, где есть электрогенератор.
Второе направление: градостроительство. Лхаса докитайской поры умещалась в трех кварталах между Поталой и Джокангом. Нынешняя Лхаса раскинулась вокруг старого города как разливанное море, на много километров в обе стороны. Существенно больше стали Шигаце, Гьянце, Сакья. В перестраиваемых городах появляются водопровод и канализация. Последняя, правда, воспринимается тибетцами как сущность враждебная – по возможности, они стараются ею не пользоваться.
Третье направление – социальная инфраструктура: больницы и школы. Не могу сказать, насколько больше в Тибете стало больниц, и стали ли они лучше лечить. Но школ (и школьников) в Тибете действительно достаточно много. В Лхасе есть даже свой университет – правда, его выпускники (те, с которыми приходилось иметь дело) оставляют удручающее впечатление. Образовательную тему, как раз, можно понять – в СССР образование и воспитание «нового человека» тоже было приоритетом номер один.
Четвертое – технологию на службу народу. Если для старого Тибета единственной подмогой человеческому труду были яки и другие вьючные животные, то сейчас в деревнях много моторизированной техники. Почему-то на все эти свои ржавые мотовозки тибетцы любят цеплять «три треугольничка» Мицубиси (часто – нарисованные белой краской на синем фоне).
Совершенно поражает «лоскутное одеяло» улучшений в Центральном и особенно Западном Тибете. Скажем, посреди бескрайних километров практически бездорожья вдруг выскакиваешь на километр идеальной как стекло трассы. Километр кончается – опять скачешь по ухабам. Где-то – в полнейшем middle of nowhere стоит пустое и гулкое здание новейшего туристического центра, с конференц-залами, гостевыми холлами, фонтанчиками у входа. Где-то – вышка, где-то – дамба, где-то – ряды столбов без проводов. Типа, рука еще не легла, но пальчик уже протянулся.
Все закономерно. Невозможно понять и принять старый Тибет с позиций идеологии буржуа – пусть это идеология коммунистическая или капиталистическая, это не важно, тут два полюса одного и того же. Как невозможно понять «улучшений благосостояния» с позиций буддизма – как может стать человеку «лучше», если ему одну иллюзию заменят другой. В отсутствие духовного измерения Тибет стал просто очередной нцатой провинцией Китая, одной из беднейших и самых необразованных. Проблема современного Тибета – это проблема онтологии, взгляда на мироустройство, а не просто классового или этнического конфликта.
http://www.livejournal.com/users/bowin/320007.html
Но места
(продолжая повествование, а отчасти – отвечая на вопрос ivanov_petrov)
Китайцы видят в Тибете ресурсы. Залежи железа, меди, золота, кобальта, иридия, урана, угля и углеводородов, драгоценных и полудрагоценных камней. Колоссальные кладовые для растущей как на дрожжах экономики.
Но любой, кто попадает в Тибет и отбрасывает очки прагматика, увидит там – поэзию.
Не случайно традиция запрещает тибетцам использовать недра. Проникновение под кожу земли кощунственно, отвратительно – как копаться в исподнем своей матери. Ведь это – горы, целостные и неповторимые. Это Крыша мира.
Это место было до людей. Должно быть, оно будет и после того, как человечество станет прахом. Стоящее выше чего либо другого на Земле, Тибетское нагорье заряжено – или заражено – энергиями, бьющими из центра планеты в космос и из космоса в центр планеты.
Согласно веданте, гора Меру содержит в себе высочайшее небо и глубочайший ад. Винтовые лестницы во все пространства, в которых только можно рассчитывать побывать. Гора Меру стоит в центре Азии, а с ее сторон в четыре стороны текут величайшие реки. У горы Меру есть физическое воплощение – Кайлаш.
Бескрайние равнины длятся вдоль Кайлаша с юга. Чтобы перерасти в самую высокую горную гряду в мире – ледяную бритву Гималаев. Бритву, отсекающую – когда Тибетское королевство, а теперь Китай – от Индии. Остроконечные снежные вершины сопровождают путника, который направится на запад, и путника, который направится на восток.
Направьтесь на запад. Увидьте развалины великого королевства Гуге – места, соединившего Среднюю Азию с Индией, места, где, видимо, нашли свой приют изгнанные зороастрийцы, чтобы поднялась религия бонпо, где первые ламы прививали ростки буддизма, места, где одни видели Шамбалу, а другие – Царство Пресвитера Иоанна. Нереальный лунный пейзаж, взорванные кратеры, подтеки, вздутия, арки – тот же Гранд Каньон, но выстроенный белым известняком. А посреди этого – гора, а на горе город концентрическими кругами, такой, каким бредил Кампанелла – размеченная пространственно жизнь, утопия, место-которого-нет.
Или – чуть к югу от Кайлаша озеро Маносаровар, магический самовар, вода цвета ляпис-лазури, небывалого такого цвета, священный цветок, воспетый всевозможными поэтами Азии, но от того ничуть не потерявший.
Чистая энергия будет литься сквозь вас в этом движении. Она будет пьянить, пениться, пусть вы и не почувствуете ее тогда, но вы уже изменились, вы съели этот психо-дел, теперь вы внутри – возможно, точно, навсегда.
Или – направьтесь на восток. Увидьте суровое «северное лицо» Джомолунгмы, горы, которую непальцы звали Матерью Богов. Увидьте священные цитадели тибетского буддизма: Сакья, Гьянце, Шигаце, Самье, Цетанг… – и над ними Лхаса. Кинжалы, вонзенные в древнюю демоницу, отметившие «Сим победиши».
Оказавшись в толпе паломников, вышагиваешь вслед за ними коры, бросаешь в огонь благовонные травы, крутишь молитвенные колеса, выкрикиваешь на перевалах «ки ки ки со со со», вдыхаешь в себя эту жизнь, совсем другую, где нет ресурсов, где нет растущей экономики, но есть хорошее будущее перерождение, есть священная земля, Крыша мира, Тибет.
Я перечисляю пейзажи. Я называю места. Но как передать вам то, что передать нельзя? Чувство, которое испытываешь, оказавшись там. Словно огромным молотом шандарахнул кто-то сзади, а потом так и оставил его торчать в затылке.
Тибет – это непрерывно измененное сознание. Вкус, который невозможно услышать. Громовой хлопок одной ладонью. Это The Experience.
А вот теперь решайте – оно вам надо?
http://www.livejournal.com/users/bowin/313798.html
Тибет, о котором не пишут в газетах
Решивших преодолеть бескрайние равнины до горы Кайлас, отыскать новые руины затерянного королевства Гуге, взобраться на самый верх Кумбум Гьянце, побродить в окрестностях Базового Лагеря Эвереста – словом, решивших посетить Тибет чуть больше, чем с любопытствующим визитом в благополучную Лхасу – ожидают, как минимум, три сюрприза, которые редко описываются в книгах, но которые будут всегда и везде.
1. «горная болезнь», хорошая знакомая альпинистам, но вряд ли известная всем прочим путешественникам. Ее симптомы, в лучшем случае – сильные головные боли, нехватка воздуха, сухой кашель приступами, «пьяные движения», беспокойный сон. В худшем – посинение и трупное окоченение. В промежуточном – может случиться отек легких той или иной степени тяжести (и кашель сохранится неопределенно долго). Интенсивность «горняшки» не сильно зависит от возраста и почти не зависит от физической подготовки. Проходит она сама – достаточно пару дней провести на данной высоте, и «горная болезнь» в ближайшие недели беспокоить не будет. Но может с новой силой проявиться, если поднимитесь еще на тысячу метров.
2. пыль. Она везде. За месяц килограммы ее съедаются с пищей и оседают в ваших бронхах. От нее не помогает ни пылевая маска на лице, ни закрытые окна автомобиля. Проще смириться.
3. гигиена, а вернее – ее отсутствие. О европейских обычаях блюсти телесную чистоту проще забыть как о дурном сне. Все, мужчины и женщины, мочатся и испражняются прямо на улице, часто – на виду друг у друга. Сморкаются и плюют прямо в помещении себе под ноги – на земляной пол. Моются, кажется, раза три в жизни – когда рождаются, когда женятся, и когда умирают (будем справедливы, у одного индуса мне удалось найти упоминание, что тибетские религиозные обычаи предписывают мыться один раз в год). Все вокруг удивительно грязно, и легче принять, чем бороться, не забывая, впрочем, что никто не отменял дизентерию и гельминтоз.
Но: поражает не эта грязь и необустроенность, а ее органическое соседство с духовным величием окружающих мест и населяющего их народа. Некомплиментарность стандарту сытого и довольного tourist отсекает случайно забредших от действительно интересующихся, ищущих от любопытствующих.
http://www.livejournal.com/users/bowin/310073.html
Вообще, як – это тибетское все. Многие вполне справедливо считают, что не было бы яка – не было бы и тибетцев. Трудно представить другие существо, столь же приспособленное к суровым условиям Тибетского нагорья: выживающие на высотах от 3 до 7 тысяч метров * – с их, высот, дефицитом кислорода, линией вечных снегов и холодом до -40 - -50 по Цельсию в течение многих месяцев.
На яках вспахивают каменистую горную почву и перевозят нехитрый скарб. Из шерсти вяжут одежду, ткут ковры и накидки. Из молока готовят ячье масло – источник света в храмах и домах и основной ингредиент бо ча, чая с ячьим маслом (о котором можно писать бесконечно, но лучше попробовать**). Хвосты используются в религиозных церемониях Тибета, Китая и Индии. Кроме того, из них много лет изготавливали бороды американским Санта-Клаусам и европейским Перам Ноэль. Ячье мясо, которое тибетцы вялят на крышах, вместе с цампой (жаренная ячменная мука, смешанная с водой или бо ча до состояния вязкой каши***) составляет основу тибетской трапезы. Ячья кость и ячьи внутренности – все, что не съедается, находит место в хозяйстве.
Last but not least – яки исправно поставляют тибетцам топливо. Скудность лесов и запрет на добычу минералов оставляют местных жителей по сути без источников горючего. Ячьи лепешки – единственное спасение, а потому внушительный запас этого добра хранится в любом тибетском доме.
Трудно помыслить о другом животном, столь плотно и всеми своими частями встроенном в человеческую жизнь.
----
* на яках таскают оборудование в Advanced Base Camp Эвереста
** такая это гадость
*** тоже гадость отменная
|
Главная
Помощь
Поиск
Участники
Вход
Регистрация
Ответить
Уведомлять
Послать Тему
Печатать
Автор
Цитировать
Править
Удалить
Зарегистрирован